Сумеречный муж

– И что, он таким и остался? – спросила я с невольным удивлением.

– Кто?

– Ну, этот Кир.

– Да нет, через несколько часов пришел в норму, но с тех пор его уже никто Кириллом не называет.

– А как называют?

– Челюстью.

При всем моем депрессивном состоянии я не смогла удержаться от хохота.

– Бедняга. Мне его жаль.

– А ему себя нет. Он вообще не злится, даже доволен этой кликухой. Ну, согласись, это ведь лучше, чем иметь прозвище Нос.

– О господи!

– Ну да. Один пацан из параллельного класса с начальной школы страдает. У него и впрямь очень длинный нос, и к нему только так и обращаются. «Эй, Нос, подай карандаш!», «Эй, Нос, не загораживай дорогу!» и так далее и так далее.

– Это жестоко.

– Что поделать? – с философским смирением вздохнул Артем. – Такова жизнь. Вернее сказать, юность. Хотя я не думаю, что дальше дело пойдет лучше.

– Я что-то не пойму, ты у нас кто: оптимист или пессимист?

– Я позитивный пессимист, – улыбнулся тот. – Вижу все плохое, но стараюсь не паниковать.

– Не слишком ли ты мудрый для своих лет, а?

– А ты не слишком ли унылая, а?

Мы оба рассмеялись. Затем я спрыгнула с подоконника, подошла к нему и с благодарностью чмокнула в лоб.

– Уже не такая унылая, какой была до того, как увидела твою сияющую физиономию.

Хотя я произнесла эти слова шутливо, он ответил мне серьезным взглядом:

– То, о чем ты не хочешь говорить… это ведь не очень страшно?

– Нет, это вообще не страшно. Только очень печально.

Кажется, он понял. Во всяком случае, больше не задавал вопросов на эту тему. За что я, конечно, была ему бесконечно признательна. Что и говорить, я не знала в своей жизни человека более удивительного, чем Артем. Он был младше меня на целых десять лет, но иногда я чувствовала себя рядом с ним наивной, беззащитной девочкой, ничего не понимающей и ни на что не способной. К счастью, такое случалось крайне редко, иначе я бы совершенно растеряла всю свою и без того не слишком обширную уверенность в себе.

Фильмы, которые так хвалил Артем, действительно оказались очень смешными. Настолько смешными, что я даже забыла на какое-то время о своей трагической встрече с Ярославом. А благодаря шоколадной пасте, намазанной на хрустящие ломтики свежего хлеба, и ароматному чаю мое настроение почти полностью восстановилось, хотя в глубине души я знала, что когда Артем уйдет домой, чувство вины вновь протянет ко мне свои острые влажные щупальца, от которых я не смогу уклониться, что бы ни делала.

Но пока я наслаждалась весельем и старалась не думать о том, что будет дальше.

Время промелькнуло очень быстро. Я уже совсем разомлела на диване в компании брата и планшета, как вдруг первый предложил включить телевизор, ибо вот-вот должен был начаться его любимый сериал – как всегда, очередной детектив с элементами мистики. Он также добавил, что сериал обычно начинается в половине седьмого.

Это замечание – в половине седьмого – пробудило в моей памяти какое-то смутное, неопределенное движение. В первый миг я ничего не поняла, а затем резко вскочила на ноги.

– Эй, ты что? – ошеломленно воскликнул Артем.

Я приложила руку ко лбу:

– Ой, черт, я же совсем забыла.

– Что забыла?

– Я скажу, если пообещаешь, что не будешь смеяться, – я подбежала к небольшому трюмо в углу комнаты и стала поспешно приводить себя в порядок (не особенно, впрочем, стараясь).

– Да не буду, не буду! В чем дело?

– Я вчера познакомилась в интернете с одним парнем и сегодня в семь часов иду с ним на свидание.

Теперь Артем взвился на ноги, точно подброшенный ураганом. Он не засмеялся, нет, но его реакция оказалась еще ужаснее. Он разозлился.

– Арин, ты что, серьезно???

Я заставила себя не смотреть на него.

– Абсолютно.

– Сейчас же скажи, что это шутка!

– Да что такого? Сейчас все так поступают.

– Да мне плевать! Я твой брат и не могу позволить, чтобы ты моталась неизвестно с кем!

– Да что ты несешь, Тем? – я ласково ему улыбнулась. – За кого ты меня принимаешь, в самом деле? Ты же знаешь, какая я. Мне все это не дано. А сейчас я просто шучу.

– В смысле – шутишь?

– Мне хочется вырваться ненадолго из обыденности. Сделать что-то такое, чего я обычно не делаю. А потом посмеяться над этим. Ты понимаешь меня?

Артем долго думал, прежде чем ответить. Наконец, он заявил:

– Не уверен!

Я рассмеялась:

– Да не бойся ты за меня! Ничего с твоей бестолковой сестрой не случится.

– А вдруг это какой-то маньяк?

– Ну, если б это был маньяк, вряд ли бы он стал приглашать меня в такое людное место, как Никольский парк.

– Хм… куда ни шло. А во сколько ты вернешься?

Я закатила глаза:

– Ты хуже нашей мамы, тебе это известно?

– Возможно, и все-таки?

Я расчесала волосы, закрепила передние пряди на затылке (это была самая простая прическа из всех, которые я знала, придававшая мне несколько строгий и вместе с тем изящный вид) и накрасила губы светло-розовой помадой.

– Это зависит от наружности моего кавалера. Если окажется страшным, тут же убегу, если более-менее – может, пообщаюсь часика два.

– Так ты что, его еще даже не видела???

– Ну, нет.

– У него на стене не было фотки???

– Не было, – со вздохом призналась я.

– Арин, да ты с ума сошла! Вдруг это какой-то…

– Леший, что ли?

– Да не леший, а кто-нибудь похуже!

– Да успокойся ты. Чем безобразней он окажется, тем больше смеха нам потом будет.

– Арин, ну не иди, прошу тебя!

Я удивленно взглянула на него. Мне еще никогда не приходилось видеть на его лице такое молящее, испуганное выражение. Я с недоумением вспомнила, что еще совсем недавно он казался мне необыкновенно взрослым и рассудительным, чуть ли не умнее и опытнее меня. Да это же сущий младенец, пугливый и беспокойный, как брошенный котенок!

– Да расслабься ты, глупыш! Я тебе все время буду писать!

– А в чем ты пойдешь? – тревожно осведомился он.

Вероятно, он боялся, что я надену что-нибудь открытое и вызывающее, чего он, конечно, допустить никак не мог. Но ему не о чем было волноваться.

– Да вот так и пойду, – сказала я, указывая на свои матовые черные брюки и коралловую блузку с длинными рукавами и высоким горлом. В этой одежде я вернулась с работы и так и не сменила ее.

Артем внимательно осмотрел меня и как будто остался доволен увиденным. Но, впрочем, тут же заметил:

– А помада не слишком ли яркая?

– Да ты что? Это самый бледный оттенок розового, какой только можно найти.

– Ну ладно, ладно. Возвращайся быстрей. И пиши мне, слышишь?!!

– Да буду, буду, обещала же.

Я взглянула на часы, у меня оставалось еще пятнадцать минут. Вполне достаточно, чтобы дойти до парка. Плохо только, что я глаза накрасить не успела… но ничего, так даже лучше. Выпендриваться-то все равно не перед кем. Хватит и того, что есть. Тем более что и так я выгляжу вполне сносно.

Взяв сумку, я направилась в коридор. Артем, естественно, последовал за мной. Он не отрывал от меня взгляда, пока я надевала туфли и в последний раз прихорашивалась перед зеркалом. Но когда я уже вышла за порог и хотела было закрыть дверь, он вдруг вцепился в мою руку и жалобно произнес:

– Ты сказала, что это шутка, да? Ну, так я тоже люблю посмеяться. Давай я пойду с тобой!

– Артем, ну ты вообще, – я притворилась рассерженной (во всяком случае, предприняла такую попытку).

– Ну пожалуйста!

– Я что-то не пойму: тебе пятнадцать лет или пять? Возьми себя в руки! Я взрослая баба, ничего со мной не станется.

– Ты не баба, ты моя сестра!

– Не капризничай! Ах, да, я еще хотела попросить тебя: не говори ничего родителям. А то мама мне опять сцену устроит…

Артем коварно сощурился:

– Не скажу, если ты возьмешь меня с собой.

– Артем! – сурово произнесла я.

– Да, да, да!

– Артем!

– Эх, ладно! – тут он тяжело вздохнул, видимо, почувствовав, что его игра в «своенравного ребенка» уже переходит известную черту. – Но ты хоть представляешь себе, каково мне будет сидеть тут до твоего прихода!