Правительница Д'Хары

Когда его ладонь наконец расслабилась, ее тонкие пальцы перебрались на его предплечье, а он опустил подбородок на ее плечо в жесте, выражавшем практически детское доверие и верность.

Образ того, кого они оба еще несколько минут назад нарекли таким грубым словом, как «это», в мыслях Ричарда теперь обрел вполне четкие очертания, и он едва мог поверить, что сердце, пока что тихо и неощутимо, но упрямо бившееся под его пальцами — это сердце именно этого человека.

Весь мир Ричарда в один миг сузился до двух людей, от которых он уже зависел ровно в той же степени, что и они от него, и он ничего не мог поделать с этим изменением в его приоритетах. И даже не хотел.

— Я люблю тебя, — прошептал он, склоняясь к уху Кэлен, которая теперь была совершенно расслабленной в его объятиях.

— Я знаю, — беззаботно ответила она, слегка пожав плечами и хитро улыбаясь ему.

Он засмеялся. Кажется, сегодня откровения давались плохо им обоим.

Комментарий к Глава XI

Творческий кризис миновал, ура-ура! Кажется, за последние три года ровно одна неделя — это самое быстрое время, за которое я писала главу с ноля. Но вдохновение штука непредсказуемая, поэтому я решила воспользовать ей как можно быстрее.

Знаю, глава вышла небольшая, но мне что-то подсказывает, что вы ждали ее именно в таком виде. Нечто долгожданное, не правда ли? Я решила не отягощать ее ничем другим и устроить праздник РиК. Ваши эмоции? Жду в комментариях!

P.S. Вау, всего за неделю +11 «жду продолжения»! Don’t stop, и я буду едва ли не самым счастливым фикрайтером.

P.P.S. Все нашли песню? ;)

========== Глава XII ==========

Была уже глубокая ночь, но Ричард совершенно не мог уснуть. Последние два дня утомили его настолько сильно, что усталость уже перешла в свою крайнюю форму, и та точка, в которой он должен был провалиться в сон, кажется, миновала еще полдня назад.

Кэлен же, наоборот, мирно спала, свернувшись калачиком справа от него. Она не говорила об этом вслух, но ее муж догадывался, что сейчас, когда он был рядом, ей стало спокойнее. Ее безмятежное лицо, во сне такое же благородное и безупречное в своей простой красоте, лишь подтверждало его мысли.

На его душе тоже становилось легче, когда она была рядом. Но в нынешних обстоятельствах Рал никак не мог заботиться только о Кэлен. Были и другие вещи — множество вещей — которые должны были волновать, и которые действительно волновали его.

Он поднялся с постели и натянул на себя расшитую золотом тунику и жилет поверх. Его однозначно беспокоило что-то кроме усталости, что-то, отдаленно напоминавшее тревогу. Несмотря на то, что этот день был самым радостным для него из всех, что ему довелось иметь в последние месяцы, непонятное предчувствие, появившееся ближе к ночи, продолжало бесцеремонно терзать его.

Уже подходя к двери, Ричард обернулся, окидывая взглядом спящую фигурку своей жены. Во сне она спрятала руку под одеяло, руководствуясь самым простым человеческим инстинктом — желанием сохранить себя в тепле, и мужчина на мгновение остановился. Он задержал свой взгляд на ней, наслаждаясь видом ее темных волос, разметавшихся по подушке, в которых играли слабые лучики луны. Только рядом с ней оказалось больше свободного места, она все же высунула вперед руку, видимо, даже во сне пытаясь найти его, Ричарда.

Улыбка заиграла на его губах абсолютно бесконтрольно, когда он вышел в коридор, притворяя за собой дверь.

Он прошелся вдоль двух длинных галерей, которые вместе образовывали половину кольца, которое представлял собой этот ярус дворца, и спустился на десяток этажей вниз, на начальный ярус. Рал вдруг подумал о том, как сложно было передвигаться здесь людям, у которых не было должной физической подготовке.

Поскольку уже было не так холодно, и даже ночью одной лишь жилетки для сохранения тепла было достаточно, он пошел в центральный сад, где любила находиться Кэлен во время своей болезни. Этот сад, окруженный стенами со всех сторон, с которых его можно было обозреть полностью даже летом, так уж были высажены в нем деревья, был самым большим во Дворце, и своей площадью мог тягаться разве что с Садом Жизни.

Ему и самому нравилось здесь. Еще в детстве он любил прибегать сюда с Беном, который на тот момент был для него лучшим другом, но еще не начальником его личной охраны, а он сам был лишь наследником своего отца, а не полноправным Магистром.

В этом месте витал дух всех дорогих ему людей. Здесь, именно здесь, проходили не только все традиционные праздники, будь то день весеннего или осеннего равноденствия, день летнего солнцестояния, когда вся Д’Хара возносила хвалу Создателю за его победу над Владетелем, за воцарение его света во всем Новом Мире, но и семейные — те, что принадлежали лишь маленькому Ричарду и его семье, самым дорогим для него людям.

Самые яркие его воспоминания о матери — это воспоминания отсюда, из этого сада. Здесь она была настоящая, открытая, и ей не было нужды скрывать свои эмоции перед другими знатными лордами и леди, которые попросту не присутствовали на торжествах их семьи. Он помнил ее смех, яркий и кристально чистый, помнил улыбку отца, когда он смотрел на свою жену и на своего единственного сына.

Пятнадцать лет… не меньше пятнадцати лет это место было лишь призраком самого себя, и Ричард не знал, когда он сможет изменить это. Когда в Д’Харе снова воцарится торжество?

Он огляделся вокруг и вдруг поднял голову наверх, смотря на небо над головой. Стены убивали ощущение его безграничности, но все же давали возможность насладиться им, будучи в полной безопасности.

Это темное полотно, усыпанное звездами, невольно наталкивало на мысли о вещах, которые не знают начала или конца, как и оно само. И он думал.

Он вспомнил то нечто, что было над его головой там, в Храме Ветров. Это был словно не газ, а какая-то текучая масса, но все же это было небо, то же самое небо.

Сколько веков войны оно видело? Сколько смертей? Оно видело землю, которая тысячелетиями пожинала тех, кого сама и породила, оно видело потоки крови, потоки предательств. Разве оно, небо, не должно было обрушиться на голову людям, творившим это, если в мире действительно есть высшая сила, противостоящая злу?

Ричард опустил голову, и его взгляд тупо и безвольно уперся в землю, пока что холодную и бесплодную, не готовую дать всходы новой жизни. Быть может, это и было то, что волновало его? Что он скоро и сам станет этим злом, ведущим людей на смерть?

Силы Нового Мира не могли сравниться с силами Джеганя даже при условии, что в коалиции не окажется предателей. Но ведь это было не так! Они уже были преданы Андеритом, и, кто знает, что ждало их дальше?

Единственной победой, и то пока не окончательной, можно было назвать остановку эпидемии. Но она могла возобновиться в любой момент, если с их ребенком что-то случится.

Его миссия в этой войне была заведомо миссией убийцы. Самое страшное, что ему предстояло убивать не только врагов, но и своих людей. Даже самых дорогих людей. Он подумал о словах, сказанных ему отцом, и о том, какая судьба ждет их сына.

Он сжал руки в кулаки, понимая, что сейчас думал над проблемой, а не над решением. Подобный подход всегда был первым шагом к поражению, но не к победе. Мужчина помотал головой, вытряхивая из нее лишние мысли.

Запустив руку в волосы, он закрыл глаза и принял твердое, окончательное решение: его семья и его народ выстоят, даже если ценой за это будет его собственная жизнь.

Ведь любовь эгоистична, разве нет?

***

— Полночь, — прошептал Томас, подняв взгляд на небо, которое теперь не застилало ни единое облако. Это было хорошо для их миссии, ведь они не могли позволить себе захватить из лагеря факелы или что-либо еще, что могло осветить их путь. Этой ночью луна и звезды были их единственными друзьями.

Высокий воин со шрамом на скуле и едва заметной проседью, серебрившейся на его темных волосах под светом ночной спутницы, кивнул, этим выражая, что он понял, что имел ввиду Томас. В лагере беженцев вот-вот должна была начаться смена караулов.