Страница 33 из 103
Джарлаксу хотелось возразить, хотелось заорать на Громфа, заставить его замолчать. Но, взглянув на Киммуриэля, которому он искренне доверял, Джарлакс обнаружил, что псионик совершенно согласен с этим приговором.
— Моя глазная повязка! — пробормотал он, пытаясь найти хоть какой–нибудь выход.
— Это наваждение не является продуктом чьей–то злой воли, — возразил Киммуриэль. — Твоя повязка не защитит и не исцелит его.
Совершенно раздавленный, Джарлакс тяжело вздохнул.
— Я могу мгновенно и безболезненно прекратить его страдания, — предложил Громф.
У Джарлакса возникло желание согласиться.
— Я никогда не видела тебя таким… вялым, — с легкой насмешкой произнесла Тазмикелла, сидевшая на кушетке рядом с Джарлаксом. Необыкновенно прекрасная и соблазнительная в обличье женщины, она нарядилась в полупрозрачные одежды, обшитые кружевом, но наемник сейчас просто не мог думать об этих вещах. — Это опять из–за следопыта, верно? — спросила медная драконица Тазмикелла.
Джарлакс провел рукой по лысой макушке:
— Ужасно смотреть на то, как твой друг погружается в безумие.
— Будучи совершенно беспомощным, — добавила Тазмикелла, и дроу кивнул.
— Если ты ничего не можешь с этим поделать, — драконица пожала плечами, — зачем тратить свое время и нервы на бесполезные изматывающие размышления? Ведь тебе осталось жить на этой земле совсем недолго… в отличие от меня.
Джарлакс отстранился от драконицы и окинул ее суровым взглядом.
Ты бы то же самое сказала, если бы заболела твоя сестра?
— Разумеется, — донесся с порога женский голос, и вошла Ильнезара, не менее соблазнительная и не более одетая, чем Тазмикелла.
— О, ты думаешь о нас как о животных! — сказала Тазмикелла. — Это правда, сестра!
— Нам следует воспринимать это как оскорбление? — прошептала Ильнезара. — А я думала, Джарлакс не настолько глуп, чтобы оскорблять драконов.
— Прошу вас! — Дроу примирительно поднял руки. — Я не в состоянии веселиться, слушая ваши шуточки. Только не сейчас.
— Твой друг, который водится с проницателями сознания, ничего не может сделать? — спросила Тазмикелла, и в голосе ее прозвучал легкий намек на озабоченность.
— Здесь дело в магии, и это выше его сил, ведь он псионик.
— А жена Дзирта? — продолжала Тазмикелла.
— Верно, — согласилась ее сестра. — Она довольно могущественна и владеет магией, земной и божественной.
Но Джарлакс покачал головой.
— Конечно, она пыталась что–то сделать, и Громф тоже. Но безуспешно. Думаю, если Громф не сумеет найти нужный двеомер, чтобы устранить действие адской магии, то все пропало.
— Действительно, на свете мало смертных, более могущественных, чем архимаг, — заметила Ильнезара.
— Может быть, обратиться к Миликки? — предложила Тазмикелла. — Разве Дзирт не Избранный?
— Кэтти–бри молилась ей… — пробормотал Джарлакс и покачал головой.
— По правде говоря, это к лучшему, — заметила Ильнезара.
Тазмикелла улыбнулась. Джарлакс выпрямился, и на лице его отразились недоумение и гнев.
— Чем меньше боги вмешиваются в дела смертных, тем лучше для всех нас, — объяснила Ильнезара.
— Они смотрят на смертных как на свои игрушки, — презрительно бросила Тазмикелла. — Я терпеть их не могу, мне противно называть их богами. Они скорее похожи на ученых магов, которые играют в богов ради удовлетворения собственного тщеславия.
— Ты права, сестра.
— Кроме Бахамута, — быстро добавила Тазмикелла.
— Разумеется, — подхватила Ильнезара.
— Значит, обратимся к Бахамуту! — закричал Джарлакс.
Драконы уставились на него, не веря своим ушам, затем расхохотались.
— Ну а что же тогда? — в отчаянии воскликнул дроу. — Что мне теперь делать?
— Убить его быстро, не причиняя страданий, — предложила Тазмикелла. — Я могу…
— Прекрати! — рявкнул Джарлакс. — Ты считаешь, это единственное решение всех проблем? Сначала Громф, теперь ты…
Он спрыгнул с кушетки и принялся расхаживать по комнате.
— Если ни земная, ни божественная магия не могут исцелить его, если псионики бессильны и даже боятся этой болезни, что тогда? — простонал он. — Как мне найти ответ на мой вопрос?
— Что вам удалось узнать? — осведомилась Тазмикелла. — Ты сказал, что Киммуриэль заглядывал в его сознание, но что именно он там увидел?
— Киммуриэль сказал, что Дзирт сам должен найти выход из этого лабиринта, что исцеление может прийти только изнутри, — объяснил Джарлакс. — Но, мне кажется, это маловероятно, скорее даже невозможно.
— Дзирт — один из лучших воинов, он обладает железной самодисциплиной, — сказала Тазмикелла.
— Да, сестра, — согласилась Ильнезара, и что–то в ее тоне заставило Джарлакса и Тазмикеллу посмотреть на нее с интересом.
Ильнезара улыбалась.
— В чем дело?! — нетерпеливо воскликнул Джарлакс.
— Возможно, этой самодисциплины недостаточно, — с многозначительной усмешкой заметила Ильнезара.
— Тебе вряд ли удастся найти другого такого, как он, — возразил Джарлакс. — Он каждый день тренируется и почти достиг совершенства в боевом искусстве…
— Почти достиг, — перебила дроу Тазмикелла; судя по ее тону и взгляду, она начинала догадываться, о чем говорит сестра.
— Что? — переспросил Джарлакс.
— Но он не добрался до вершины, — объяснила Ильнезара.
— Если уж на то пошло, добирался ли когда–нибудь какой–нибудь дроу до вершины мастерства?
— Если человек смог…
— О чем вы говорите?! — вскричал Джарлакс.
Но загадочные сестры–драконы лишь усмехнулись.
Часть 2
Земли Бладстоуна
Я не могу смыть с рук кровь.
Рана оказалась несерьезной; это была едва заметная царапина. Но мой меч коснулся шеи Кэтти–бри, ранил ее, я собирался зарубить ее Видринатом, рассечь ее горло, совершить жестокое убийство, искупаться в крови, хлещущей из раны! Я хотел отомстить!
О, как мне хотелось отомстить!
Потому что она — демон в обличье женщины, я знал это, и теперь знаю, и одновременно не знаю… В одном я уверен: она причиняет мне страдания, терзает меня, приняв физический облик моей утраченной возлюбленной.
Когда же она намеревалась открыть мне обман? Может быть, в постели? Я представляю себе: вот мы занимаемся любовью, и внезапно передо мной возникает мерзко ухмыляющаяся чудовищная морда; гротескная, уродливая демоница обнимает меня, чтобы зачать от меня ребенка, кошмарного полукровку!
Или нет? Или все это неправда?
Может быть, я ранил саму Кэтти–бри — настоящую Кэтти–бри — и едва не убил ее. Выходит, лишь чудо спасло ее?
Если бы я сейчас плыл на лодке вдоль Побережья Мечей и опустил руку в воду, тогда все море стало бы красным от крови! На самом деле я пролил ее так мало, но мне кажется, что вся кровь, какая есть в мире, готова захлестнуть меня, оставить у меня на лбу позорное алое клеймо.
Убийца!
Потому что я действительно убил ее в своем воображении. Я не верил ей, считал, что она лжет. Моя рука дрогнула. Сила духа изменила мне.
Потому что демон должен умереть!
Лживое существо, надевшее чужую личину, должно умереть, и убийство этой твари дало бы мне возможность в последний раз продемонстрировать, что я не сдался Ллос. Один последний взмах клинка, одна смерть, и я в конце концов показал бы Паучьей Королеве, что победа ускользнула от нее. Я ничем не сумею помешать ей, если она пожелает убить меня, она может испепелить меня в одно мгновение, но сломать меня ей не удастся. Нет!
Я не игрушка в ее руках!
Если только это не была на самом деле Кэтти–бри, если я не оцарапал ее нежную кожу своим мечом… Но как мне узнать это наверняка?
Это загадка, головоломка, это проклятие, именно поэтому я проиграл битву еще прежде, чем она началась, и пропал.
Каждое утро, просыпаясь, я говорю себе, что этот день будет иным, что сегодня я буду счастлив, что новый восход солнца даст мне надежду. Возможно, все это обман, все это наваждение, иллюзия, созданная демонической Паучьей Королевой, чтобы обречь меня на чудовищные мучения.