Сумеречный муж

Я мягко улыбнулась:

– Даю слово, я быстро вернусь. А ты развлекайся. Смотри свой сериал. Можешь съесть хоть всю пасту, я не обижусь.

– Да уж не сомневайся, я так и сделаю! – объявил он, после чего, состроив мне рожу, захлопнул дверь.

Я перевела дыхание (мне уж казалось, что он от меня не отстанет), натянула сумку на плечо и, наконец, двинулась прочь из подъезда.

Идти мне предстояло совсем недолго. Путь мой пролегал через две улицы: Владимирскую и Зимнюю, которые, в конце концов, упирались в горизонталь Красной, где и был расположен Никольский парк.

Несмотря на то, что август еще не закончился (сегодня было двадцать третье число), в воздухе уже отчетливо ощущался осенний холодок – слабая колючая прохлада, которая не была неприятной, но и особого удовольствия не доставляла. Быстро смеркалось, и по мере того, как солнце уходило за горизонт, вечерняя свежесть нарастала.

В своей тоненькой шифоновой блузке я вскоре начала зябнуть, но возвращаться домой за курткой было слишком поздно. Во-первых, у меня не было желания в очередной раз травмировать своим уходом Артема, а во-вторых, я хотела прийти на встречу вовремя; пунктуальность всегда была одним из моих наиболее выдающихся качеств. Раз уж обстоятельства так сложились, попрошу своего кавалера обойтись без прогулки и сразу зайти в ресторан – там и согреюсь.

Как я и предполагала, у входа в парк было очень оживленно. Обыватели Тихого наслаждались выходными. Большинство только направлялось на прогулку, но некоторые уже шли обратно. Вследствие этого маленькая белая площадь перед входом все время была переполнена людьми. Но так как все беспрестанно двигались, и на месте никто не стоял, я легко нашла себе наблюдательный пункт возле самых ворот, где никто не мог меня толкнуть, и где я никому не могла помешать.

Ворота, так же, как и стены, окружавшие парк, представляли собой высокий решетчатый забор из гладких серебристых балок, имевших необычайно достойный, прямо-таки аристократический вид. Каждая была преобразована на конце в замысловатую металлическую фигуру, напоминавшую семилистный клевер или какой-то другой цветок с крупными лепестками однообразной формы. Со стороны это выглядело очень красиво и даже оригинально.

Что касается самого парка, то это место не зря считалось самым очаровательным в городе. Представьте себе небольшой ухоженный лес, в котором нет ни мусора, ни бурелома, но зато всюду мелькают прекрасные цветы самых разных оттенков, высятся белоснежные статуи маленьких ангелов, сделанных с исключительным мастерством, и петляют во все стороны чудесные узенькие тропинки, выложенные крохотными светло-серыми камешками, кажущиеся до того загадочными и волшебными, что по ним можно проблуждать несколько часов и даже не заметить этого.

Если вам удалось нарисовать в своем воображении такое место, ты вы теперь знаете, что собой представлял Никольский парк. В сущности, это был лес, но лес необыкновенный – лес удивительной чистоты и восхитительной красоты. На первый взгляд в нем не было ничего незаурядного или сверхъестественного, но все же это был своего рода фантастический мир, который никого не мог оставить равнодушным.

Лично я обожала проводить здесь время и делала это нередко, особенно в зимнюю пору, когда снега еще не было, но лес уже застывал в какой-то особенной зачарованной неподвижности. Более подходящего места для размышлений и восстановления душевного спокойствия я бы не смогла себе выбрать.

Ресторан, прилегавший к парку, находился на другой его стороне и назывался «Тихой дубравой». Еще одно изумительно уютное место, которое я также особенно любила посещать зимой. Артем, правда, не соглашался с названием «Тихой дубравы». Вследствие того, что оформление ресторана содержало огромное множество старинных русских ковров (они же заменяли и скатерти), мой брат завел себе привычку называть его Ковриком. Сначала меня это раздражало, но вскоре я и сама стала применять это наименование.

В последний раз я приходила сюда весной, где-то в конце апреля. С тех пор мало что изменилось, но все же я чувствовала себя очень напряженной. Хотя, конечно, ни к парку, ни к Коврику это не имело никакого отношения. Во всем была виновата причина, которая привела меня сюда сегодня.

Сейчас, уже явившись на место встречи, я была в ужасе от собственной храбрости. Я не могла поверить в то, что действительно решилась на такой бесшабашный поступок. Это ведь так мало было на меня похоже! Как мне только в голову пришла такая мысль? Назначить свидание человеку, которого я ни разу в жизни не видела и о котором решительно ничего не знала? Это, наверное, сделала не я, а кто-то другой, кто-то, помутивший мой рассудок.

И что я буду говорить, хотелось бы знать? Как мне вообще следует вести себя при встрече? Держаться естественно я уже не смогу, так как слишком взволнована. А что я обычно делаю, когда нахожусь в подобном состоянии? Совершенно верно – несу всякий бред и превращаюсь в полную идиотку!

Я так забеспокоилась, что даже вспотела. Но, к счастью, у меня было утешение. Какую же облегчительную радость доставила мне мысль, что человек, которого я жду, без всяких сомнений, неказист и жалок на вид! Безусловно, это придаст мне уверенности в себе и поможет вести себя достойно. Что и говорить, это был мой вечный страх в жизни: показаться легкомысленной или глупой. Увидеть себя такой я не могла позволить даже самому безобразному парню.

Между тем время шло, а мой кавалер все не появлялся. Во всяком случае, я не видела поблизости никого более-менее подходящего. Люди, шумя и весело переговариваясь, входили в парк и выходили из него. Подъезжавшие то и дело машины выпускали очередных посетителей и забирали уже отгулявших свое. А я все стояла у ворот, обхватив себя обеими руками, иззябшая, одинокая и беспокойная, как волк, отбившийся от стаи. Может быть, это и не очень удачное сравнение, но именно так я себя и чувствовала.

Я была растеряна. С одной стороны, меня дико раздражала вся эта ситуация, в особенности тот факт, что я ждала какого-то неизвестного наглеца, заставившего меня промерзнуть до костей, хотя вообще-то он должен был быть здесь задолго до меня, но уж точно не позже. А с другой стороны, я всем сердцем желала, чтоб он так и не появился. Это было бы, конечно, довольно унизительно, но зато до чего спокойно!

Кроме того, я и так уже унизила себя тем, что прождала целых десять минут, хотя должна была уйти сразу после того, как увидела, что меня никто не ждет. Вероятность того, что меня не заметили, была исключена. Я стояла на видном месте, у самого входа в парк, как и было условлено; к тому же, на мне была яркая огненно-коралловая блузка, которую просто невозможно было не заметить. И прическа у меня была та же, что и на фотографии в интернете, так что какая-либо ошибка была немыслима.

Если бы Рахманов был здесь, он бы немедленно узнал меня и подошел. А раз он не подошел, значит, еще не появлялся.

Это и оскорбляло и обнадеживало меня в одно и то же время.

А вечер между тем все стремительнее вступал в свои права. Колючий холод, усиливаемый приближающейся ночью, с каждой минутой царапал меня все глубже и беспощаднее.

Я стояла, вздрагивая от холода, на прежнем месте и проклинала себя за то, что не ушла сразу после того, как пробило семь вечера. Но так как роковая ошибка уже была совершена, я решила потерпеть еще несколько минут и уже тогда уйти с твердым осознанием того, что я сделала все, что могла, и моей вины в несостоявшемся свидании нет и быть не может.

Я решила подождать до семи двадцати, хотя здравый смысл подсказывал мне, что это было даже слишком много. Тот же здравый смысл шепнул мне, что я пустоголовая двадцатипятилетняя идиотка, которая ничего другого и не заслуживает, кроме как стоять здесь и мерзнуть в ожидании черт знает кого, а если быть точнее – убивать время на явного афериста. Все эти его изящные выражения, старинные словечки – так сейчас никто не говорит! Похоже, меня действительно развели. Я бы, если честно, совсем не удивилась, если б узнала, что прямо сейчас кто-то тайно за мной наблюдает и помирает со смеху.