Страница 191 из 209
— Значит, воды еще не отошли, — Кэлен кивнула в ответ. — Как давно начались схватки?
— Четыре часа назад. Или около того, — Мать-Исповедница и сама не заметила, как проговорила это в той же неуверенной манере, что и ее муж.
— Все идет как надо, и ребенок уже лежит правильно, так что проблем быть не должно, — заключила она, выпрямляя спину и упирая руки в бока. — Если бы он не поторопился с тем, чтобы перевернуться, твоему мужу пришлось бы стоять перед тобой на коленях и умолять об этом твой живот. Иногда только это и помогает, но кто же поверит умудренной опытом старухе?
Кэлен казалась успокоенной ее словами, и она даже отреагировала слабой улыбкой. Представить подобное было не так уж и сложно, и Кара лишь подтвердила это, сказав, что лорда Рала не пришлось бы долго уговаривать. Удивительно, что морд-сит позволила себе такое высказывание в сторону Магистра при постороннем человеке, но в этой комнате действовали свои особенные силы: казалось, что все, что было произнесено в ней, не должно было быть вынесено за ее пределы. И, как ни удивительно, пока Ричард был рядом с Кэлен, именно этой комнатой ограничивался весь его мир.
— Живот слишком маленький, вот что беспокоит меня, дитя мое, — обратилась к Кэлен повитуха, пересаживаясь в прикроватное кресло и скрещивая ноги. В этом массивном резном предмете мебели она казалась просто крохотной.
— Она только на восьмом месяце, — вырвалось у Ричарда еще до того, как об этом успела сказать сама Кэлен, сейчас находившаяся в замешательстве. Ричард, который не мог не заметить это, сел на освободившийся край кровати, поближе к своей жене. Она протянула руку, сжимая его ладонь.
— О, я знаю — в конце концов, в этой комнате именно я — повитуха, — старушка одарила мужчину взглядом, говорившим, что прямо сейчас ему следовало беспокоиться не о родах своей жены, а о том, чтобы не мешать человеку, который будет их принимать. — Но даже для этого срока живот слишком маленький.
— И что это значит?
Кажется, сейчас она была готова стукнуть Ричарда по лбу за его нетерпеливость. Кэлен переводила взгляд со своего мужа на сидевшую рядом с ней пожилую женщину, и, казалось, была готова сделать то же самое, но им обоим. Кара, что удивительно, молча наблюдала в сторонке.
— Возможно, дело размерах вашей жены — я предполагаю, что и до беременности она не отличалась пышными формами, — она пожала плечами, в этот раз обращаясь непосредственно к Ричарду, — но может статься, что ребенку понадобится много внимания после рождения, чтобы он просто набрал вес.
Кэлен сжала челюсти и отвела взгляд, смотря в окно, за которым небесная синева почти перешла в глубокий фиолетовый. Предположение старой женщины вызвало у нее прилив малоприятных эмоций, быстро переродившихся в волнение. Он чувствовал это по тому, как сильно сжались ее пальцы и как напряглась ее челюсть. Должно быть, тот же эмоциональный спектр отразился и на его лице, раз повитуха обратилась к ним обоим:
— Говорю же, «может статься», — она махнула на них рукой, словно на малых детей. — Если вы оба начнете переживать из-за неподвластных вам вещей, то в комнате станет сразу на двух разумных людей меньше. И что тогда прикажете делать? Вокруг твоего мужа, Мать-Исповедница, воздух и так искрит уже с десяток минут.
— Я помогу привести их в чувство, если понадобится. У меня большой опыт, — заявила Кара. Можно было подумать, что эта ситуация ничуть не трогала ее, но и Ричард, и Кэлен знали: прямо сейчас она волновалась за Мать-Исповедницу не меньше, чем волновалась бы на поле боя.
— Он исправится, — пообещала Кэлен, переплетая свои пальцы с пальцами Ричарда.
— Тебе повезло, дитя, что он не из тех, кто переживает только за то, в каком состоянии выйдет его наследник. Такое редко встречается среди людей вашего положения, — улыбнулась повитуха, поднимаясь с кресла. Это прозвучало несколько грубо, но, надо сказать, правдиво. — Я буду в соседней комнате. Пошлите за мной, как только схватки усилятся и участятся.
— Когда это может произойти? — Ричард заставил себя говорить спокойным тоном, чтобы не обесценивать обещание его жены. Он — невротик? Только не сейчас.
— Через пару-тройку часов, — старушка сделала неопределенный жест. Кэлен немного помолчала, а затем тихо вздохнула одновременно с Ричардом. Кара привалилась к дверному косяку.
Очевидно, впереди их ждала долгая ночь.
***
Silver eyes
Hoping for paradise
I’ve seen it a million times
Cry
Никки даже не удивилась, когда Томас навестил ее, чтобы продолжить неожиданно прерванный Ричардом диалог. В прошлый раз, когда он вот так ввалился в ее покои, она отреагировала довольно сдержанно. Сейчас же в ее чертах читалось раздражение.
Причиной этому, во-первых, было то, что он явился как раз в тот момент, когда она еще не закончила обесцвечивать свою ночную рубашку. Конечно, она не могла требовать, чтобы в Замок принесли сундук вещей черного цвета — в конце концов, для этого не было ни времени, ни разумных (а именно — отличных от эгоистичных) причин, но ведь никто не запрещал ей ненавидеть розовый цвет? Когда Томас протиснулся своей широкоплечей фигурой в узкие двери ее каморки, чудом не снеся дверной проем своим лбом, ей пришлось прервать свое занятие, оставив один из рукавов нетронутым.
Во-вторых, она хотела бы знать, почему его всегда приносило к ней на пороге ночи?
В-третьих, как он вообще узнал, где в Замке была ее комната?
Мрачный каменный потолок нависал над головой Исповедника в жалком десятке сантиметров. В этой комнате младший Рал казался просто исполином, и это ощущение лишь усилилось, когда он скрестил могучие руки на груди. Хотя позади него и был тяжелейший день, на его лице все еще было то самое по-детски игривое выражение, которое не смогло стереть даже присутствие Никки.
— Бердина сказала, где тебя искать, — ответил он на ее невысказанный вопрос после того, как постоял, молча нависая над ней, около десяти секунд. Это несколько раздражило ее. — Я зашел к ней, надеясь встретить там и тебя, но, как понимаешь, не преуспел.
«Предательница», — Никки послала морд-сит мысленную благодарность.
— Вы с Ричардом постарались на славу, так что я не задержалась у нее, — бесстрастным тоном ответила она.
Это была правда: магия каждого из Ралов была очень сильна, но, когда они действовали вместе, было даже сложно догадываться, где наступал предел ее мощи. После их лечения Бердина уж точно не нуждалась в чужой помощи, и Ричард знал об этом. Колдунья же великодушно воспользовалась предлогом Искателя, чтобы дать ему время поговорить с сыном и чтобы самой избежать столь нежелательного диалога, ну и, конечно, для того, чтобы услышать полную историю от морд-сит. Бердина, в отличие от Томаса и Ричарда, никогда не скупилась на красочные эпитеты, так что Никки не пожалела о своем решении.
— Неплохой был цвет, — Исповедник кивнул на девственно-розовый рукав. Никки нервно смяла столь раздражающую ее ночную рубашку и кинула ее в открытый сундук. Скорее всего, этот предмет одежды мог и вовсе не понадобиться ей сегодня, тем более в свете последних событий.
— Не в моем вкусе. Теперь, раз уж ты не хочешь оставить меня в одиночестве, давай вернемся к твоему «вообще-то», — она поднялась с постели и мужественно подошла, становясь напротив Исповедника. Для этого понадобилось всего три шага, поскольку комнатка и правда была крохотной. Никки, обычно не нуждавшаяся в большем, пожалела об этом разве что сейчас, когда ей было так сложно оставаться на удалении от Томаса. Их разделяло безопасное расстояние вытянутой руки, но колдунье казалось, что и это было слишком близко.
Он тоже заметил ее замешательство, но, как обычно, не поддался чувству такта, а вместо этого усмехнулся в каком-то искреннем порыве.
— Я тебя веселю? — мрачно осведомилась Никки. Белая кожа, ледяные голубые глаза, черное платье… имперцы бледнели при одном ее виде, и, если бы их не прикончила Мать-Исповедница, это сделала бы она, Госпожа Смерть. А он, наглый Рал, ищет в ее личности повод улыбнуться?