Правительница Д'Хары

Ричард прерывисто дышал, его ноздри ритмично раздувались и сужались. Челюсть была сжата почти судорожно, а кулаки то сжимались, то разжимались. И все же, Бен предположил, что проблема была вовсе не в нем самом, а в совокупности всех бед, одолевавших его друга.

До лорда Рала дошел довольно однозначный смысл слов капитана. Он глубоко вдохнул, и уже с последующим выдохом будто скинул часть напряжения. Его пальцы расслабились.

— Я слушаю тебя, — из стального его тон переродился во что-то совершенно другое. Будто весь металл внутри него иссяк, и осталась лишь полость, наполненная звенящей пустотой.

Это было гораздо лучше. Гораздо.

— Я показал ему разрушенную пожаром часть Эйдиндрила, — Бен следил за реакцией Ричарда очень внимательно, но ему стоило одного взгляда, чтобы понять, что Рал не собирался его перебивать. — Он увидел и площадь, и курган — в общем-то, увидел все. И в нем больше не было той уверенности и хладнокровия.

Молчаливым слушателем, впрочем, Ричард не остался.

— Чего ты добивался? Показного раскаяния или сожаления? — в его голосе звучало пренебрежение.

— Я хотел доказать и себе, и тебе, что он изменился, пока путешествовал с Никки, и для того, чтобы увидеть это, мне не обязательно слушать его стенания и причитания обо всех совершенных ошибках — я достаточно хорошо разбираюсь в людях. Ты можешь и сам без труда увидеть, что он выглядит так, будто в его жизни больше не осталось ничего, за что можно цепляться, — на пике своего повествования Бенджамин внезапно остановился, поняв, что он рассказал вовсе не обо всем. Но даже уже сказанное, очевидно, возымело действие на лорда Рала. — На самом деле, произошло еще кое-что необычное.

Ричард не удостоил его новым вопросом. Он лишь скрестил руки на груди и одарил его выжидающим взглядом.

— Я не могу точно определить, что именно произошло, но, как мне кажется, он что-то вспомнил. Я не стал расспрашивать его об этом.

Ричард внезапно выругался. Теперь он казался озадаченным.

— Ты уверен? Если твоя догадка верна, это может плохо закончиться. Такие видения нарушают стерильное поле, которое просто необходимо для возвращения в его время.

От этих слов у Бенджамина пробежал холодок по затылку. Как же он не любил все эти магические нюансы!

— Я даже не подумал, что это может случиться.

Ричард поспешил успокоить его, сжав его плечо.

— Ты не мог знать… Даже я не мог. Да и он сам вряд ли догадывался об этом, когда поехал с тобой.

— Поговори с ним, — предложил, наконец, Бен. Обстоятельство, названное Ричардом, растревожило капитана. Он не хотел быть причиной новых проблем, тем более — если они представлялись достаточно серьезными даже самому Магистру Д’Хары.

— Я хотел сделать именно это, когда пришел сюда, — это признание несказанно обрадовало другого мужчину.

Перед прощанием капитан Первой Когорты отсалютовал лорду Ралу. Тот, в свою очередь, не отреагировал, хотя теперь он и казался чуть более спокойным. По крайней мере, по прикидкам Бена, его взглядом едва ли можно было расколоть орех. Это было довольно утешительно.

Кэлен закрыла дверь и вышла на балкон. На улице было довольно прохладно, но она даже не поежилась от неприятных ощущений. Она с трудом дышала, словно на груди лежала многотонная каменная плита. После всего произошедшего ей не хотелось, чтобы Ричард был рядом с ней именно в эти минуты — в минуты, когда она была лишней шестеренкой в механизме мироздания.

Эмоции затуманивали ее разум, подчиняли себе ее тело, отказывавшееся равномерно принимать новые порции воздуха. Сейчас она и правда была лишней, иррациональной.

На задворках сознания еще оставались разумные мысли, и одна из них упорно твердила, что Ричарду тоже было больно — даже еще больнее, чем ей, потому что он терзал себя этой тайной много месяцев. Она знала, что должна была отреагировать на эту мысль и вернуться в реальность, разорвать плен оцепенения. Снова стать собой.

Но она не могла вернуться — не сейчас.

Пророчество давило на ее виски, словно огненный вал, прорвавший свою последнюю преграду.

Цена за избавление…

И в следующее же мгновение эти слова перекрывал голос Ричарда.

Оно не имеет значения.

Их сын и правда был здесь, рядом с ними — абсолютно настоящий, повзрослевший и вовсе не похожий на призрак Подземного Мира.

Она хотела верить словам Ричарда, но глубоко внутри она сомневалась. Ей было страшно цепляться лишь за его предположения, хотя она и верила ему всем сердцем и всегда стояла на его стороне.

Предположений было просто… недостаточно. Пророчество все еще существует — это неоспоримый факт. И оно звучит довольно однозначно.

Ее мысли кружились вокруг слов пророчества, тесно сплетаясь друг с другом и поглощая все остальные мысли. Она с трудом держалась на ногах, ей даже пришлось опереться на перила балкона, чтобы не потерять равновесие.

Голос Цириллы непрерывно повторял одни и те же слова в ее воспоминаниях, и Кэлен казалось, что она попала в нескончаемый кошмар. Ей было просто необходимо забыть об этом, переключиться на что-то другое. Вместо того, чтобы концентрироваться на словах своей сестры, она решила сконцентрировать своей мысли на ней самой.

Она вспомнила их последнюю встречу, вспомнила мертвенный холод ее пальцев и бесконечную теплоту ее взгляда, золото ее волос. Ее не было рядом уже больше полугода, но тоска, вызывающая тупую давящую боль в сердце Кэлен, ничуть не уменьшилась.

Она часто прокручивала в голове их последний разговор, но каждый раз помимо слов пророчества она вспоминала и кое-что другое.

Не оставляй Ричарда. В трудные времена вы сможете найти силу только друг в друге.

Прямо перед смертью она сказала именно это, будто знала, что впереди их ждал переломный момент. Тогда Кэлен не придала им такого значения — она понимала, что и так никогда не оставит его. Но что она сделала сейчас?

Именно. Она оставила его.

Сзади послышались шаги, и Кэлен мимолетно оглянулась. Гарольд, точно так же, как и морд-сит, не имевший привычки стучать, вышел к ней на балкон.

— Судя по тому, в каком состоянии был Ричард, когда ворвался в зал и прервал совещание с галеанскими офицерами, он уже рассказал тебе обо всем.

Кэлен даже захотела спросить, какое именно состояние он имел ввиду, но вовремя остановилась. Как бы там ни было, она была причиной его злости, грусти или раздражения — в зависимости от того, что именно Гарольд имел ввиду. Кэлен не исключала ни одного варианта.

— Рассказал, — глухо отозвалась она, не веря собственному голосу. Ей не хотелось ничего говорить.

Гарольд оперся руками на перила рядом с ней, ровно как пару дней назад, на балу в честь летнего солнцестояния. А ведь теперь его сестра была еще более подавленной, чем раньше.

— Разве тебя не порадовала мысль, что этот харизматичный парень — ваш с Ричардом сын? — Гарольд не стал прятать иронию.

Уголок ее губ дернулся. Она почти улыбнулась, видя его прекрасную попытку выразить на лице самое настоящее непонимание, даже неодобрение. Но этой улыбки, погибшей в зародыше, было мало, чтобы успокоить ее брата.

— Ну же, Кэлен, — он приобнял ее за плечи. Как тогда, на похоронах их сестры. Она едва подавила новый прилив грусти, понимая, что больше просто не вынесет, — тебе вредно волноваться.

Кэлен лишь покачала головой, хотя и понимала, насколько он был прав. Она ощущала тяжесть в ногах и, помимо этого, сейчас на ней стали сказываться все самые болезненные последствия последних месяцев беременности, которые она не испытывала на себе до этого. Она тщательно контролировала все свои эмоции и не позволяла себе подобных всплесков, чтобы ограничить ребенка от вреда, но сейчас…

Если она не могла спокойно вздохнуть хотя бы ради себя, то стоило сделать это ради него, ее сына.

Она обняла живот обеими руками.

Ну же, Кэлен…

Возьми себя в руки. Ради него.