Правительница Д'Хары

Он не хотел выпускать ее из объятий, хотя и знал, что между ними все еще осталась некоторая недосказанность. Кэлен тоже знала, и он видел, что это не давало ей покоя. Поэтому, когда она сделала шаг назад, чтобы иметь возможность заглянуть ему в глаза, он не решился помешать ей. После того, как их взгляды ненадолго сошлись, она вдруг отвернулась, пытаясь собраться с мыслями.

— Ричард, — он понял, что отчаянно хотел бы видеть ее глаза в момент, когда она с таким сомнением произнесла его имя, — я должна была тебе сказать…

Она остановилась так же внезапно, как и начала, и Ричард видел, как тяжело ей давалась ее же речь. Уголки ее губ невольно приподнялись, когда она закусила нижнюю губу, тщательно оттягивая тот момент, когда ее же слова утонут в ее лучезарной улыбке. Ее глаза блестели от радости, принесенной то ли их встречей, то ли чем-то другим, не доступным для понимания ни Ричарду, ни любому другому мужчине.

Но ее улыбка, коснувшаяся и ее глаз, такая счастливая и теплая, сказала ему даже больше. Он не хотел прерывать ее и ждал, пока она расскажет ему обо всем, именно она и никто больше. Как это изначально и должно было случиться.

— У нас будет ребенок, — наконец призналась она и, кажется, сама удивилась тому, насколько легко это сорвалось с ее губ. Ричард же был поражен тем, как правильно эти слова, набатом бившие в его голове последние двое суток, звучали теперь, рядом с ней. Он впервые по-настоящему осознал, что они значили.

Пока мужчина молчал, не будучи готовым вымолвить ни единого слова, на лице Кэлен отразился целый спектр эмоций. Первоначальная радость начала тускнеть, постепенно уступая место непониманию и страху, и эта перемена заставила Ричарда вновь вернуться к ее чувствам и отвлечься от своих. Он не хотел, чтобы она поняла его неправильно.

— Я знаю, — сказал он, тщетно пытаясь объяснить свою реакцию. Кончики его пальцев пробежали по ее скуле, опустились на сгиб шеи, а потом легко легли на плечи, и он слегка наклонил голову. Кэлен, хоть и не до конца осознававшая, что он имел ввиду, подалась вперед, так, чтобы их лбы соприкоснулись. Нечто непреодолимое тянуло ее к нему даже тогда, когда она боялась каждого его слова настолько сильно, словно она могла обжечься им.

— Но как? — промолвила она, опуская ладони на его ставшие колючими скулы. В ее голосе звучало неверие, а вместе с ним и нотки смеха, только начинавшего свое формирование.

— За это надо поблагодарить моего отца, — только и ответил он, этим еще сильнее кольнув любопытство Кэлен. Но, преодолев его, она кивнула, решив, что он обязательно расскажет ей об этом позднее. Сейчас это было не так важно. — Но почему ты не сказала мне?

Его жена замерла, и Ричард понял, что этот вопрос задел какую-то важную струну в ее душе. Он был расстроен, понимая, что она намеренно скрыла это от него. Еще более его огорчало лишь то, что он никак не мог понять причин этой утайки.

Она отстранилась от него, и, несмотря на то, что Ричард мягко попытался удержать ее на месте, она все же сделала это. Женщина обхватила себя руками, как будто они могли согреть ее лучше, чем руки мужа. Он почувствовал вполне отчетливую физическую боль, когда понял, насколько беспомощным было это действие, и когда увидел весь масштаб сомнений и терзаний, отразившихся в прекрасных глазах Кэлен, его Кэлен.

Это было именно то, наедине с чем он оставил ее здесь, в, казалось бы, самом защищенном месте на свете. Он оставил ее рядом с их главным врагом — с сомнением.

— Я не хотела, чтобы это отвлекало тебя, — она виновато улыбнулась. — Узнай ты раньше, ты бы думал совершенно о другом, и этим поставил бы себя в опасное положение.

— Но тебе незачем было это скрывать, — настоял он, — и тем более незачем было пытаться справиться в одиночку. Ты можешь отрицать, что тебе было тяжело, но я знаю, что это так.

— Но я справилась, — решительно ответила ему Кэлен, и твердо скрещенные на груди руки четко отражали ее настроение. — Как бы мы того ни хотели, у нас обоих есть долг, который стоит выше личных интересов. А тем более наших эмоций и чувств.

Она резко отвернулась, подходя к окну. Она противоречила самой себе и своим желаниям в том числе. Ричард знал, что она не хотела иметь детей, понимая, что обречет их на жизнь, полную ненависти и недоверия со стороны окружающих. Жизнь, в которой не было любви, а был лишь долг. Он знал и то, что рождение и воспитание ребенка были практически невозможны сейчас, когда их собственное существование стояло под вопросом.

Она боялась и не скрывала этого, но что-то все равно заставило ее оградиться от него. Ричард запустил пятерню в волосы, безвольно вздыхая. Он не мог согласиться с такой позицией.

Они молчали несколько минут, пока каждый думал о своем. Мужчина то стоял неподвижно, то оборачивался направо или налево, словно глупая детская игрушка. Он неотрывно смотрел на фигуру своей жены, от которой его отделял десяток футов, на ее спину, неизменно прямую, на слегка вздернутый подбородок, на скрещенные на груди руки и сосредоточенный взгляд. Все в ней было таким знакомым… вернее, уже не совсем все.

Только сейчас он действительно заметил, как сильно она изменилась. Ее излишняя худоба уже отступила, и теперь фигура Кэлен была такой же женственной, как и раньше. Платье, что она носила сейчас, свободно ниспадало ниже ее груди, но он видел, что ее талия, тонкая и плавная, теперь стала немного шире. И даже под слоем толстой ткани Рал видел, что ее живот уже слегка округлился, хоть его жена и старалась скрыть это. Возможно, это могло подействовать на незнакомцев; на Ричарда — нет. Он испытал приступ непреодолимых, колоссальных по своей силе чувств к ней и к этому еще не рожденному, но уже столь важному для него созданию, и его сердце невольно пропустило удар. Разве существовала в мире подобная нежность, способная по своей силе затмить все другие чувства?

И он не выдержал. Он направился к ней, к Кэлен, и обнял со спины, руками обхватывая ее плечи и притягивая к себе.

— Ты помнишь ту ночь в Саду Жизни перед нашей свадьбой? — спросил он ее. Она кивнула, отклоняясь назад, и положила голову ему на грудь, беря одну из его ладоней в свои и слегка сжимая. — Тогда я пообещал тебе, что, что бы тебя ни терзало, я разделю это с тобой. И, Кэлен, я сдержу свое слово, если ты не будешь ничего скрывать от меня.

— Ты знаешь, я не хотела врать тебе, — тихо ответила она ему, — но мое признание бы помешало.

— Помешало в чем? — твердо спросил он. — Ты никогда не помешаешь мне, Кэлен, хотя бы потому что для меня нет никого важнее тебя. И все, что беспокоит тебя, беспокоит и меня тоже.

Она ничего не ответила, и Ричард понимал, что их разговор заходил в тупик. В любви, даже самой самоотверженной, всегда была доля эгоизма, и нынешняя ситуация лишь подтверждала это. И все же, Кэлен должна была понять его.

— Я не хотела, чтобы ты переживал из-за меня, — он видел, как тщательно она подбирала слова, — и тем более мне претила мысль, что ты можешь терзаться беспокойством за мое состояние там, в Эйдиндриле, не имея возможности ничего изменить.

— Никогда не жертвуй своими желаниями из-за меня, — почти взмолился он, — прошу тебя, Кэлен. Пообещай мне это.

Поначалу она помедлила, но спустя несколько мгновений все же поцеловала его в тыльную сторону ладони, и он услышал ее тихое и такое нужное ему «обещаю». Только тогда он смог расслабиться, зная, что они оба пришли к согласию. В конце концов, разве он мог злиться на нее?

Ричард замер, когда его ладонь, которой еще несколько мгновений назад касались губы его жены, легла поверх ее живота, сопровождаемая ее рукой. Кэлен, вмиг почувствовавшая его оцепенение, поспешила слегка сжать его пальцы в ободряющем жесте. Он расслабился лишь тогда, когда мысль, что простое касание никак не навредит ей, смогла укорениться в его голове.

Мужчина заметил, как Кэлен улыбнулась его реакции, едва сдерживая добродушный смешок.

— Я не рассыплюсь от простого прикосновения, Ричард, — она закусила губу, поворачиваясь к нему вполоборота. — Не бойся.