Страница 74 из 209
Далтон кивнул на его слова, все еще немного отстраненный. Он, кажется, был потрясен тем, насколько близко к нему оказалась погибель его бессмертной души. Но все же любопытство взяло верх, и мужчина не удержался от вопроса:
— Но зачем тебе это нужно?
Томас улыбнулся, демонстрируя едва заметное снисхождение. Видно было, как в темноте загорелся его взгляд, который буквально полнился чистотой разума.
— Я не разделяю идеологию Джеганя, вот и все. Она прогнила до самого основания, и вряд ли ей когда-нибудь удастся оправдать то количество крови, что было за нее пролито.
Далтон слегка покачал головой, но было невозможно сказать, был ли он согласен с его словами. Впрочем, это не имело особого значения. Томас все же не разочаровался в нем.
Когда Кэмпбелл спросил, может ли он уйти, Томас лишь отстраненно махнул рукой, но когда мужчина оказался у двери, юноша все же окликнул его.
— При встрече с Ричардом Ралом расскажи ему все, что узнал об Имперском Ордене, да и обо мне тоже. Если ты все же желаешь ему добра, то не станешь ничего утаивать.
В ответ Далтон лишь коротко глянул на Томаса, и уже через секунду дверь за ним захлопнулась.
***
Всего через несколько часов, на самом рассвете, Кэлен покинула спальню, взяв под руку путевой дневник. Приметив, что Лора все еще спит, она не нашла в себе сил потревожить ее хрупкий сон и поэтому тихо скрылась в соседней комнате, в которой еще месяц назад она вела переговоры с Никки. Она села в ближайшее к выходу кресло, так, что массивная спинка могла полностью закрыть ее от посторонних глаз, и любой случайно вошедший человек вряд ли мог поручиться за то, что кто-либо еще помимо него находился в комнате.
Она раскрыла дневник ближе к концу уже привычным жестом, но по-прежнему бережно, будто ее действия как-то могли навредить ветхому магическому артефакту. Эта книга могла принадлежать еще предку Натана Рала, настолько древней она была.
Солнце только-только взошло, и Исповедница сомневалась, что ее муж уже мог бодрствовать. Ее нынешняя попытка связаться с ним была почти безнадежной, ведь он не всегда отвечал ей даже в условленное время, и зачастую Кэлен просто сидела за столом в одиноком и печальном безмолвии, чувствуя себя абсолютно покинутой.
Почему она решила написать ему сейчас? Потому что ей совершенно не спалось, потому что ее тело, несмотря даже на непродолжительный сон, оставалось клочком напряжения и недосказанности. Она всеми фибрами души желала просто поговорить с Ричардом и наконец рассказать ему обо всем, что произошло с ней в последние несколько дней.
К ее удивлению, прямо посреди страницы она нашла небольшую запись, выведенную, очевидно, рукой ее мужа. Аккуратные небольшие буквы складывались в ее имя, которое будто взывало к ней с потрепанной страницы. Душа Кэлен рьяно откликнулась на этот призыв, и она мгновенно окинула взглядом стол и, только обнаружив на нем чернильницу, сразу же макнула туда перо. Она с поразительной скоростью вывела ответ прямо под своим именем, будто боясь, что он мог ее не дождаться и уже разочарованно захлопнуть дневник.
Откуда она могла знать, когда эта застенчивая надпись вообще появилась на страницах этой книжки? Сейчас спешить было уже глупо, но она ничего не могла с собой поделать.
Она откинулась на спинку кресла, садясь немного глубже в него и кладя книгу на согнутые в коленях ноги, так, чтобы ей было все еще удобно писать в ней. Она намеревалась ждать ответа Ричарда столько, сколько потребуется. Чутье подсказывало ей, что сегодня она наконец сможет с ним поговорить, и она отчаянно хотела верить в это.
Кэлен слегка встрепенулась, когда увидела, как новые чернильно-черные буквы становятся отчетливо видны на светлом фоне.
— Почему ты не спишь?
Исповедница невольно улыбнулась. Даже за тысячи миль он оставался для нее самым близким человеком, всегда заботившимся о ней.
Если бы она могла так сразу сказать, почему в действительности не может спать именно сегодня… И почему он испытывает то же?
— А ты почему?
На несколько секунд на странице наступило затишье, но вскоре Кэлен вновь получила ответ, не успев даже моргнуть пару раз.
— Не могу уснуть без твоих ворочаний под боком.
Кэлен невольно усмехнулась, а по ее телу начинало разливаться тепло, будто он сейчас был рядом с ней.
— Могу ответить то же самое, лорд Рал.
Она знала, что где-то там, в Срединных Землях, он мог немного хрипло засмеяться, и хмурая складка между его бровей должна была разгладиться на этот миг.
— Сейчас я бы отдал все, чтобы увидеть тебя.
Исповедница усмехнулась. Он точно не был бы рад ее видеть сейчас: растрепанные волосы, синяки под глазами, под тонкой кожей рук отчетливо виднелась тонкая сеточка вен, а в глазах засело бесконечное волнение и тревога. Кэлен невольно положила руку на живот: мог бы он заметить такое незначительное, но важное изменение в ней? Она одернула себя: даже Ричард, со всей его проницательностью, пока не смог бы сделать это, настолько мал был ее срок.
— Я тоже.
Кэлен видела его, будто он сидел прямо перед ней. Она представляла, как выглядели слегка растрепанные после сна волосы, которые он то и дело взъерошивал рукой, видела, как вздымалась его грудь под тканью светлой рубахи, видела, как длинные пальцы держали перо. Даже не видя его на самом деле, она все равно чувствовала его присутствие рядом с ней.
— Расскажешь о чем-нибудь?
В ее груди начало подниматься волнение, когда она поняла, что он молчит уже слишком долго. Она хотела бы облегченно выдохнуть, когда все же увидела его ответ, но тема, выбранная им, совсем не порадовала ее.
— Пару минут назад я узнал, что в Срединных Землях прекратилась эпидемия.
Женщина пару раз задумчиво макнула пером в чернильницу, прежде чем решилась ответить хоть что-нибудь.
— И в Д’Харе тоже.
Путевой дневник вновь замолчал на несколько минут, будто у его обладателей резко закончились все слова.
— Все не может быть так просто, Кэлен.
Исповедница поднесла сомкнутую в кулак руку ко рту, слегка касаясь ее губами. В ее мыслях, но только в них, оставалась слабая надежда на то, что он говорил не о причине остановки эпидемии, а о чем-то еще.
— Что ты имеешь ввиду?
— Она просто… прекратилась, понимаешь? Разве мы предпринимали хоть какую-нибудь существенную попытку остановить ее? Либо она затихла сама по себе, либо ее остановил кто-то другой.
Кэлен запрокинула голову, тяжело закрывая глаза и зажмуриваясь на мгновение до боли в висках.
Он не знал… не знал о пророчестве, не знал даже о том, что скоро станет отцом. Почему она отказывала ему в этом знании? Потому что не хотела передавать ему свою тревогу и понапрасну беспокоить. Его голову регулярно занимало слишком большое количество мыслей. Кэлен хотела оградить его от лишних переживаний и взять на себя как можно больше, даже не задумываясь, было ли это эгоистично.
— Ричард…
С пера слетела небольшая капля чернил, формируя кляксу, которая стала для Кэлен наказанием за столь очевидное промедление. Она позволила своей решимости занять еще одну секунду, и в момент перо оставило еще одно пятно на странице. Хватит.
— Да?
Он волновался, и она чувствовала это. Кэлен испытывала то же самое, но только в разы сильнее. Интересно, с какими эмоциями рассказывали своим мужьям о беременности другие женщины? Должно быть, с радостью, трепетом, с торжественным придыханием, но не с тревогой и сомнением в голосе. По крайней мере, так было у большинства из них.
Вдруг в другой комнате послышались шаги. Мать-Исповедница невольно встрепенулась, будто то положение, в котором сейчас мог застать ее любой посетитель, могло считаться неподобающим. Она мгновенно выпрямилась и коснулась холодного пола кончиками пальцев босых ног, намереваясь узнать, кто же собирался потревожить ее в столь ранний час.
Она покинула комнату, широкими шагами заходя в небольшой холл, разделявший спальню и зал для переговоров. В этом холле она, к собственному облегчению, нашла Бердину, которая спокойно выходила из ее с Ричардом спальни, видимо, не обнаружив там следов пребывания Матери-Исповедницы. Кэлен выразительно приподняла одну бровь, спокойно глядя на фривольное поведение морд-сит, к которому, впрочем, она вполне привыкла. Ни она, ни любая другая ее сестра по эйджилу никогда не считали нужным стучаться. Но разве могла она укорять ее в этом? В конце концов, это она, Кэлен, стояла босиком на мраморном полу в мятом вчерашнем платье.