Страница 186 из 209
Пальцы Кэлен все так же лихорадочно сжимали его рубашку, но теперь она, казалось, сжалась всем телом. Злость сменилась опустошением, а оно — облегчением. Когда наступила последняя стадия, она едва не рухнула на его грудь, впиваясь ногтями в его плечи. Теперь, когда ее тело покинул поддерживавший ее магический стержень, она оказалась абсолютно бессильной против самой обыкновенной силы тяжести. Ткань его рубашки впитала несколько горячих слез. Он едва нашел в себе силы поднять руку, чтобы коснуться пальцами ее сотрясавшихся от рыданий плеч. По правде говоря, он и сам был удивлен тому, что остался стоять на ногах.
Ее месть нашла свою последнюю мишень, и этой мишенью был Ричард, который заставил ее поверить в то, что она потеряет его. Кэлен, как никто другой, понимала, что главным его врагом был он сам, и выпущенный ею беззвучный гром был направлен именно против этого врага.
— Как ты мог заставить меня подумать, что я потеряю тебя? Как ты мог, Ричард? — она слабо ударила его кулаком в грудь, совершенно обессилевшая. Он не представлял, как сложно это могло быть — одновременно хотеть причинить кому-то ощутимую боль, и в то же время отчаянно хотеть оградить его от любого вреда. Кэлен, охваченная кровавой яростью, смогла воплотить в себе эти две противоположности.
Теперь к Ричарду и Кэлен сбежались все, кто только мог: Зедд, Никки, Томас, Бенджамин, солдаты Когорты, Бердина и Кара вместе с другими морд-сит. Им всем потребовалось некоторое время, чтобы вернуть равновесие и понять, что произошло. К счастью, никто из подошедших к двух правителям людей не решался нарушить тишину, пока не заговорит хотя бы один из них. Все внимание было сконцентрировано только на них, но больше всего — на Ричарде, через которого только что прошла вся мощь магии исповеди и который вовсе не был похож на исповеданного.
Конечно, ближайшее окружение лорда Рала и Матери-Исповедницы знало, что Ричард нашел способ избежать исповеди (и только Зедд знал, как именно, поскольку был Первым Волшебником), но все они казались пораженными увиденным. Привычный страх перед магией Кэлен и первородный ужас при виде лорда Рала, оказавшегося в ее власти, отступили лишь тогда, когда ближайшее рассмотрение позволило им увидеть, что Ричард был вымотан дорогой, измучен страхом за свою жену и за всех своих приближенных, но не исповедан.
Кэлен отстранилась от Ричарда и быстро покачала головой, приводя себя в сознание и вытирая остатки слез. Ей, как и всегда, было стыдно за столь очевидное (и хорошо ощутимое, если учитывать взрыв ее магии) проявление эмоций. Искатель мог бы выдохнуть от облегчения, но прикосновение к ее плечам все еще ощущалось так, словно он трогает электрические разряды, помещенные в человеческое тело.
— Кажется, твой Кон-Дар уничтожил почти все войска Джеганя, которые он послал в Эйдиндрил, — наконец, заметила Никки, кивнув на пустую, покрытую пеплом площадь перед ними. Колдунья выглядела так, словно все прошедшие часы она сидела с книгой у окна, а не занималась спасением тысяч жизней. Проще говоря, она казалась абсолютно бесстрастной. Стоявший за ее спиной взъерошенный Зедд, который не мог похвастаться такой невозмутимостью, подтвердил ее слова кивком. Подтверждать очевидное было не в его привычках, но, кажется, после всего произошедшего ему тоже нужна была минута, чтобы оправиться.
Томас, стоявший по другую сторону от лорда Рала и Матери-Исповедницы, обменялся с колдуньей многозначительным взглядом, и Ричард увидел, что Исповедник был действительно потрясен тем, какая мощь скрывалась на обратной стороне магии исповеди. Теперь, когда к нему вернулись многие его воспоминания, он должен был вспомнить и слово «Кон-Дар», и вместе с этим осознать всю опасность того, что оно несло в себе. Эта опасность грозила не только тем, на кого обрушилась кровавая ярость: сама Мать-Исповедница могла погибнуть.
Кэлен попыталась отойти от своего мужа, чтобы проверить свою способность сохранять равновесие, но пока что ее тело довольно слабо подчинялось ее командам. Ричард с Карой одновременно отреагировали на это: морд-сит поддержала ее за плечо, а Искатель обхватил талию Исповедницы, когда та пошатнулась.
— Удивительно, что ты вообще стоишь на ногах, Кэлен. Однажды мне довелось видеть, как Исповедница призвала кровавую ярость, и это закончилось не слишком… удачно. Впрочем, она не обладала твоими силами, — Зедд погладил Мать-Исповедницу по свободному плечу в отеческом жесте, тем самым успокаивая и ее, и себя.
— О, это обнадеживает, — слабо и без призрака веселья улыбнулась Мать-Исповедница. Ее кожа все еще была болезненно белой. — Но, раз я все еще жива, мы можем, наконец, покинуть этот злосчастный мост, пока сюда не явилась другая кровожадная стая имперцев?
Кто-то мог бы ухмыльнуться, подумав, что к Матери-Исповеднице окончательно вернулись силы, и саркастичный тон ее голоса был тому подтверждением. Но Ричард увидел, что так она пыталась защититься от излишнего внимания и излишней опеки, пусть даже глубоко внутри она и нуждалась в них. Несмотря на то, что на ее теле не было видимых повреждений, в действительности Кон-Дар должен был отнять у нее все силы. Но она была слишком зла и опустошена, чтобы задумываться над этим.
— Знаешь, Кэлен, ты вовсе не единственная из нас двоих, кому позволено злиться, — вполне справедливо заметил Ричард. Он не намеревался жаловаться ей, что всплеск ее сил был не таким уж приятным — честно говоря, это значило ничтожно мало теперь, когда он мог обнять ее. Но он никогда не забудет мертвенный ужас, сковавший его тело, когда он увидел ее на этом мосту, ограниченную от толпы кровожадных имперцев жалкой кучкой солдат.
— Разве не моя злость спасла нас обоих? — трудно было упустить то количество раздражения, которое она вложила в эти слова.
— Именно она. Но догадывалась ли ты, что произойдет, когда оставалась на этом мосту? Или ты решила, что мне было бы проще умереть с мыслью, что я потерял всю свою семью?
— То есть тебе было бы проще умереть, зная, что ты оставил меня и нашего сына в одиночестве, возложив на него все обязанности по защите Срединных Земель и Д’Хары? Заставив его возвести границу в одиночку? — она произнесла последнее предложение значительно тише, оглянувшись на Томаса. Ричарду пришлось напомнить себе, что она ничего не знала о возвращенной ему памяти.
— Если от меня потребуется защитить его, пожертвовав собственной жизнью, я сделаю это. И, уверен, если ему придется возводить границу без моей помощи, то и он справится с возложенной на него ответственностью — в конце концов, он тоже Рал. Но совпадение планов и действительности — это роскошь, которой у нас никогда не было, не забывай.
— И все же, изначальный план был иным.
— Изначальный план не подразумевал две тысячи солдат Джеганя в Эйдиндриле, как и тебя на этом чертовом мосту! — сорвался он.
— Ричард, прежде чем кричать на меня, вспомни, что я все еще злюсь. Очень злюсь. Поэтому, если ты еще раз попытаешься пасть героической смертью, я снова призову эти молнии и заставлю их гнать тебя от этой мысли через все Срединные Земли. Понял?
— Если я еще раз увижу, что ты подвергаешь себя опасности, игнорируя мои очевидные просьбы, я выпорю тебя. Договорились?
Где-то справа присвистнула морд-сит. В этот момент на лице Кэлен выражалось вселенское безразличие ко всем, кроме Ричарда и их шедшего далеко позади сына, который, как она думала, беззаботно считает своих родителей погибшими, поэтому она никак не отреагировала на попытку разрядить обстановку со стороны другой женщины.
В конце концов, она ответила «договорились».
К тому моменту, когда они вошли в Замок, Кэлен успела значительно успокоиться и прийти в себя. Стоило воротам за их спинами закрыться, она повела Ричарда во внутренний двор, чтобы поговорить с ним, а остальные их спутники рассредоточились по Замку. От Ричарда не укрылось, как Томас и Никки ушли вместе в одном направлении, как Кара и Бен отошли ко входу в соседний коридор, все еще находясь в пределах досягаемости, и как Бердина с Зеддом, все еще поглядывая на Ричарда и Кэлен, встали под аркой неподалеку и начали что-то обсуждать. Пусть все старались не обременять их излишним вниманием, было очевидно, что все были сосредоточено только на них двоих, и теперь — больше на Матери-Исповеднице.