Правительница Д'Хары

Все трое были опасно близки к месту стычки, и одна лишь секунда отделяла морд-сит от того, чтобы пустить эйджил в ход. Она попросту не успела.

Мужчина рухнул на пол подобно тряпичной кукле, а семь д’харианцев, все еще стоявших на ногах, замерли в непонимании. Толпа вокруг ахнула, Кэлен же была удивлена не меньше остальных. Она пробежалась глазами по залу, но искать убийцу среди просителей было просто бесполезно: среди них не было колдуний или волшебников, даже более того — сейчас они все были больше похожи на стадо запуганных овец. Впрочем, волчица была не так уж далеко от них.

Никки стояла у дверей в зал в своем неизменном черном платье, вместо теней на лице была безразличная маска. Остановить сердце человека никогда не было для нее проблемой, и именно в этот момент Кэлен была благодарна ей за вмешательство. Кровавая драка в Зале Прошений была не тем, что им было нужно.

Кара разочарованно взглянула на бывшую Сестру Тьмы, и остальные солдаты последовали ее примеру, проявляя при этом большую сдержанность. Не то чтобы д’харианцы были очень кровожадны… Они просто не одобряли столь безыскусные способы лишить жертву дееспособности.

— Я хотела закончить это представление как можно скорее, чтобы здесь перестало так смердеть магией сноходца, — холодно, как умела только она, отчеканила Никки.

Кэлен, поначалу удивленная ее появлением, догадалась, что ее сюда привело ощущение его магии.

Колдунье стоило одарить всех просителей одним пробирающим до костей взглядом, чтобы облегчить работу Матери-Исповеднице и дать понять, что им стоило покинуть зал.

— Вы все слышали, что он сказал. Полнолуние будет этой ночью, так что вам пора начать собирать вещи, если вы не хотите покинуть свои дома босоногими и без гроша за душой.

Никто не стал перечить — просто не осмелился. Просители покинули зал, едва не сталкиваясь друг с другом в дверном проеме.

Кэлен встретилась взглядом с Никки и кивнула в сторону выхода, который вел вглубь дворца. Им было необходимо поговорить.

***

Вороной направился прямо в золотую гущу поля, которая едва ли не доходила его всаднику до колен, и поднялся в размашистый галоп. Две другие лошади тоже не заставили себя ждать, и поначалу кобыла Бердины по привычке бежала первой. Обеим, и всаднице, и ее кобыле, можно было позавидовать в плане рвения, и поначалу именно оно помогало им оставаться во главе.

Первым делом мужчина приподнялся в стременах, понимая, что на таком аллюре усидеть в седле было практически невозможно. Эта скачка приносила ему удовольствие, тем более здесь, на открытой местности, когда можно было не смотреть на лежащую впереди землю в поисках коряг и пробоин.

Сначала Ричард предпочел остаться немного позади, и его жеребец шел бок о бок с жеребцом Томаса. Исповедник тоже берег силы, предельно ясно осознавая, что к середине всей дистанции у лошади Бердины, безо всяких сомнений, попросту не останется сил на сохранение такого темпа.

Когда прогноз сбылся, настало время Томаса, чтобы попытаться выйти вперед. Он уверенно направил коня влево, чтобы обойти морд-сит на безопасном расстоянии, и прижал оба шенкеля к бокам коня, чтобы тот расширил галоп. Гнедой жеребец охотно повиновался, демонстрируя всем, что его скоростные резервы еще не были исчерпаны. Ричард усмехнулся в ответ на такое явное хвастовство, но решил, что ему тоже не стоило отставать, и теперь он шел немного впереди морд-сит. Ее, конечно, такой расклад совсем не устраивал, но спустя какое-то время ее пыхтящая кобыла уже не могла состязаться на такой же высокой скорости.

На последнем отрезке пути настало то время, когда жеребец Ричарда смог показать все то, чем его наградила природа и, без сомнения, наследственность. Жеребец и кобыла Томаса и Бердины, хоть и были прекрасно подготовлены для подобных испытаний, все равно уступали жеребцу Ричарда в скорости и силе, а потому вороному хватило буквально сотни футов, чтобы нагнать гнедого, а на финишной прямой — оставить его в паре корпусов позади себя, как бы тот ни сопротивлялся.

Когда Ричард остановился на небольшом не пропаханном островке между двумя полями, он услышал позади парочку проклятий, адресованных ему Бердиной. Развернувшись, Ричард понял, что он достиг сразу двух целей: во-первых, он победил, а во вторых — на лице Томаса, несмотря на проигрыш, красовалась довольная улыбка. Как бы то ни было, целью состязания в этот раз была не победа, а само состязание.

— Лорд Рал, зачем вам этот выигрыш? Вы ведь не придумаете что-то и вполовину такое же смешное, как то, что уже придумала я! — Бердину настолько пробрало негодование, что она даже бросила повод, всплескивая руками. Ее кобыла все еще тяжело дышала, стоя на месте, поэтому даже столь внезапно настигшая ее свобода не вдохновила ее.

Когда Ричард ответил ей лишь довольной ухмылкой и развернул коня, чтобы вновь направиться в травяное море, морд-сит продолжила свою тираду, все так же игнорируя висящий повод. Она уверенно управлялась с кобылой одними коленями, а ее лошади стало явно легче дышать, когда она двинулась шагом.

— Я требую реванша, — нетерпеливая и неуемная морд-сит казалась слишком разгоряченной из-за этого спора, чтобы стерпеть отказ.

— Сжалься над своей кобылой, — сочувственно усмехнулся Томас.

— Кажется, сам Создатель уберег нас от того, чтобы услышать твое желание, Бердина.

— Почему же сразу «уберег»? — насупилась темноволосая морд-сит. Сейчас она стала похожа на маленькую чувствительную девочку, которой была когда-то.

— Потому что мне доводилось проигрывать тебе, и я знаю, чем это может закончиться. Поверь, больше такого позора не будет.

За спиной Ричарда Томас вытянул руку и тронул Бердину за плечо, и глава колонны едва ли не затылком почувствовал, как в их обмене взглядами промелькнуло нечто заговорщическое. Ох, а ведь Бердине действительно было что рассказать про то, как сам Магистр Рал проиграл ей в карты, и даже не единожды…

***

Мать-Исповедница была уверена, что через полчаса весь Эйдиндрил будет стоять на голове, если они — вернее, она, Кэлен не сделает официальное заявление и не скажет жителям, что им делать. Перед ее мысленным взором уже стояли толпы панически настроенных людей, выстроившихся у ворот Дворца. Эта мысль подстегивала ее как можно скорее покинуть коридоры и выйти на балкон, у которого обычно и собирались жители, если они ждали официальное заявление из Дворца Исповедниц.

Паника была опаснее всего, и даже самой Кэлен сейчас приходилось прикладывать усилия, чтобы не поддаться ей.

— Нам необходимо найти Ричарда как можно скорее, — Никки будто прочитала ее мысли. — Он должен узнать, что происходит.

— Я уже отправил солдат на его поиски. Сразу нескольких, разумеется, — кивнул капитан Первой Когорты.

— Он догадывался, что что-то надвигается, а я не верила ему, — в голосе Матери-Исповедницы слышалось искреннее раскаяние.

— Прибереги признания до встречи с ним, Кэлен. Но, боюсь, он сам не будет рад своей правоте, — мрачно вымолвила Никки.

— Когда мы говорили с Маркусом Нибраудом, ты не сразу поняла, что его разум был захвачен Джеганем. Как ты смогла почувствовать это сейчас? — Кэлен задала интересовавший ее вопрос, когда их четверка оказалась в охраняемом коридоре, где по определению не могло быть посторонних ушей.

— Я стала более внимательной, — она пожала плечами, — и, к тому же, этому индивиду Джегань едва не вывернул все сознание наизнанку. Такое сложно упустить, даже если ты плохо различаешь след чужой магии.

Теперь вопросами начала задаваться Кара:

— Зачем он предупредил нас? Зачем послал его в столь людное место, чтобы все услышали это и успели что-то предпринять? Это нечто, находящееся за пределами глупости.

— Зная Джеганя, этот поступок скорее за пределами самоуверенности. Его план состоял, как минимум, в том, чтобы посеять панику и запугать нас, — ответила Кэлен.

— Или, скорее, он сделал это потому, что ему плевать на простых жителей и то, будут ли они мертвы, — пожала плечами колдунья, — он хочет устроить показательный марш по главному оплоту магии в Срединных Землях — по Эйдиндрилу. И, скорее всего, по трупам своих заклятых врагов. Жители волнуют его в меньшей степени — не больше, чем скот и провизия.