Страница 2 из 6
Что за книги были в библиотеке и действительно ли они представляли большую ценность?
Существуют свидетельства о том, что библиотека насчитывала 800 томов текстов на латинском, греческом и древнееврейском языках. В списке царских книг, который был обнаружен в одном из архивов в 1822 году, а опубликован в 1834 году, перечислены поистине бесценные труды античных авторов, среди них такие известные, как Цицерон, Тит Ливий, Тацит, Вергилий, Аристофан. В упомянутом списке книг содержатся сведения о таком количестве произведений некоторых из перечисленных авторов, которое превосходит число известных человечеству сегодня. То есть многие из этих книг не известны современным учёным, которые многое бы отдали за возможность ознакомиться с такими книжными сокровищами.
Поскольку древние книги были большого размера и каждая весила много килограммов, для перевозки такой библиотеки могло понадобиться полсотни запряжённых лошадьми подвод, а, возможно, и больше. Книги в то время ценились очень дорого: каждый экземпляр создавался вручную, на изготовление его мог уйти целый год или даже больше, обложки книг украшали драгоценными камнями, золотом и серебром. Книга могла стоить от нескольких рублей до ста рублей. Это были огромные деньги – за десять рублей в годы правления Ивана Грозного можно было купить небольшую деревню вместе с её жителями. Сегодня же ценность этой библиотеки, выраженная в деньгах, просто невозможно себе представить. Как образно выразился один из наших современников, причастный к поискам исчезнувшей библиотеки, человечество за всю свою историю вряд ли заработало столько денег, чтобы их могло хватить для покупки этого книжного собрания.
Нет сомнений в том, что легендарная царская библиотека – это не только достояние российской истории и культуры, но и бесценное сокровище всего человечества.
А видел ли кто-нибудь царские книги?
Люди, знающие о библиотеке Ивана Грозного только понаслышке, порой интересуются, а есть ли какие-то свидетельства, подтверждающие сам факт её существования, или всё, что нам известно – это только легенды.
Такие свидетельства есть, и, подвёрстываясь одно к другому, они создают настолько убедительную картину, что сомнения в том, что библиотека – это не миф, растворяются.
В 1515 году в одном из православных монастырей на знаменитой греческой горе Афон получили грамоту (мы сегодня сказали бы – письмо) великого князя Московского Василия III, в которой тот просил направить в Москву известного своей учёностью старца Савву для – обратите внимание! – разбора книг и перевода текстов с греческого языка на русский книг в княжеской библиотеке. В грамоте была просьба прислать «переводчика книжново, на время». О предыстории той просьбы в первой половине XIX века русский историк Н.М. Карамзин в седьмом томе «Истории государства Российского» написал так: «Василий, в самые первые дни своего правления осматривая богатства, оставленные ему родителем, увидел множество Греческих духовных книг, собранных отчасти древними Великими Князьями, отчасти привезенных в Москву Софиею и лежавших в пыли, без всякого употребления. Он хотел иметь человека, который мог бы рассмотреть оные и лучшие перевести на язык Славянский: не нашли в Москве и писали в Константинополь». Из Константинополя, следовательно, княжескую грамоту перенаправили на Афон.
Но Савва был настолько стар и слаб, что отправить его в дальний путь не решились, а вместо него в 1518 году в Москву прибыл богослов, писатель и переводчик Максим Грек. Он к тому времени получил прекрасное образование – сначала в Греции, а затем в Италии – и пользовался большим уважением. Радушно встретил заморского гостя великий князь Василий III. И о том, как он знакомил Максима Грека с книжным собранием, давайте снова прочитаем у Н.М. Карамзина: «Увидев нашу библиотеку, изумленный Максим сказал в восторге: "Государь! вся Греция не имеет ныне такого богатства, ни Италия, где Латинский фанатизм обратил в пепел многие творения наших богословов, спасенные моими единоземцами от варваров Магометовых". Великий Князь слушал его с живейшим удовольствием и поручил ему библиотеку».
Н.М. Карамзин не придумал всё это, а использовал сказания о Максиме Греке, или его жития, самые ранние из которых появились уже в конце XVI века, приблизительно через три десятилетия после смерти Максима, то есть очень скоро, по горячим следам, как говорят в подобных случаях. Так, в древнем тексте, известном и нам, и Н.М. Карамзину, говорилось: «Государь великии князь Василеи отверзе царския сокровища древних великих князеи прародителеи своих и обрѣte в нѣкоторых полатах безчисленое множество греческих книг, словенским же людем отнюдь неразумны». Здесь «словенские люди» – это русские люди, славяне. Далее в тексте говорится о том, что великий князь, обнаружив такое количество книг на греческом языке, направил в Константинополь патриарху просьбу прислать человека, «могуща истолковати книги з греческаго языка на словенскыи». Патриарх, говорится в житии, на просьбу откликнулся и отправил в Москву инока (монаха) Максима. Это и был Максим Грек. Он был принят великим князем Московским весьма радушно и вскоре после его прибытия в Москву произошло, как повествует житие, вот что: «По мале же времени великии государь приснопаметныи Василеи Иванович, сего инока Максима призвавъ, и вводит его въ свою царьскую книгохранителницу и показа ему безчисленое множество греческих книг». Там же сказано о том, насколько инок был поражён количеством и ценностью книг княжеской библиотеки, а также о том, что Максим Грек «трудолюбно» приступил к их переводу.
Сохранились свидетельства о том, как работал Максим. На первых порах он не знал русского языка, но знал греческий и хорошо владел латинским. Поэтому поначалу он переводил тексты с греческого на латинский и диктовал перевод своим русским помощникам, знавшим латинский, а уже те диктовали тот же самый текст, но на русском языке, писцам, которые и записывали его. Мы даже знаем имена соратников знаменитого грека, которые приводит наша современница, доктор исторических наук и одна из главных специалистов по творчеству Максима Грека Н.В. Синицына. Это Димитрий Герасимов, Влас Игнатов, троицкий монах Селиван.
Максим Грек переводил книги княжеской библиотеки девять лет, а после оказался в опале, был отправлен в монастырь, где и прожил более двух десятилетий. Уже в XX веке он был причислен Русской Православной Церковью к лику святых.
Знаменитую библиотеку видели и в более поздние времена. Подробности приводит немецкий автор Франц Ниенштедт, одно время бывший бургомистром Риги и ставший свидетелем событий Ливонской войны XVI века, в своей книге «Ливонские хроники», над которой он работал приблизительно в 1604-1609 годах. В 1558 году в ходе Ливонской войны русские войска заняли город Дерпт (Сегодня это эстонский город Тарту, а основан он был Ярославом Мудрым и прежде назывался Юрьев). Его жителей впоследствии переселили в русские города – Владимир, Кострому, Нижний Новгород и Углич. Так в России, по свидетельству Ниенштедта, оказался пастор из Дерпта Иоганн Веттерман. Пастор был хорошо образован и пользовался уважением за свои добродетели. Заслужил он доброе отношение и русского царя Ивана Грозного, который проявил к немцу особую милость.
Царь, как пишет Ниенштедт, «велел отворить свою великолепную либерею, которую не открывали более ста лет с лишним, и пригласил через своего высшего канцлера и дьяка Андрея Солкана (Щелкалов), Никиту Высровату (Висковатов) и Фунику (Фуников), вышеозначенного Иоганна Веттермана, и с ним еще нескольких лиц, которые знали московитский язык, как-то: Фому Шревена, Иоахима Шредера и Даниэля Браккеля, и в их присутствии велел вынести несколько из этих книг. Эти книги были переданы в руки магистра Иоганна Веттермана для осмотра. Веттерман нашел там много хороших сочинений, на которые ссылаются наши писатели, но которых у нас нет, так как они сожжены и разрознены при войнах, как то было с птоломеевой и другими либереями. Веттерман заявил, что, хотя он беден, но отдал бы все свое имущество, даже всех своих детей, чтобы только эти книги были в протестантских университетах, так как, по его мнению, эти книги принесли бы много пользы христианству». В этом тексте «либерея» – это «библиотека», от латинского слова «liber», что в переводе – «книга». С лёгкой руки Ниенштедта за царской библиотекой закрепилось ещё и такое название – «Либерея Ивана Грозного».