Страница 115 из 209
— Скажи мне, почему ты пошла искать меня этой ночью?
Исповедница застыла в нерешительности, вызванной этим обманным маневром, и ее взгляд невольно остановился на его глазах. Тогда, на веранде, он не мог не заметить, что она покинула постель совершенно не для того, чтобы, например, сделать глоток воды. Это стало очевидно сразу же, как только он подметил выражение ее глаз, стоило ей встретить его в окружении двух морд-сит. Ричард достаточно хорошо знал ее, чтобы за видимым спокойствием различить ее желание видеть в тот момент его одного.
Ее руки мягко обхватили его ладонь, лежавшую на ее бедре, в благодарность за его внимательность.
— Я была разбужена, — коротко ответила она.
Первой его мыслью было, что, должно быть, в этом была его вина, вернее, его и Кары. Морд-сит была крайне взволнована, когда, предварительно поговорив с Бердиной, поняла, насколько серьезной была причина ее визита, и потому ее появление в их спальне было ознаменовано хлопком двери, от которого он сам, Ричард, мгновенно подскочил.
— Чем именно? Моим уходом?
Она покачала головой, и этот игривый жест несколько озадачил его.
— Нет. Она разбудила меня. — Кэлен слегка кивнула вниз, на свой живот, и теперь ей стало слишком сложно прятать свою улыбку. — Я впервые почувствовала, как она двигается, и больше не смогла уснуть. Я хотела рассказать тебе об этом как можно скорее, потому и пришла.
Ричард выглядел несколько обескураженным. Поначалу он не мог вымолвить ни слова. Он смотрел на ее лицо, освещенное самой светлой и легкой радостью, которая прорезала даже ночной сумрак, и все же он не мог так легко разделить ее, забыв о дребезжании тревоги в голове. Он мог улыбнуться, но это было бы лишь прикрытием. Очень шатким прикрытием.
Кэлен, озадаченная его реакцией, замерла. Ее черты смягчились, и она положила руку на его плечо.
— Ричард?
Он слегка покачал головой и сжал ее ладонь, стараясь заверить ее, что все было в порядке. Но Исповедница, которую совершенно не устраивало подобное решение проблемы, продолжала терзать его своим взглядом. Он должен был сказать правду, ведь она имела на это полное право. Но затем перед его глазами встала совершенно безрадостная картина, в которой он действительно признался бы ей.
Вот они, как на ладони: ее угасший и потерявший всякую надежду взгляд, поджатая и дрожащая нижняя губа и влажные глаза. Она бы отвернулась, говоря, что все в порядке, и постаралась обнадеживающе улыбнуться, скрывая то, насколько больно его слова сделали ей. Не удивительно, но он не поверил бы ей. Она ведь так и не научилась врать ему. Он надеялся, что и не научится.
Ричард тоже не умел врать: он всегда делал это крайне неестественно, переступая через себя и собственные принципы. В конце концов, его призванием был поиск истины, и все его внутренние силы были направлены на это. Но сейчас…
Сейчас он не мог позволить себе облегчить свою участь, обрушив правду об их сыне на Кэлен и разделив с ней все свои страхи. Да, они не должны были лгать друг другу, да, это было не в их привычках. Но Ричард, давно научившийся жить со своими эмоциями, не смог бы вынести осознание того, что он принес горе собственной жене.
Поэтому он и решил утаить правду. По крайней мере, до тех пор, пока он не найдет выход. И он найдет его. Без сомнения, он найдет его.
Кэлен мягко тронула его плечо, замечая, как далеко он ушел, бродя по закоулкам собственных мыслей. Она была разочарована, и это отрезвило его. Если он не хотел огорчить ее своей реакцией еще больше, ему следовало, по крайней мере, заговорить.
— Извини, — он виновато улыбнулся. Она немного расслабилась, при этом все так же внимательно смотря на его лицо. — Твои слова… взволновали меня. Мне казалось, что я вернулся и узнал о твоей беременности лишь вчера. А теперь ты говоришь, что почувствовала ее, и я понимаю, сколь многое я пропустил.
Ему было сложно подобрать правильные слова, и его замешательство прибавило его словам правильный оттенок, который помог ввести Кэлен в заблуждение.
— Это не так, — ее голос был таким мягким, будто предназначенным ласкать лишь его слух, и он невольно почувствовал, как нечто в его груди откликнулось на него, заставляя его, Ричарда, замереть, — ты пропустил лишь мое утреннее недомогание, и, поверь, это не столь важно.
Он не смог не улыбнуться от того, как легкомысленно она отозвалась о своем состоянии, будто это была самая ординарная страница ее жизни. Будто Кара не попыталась пристыдить его, рассказывая о произошедшем с Кэлен и говоря, что, если бы не они, морд-сит, она бы совсем зачахла от тоски по нему и от одиночества.
— Гораздо важнее, — продолжила она, — что сейчас ты здесь. Рядом. И, надеюсь, так будет и дальше.
Она переплела их пальцы. Он неопределенно взглянул на нее, понимая, что в этих словах крылся так и не разрешенный вопрос насчет ее возвращения в Эйдиндрил. Не стоило труда догадаться, как сильно она желала этого, но все же в разговоре с Ричардом она избегала всякой конкретики, а, значит, прямого разговора. Но они оба знали, что, как только ему придется покинуть Народный Дворец, она отправится вслед за ним, что бы он ни сказал ей перед этим.
— Я сделаю все, чтобы ты была счастлива, — это и был его ответ на ее завуалированную просьбу.
— Я уже счастлива, как бы странно и самонадеянно это ни звучало при нынешних обстоятельствах.
Он понимал ее. Как ни странно, даже несмотря на все то, через что они уже прошли и через что им предстояло пройти, он чувствовал благодарность за то, что она была рядом с ним. Она была его крепостью, его домом, уголком его мыслей, в котором он мог быть тем, кто он есть на самом деле. Она была его величайшей силой и величайшей слабостью, и пусть их жизнь, возможно, уже никогда не будет в безопасности, одно лишь время, проведенное с ней, всегда будет стоить борьбы за мирное будущее для них и для их семьи.
Их соединенные ладони легли на живот Кэлен. Подобные прикосновения уже успели стать для него привычными: ложась спать, чаще всего он обвивал рукой ее талию, даже во сне стремясь защитить и ее, и их ребенка; в любой момент он мог невзначай прикоснуться к нему, словно стремясь таким образом удостовериться, что все было в порядке. Ему доставляло удовольствие понимать, что Кэлен любила эти прикосновения и, несмотря на всю ее неприязнь к чрезмерной опеке, принимала их как немой акт заботы.
— Как мы назовем ее? — этот неожиданный вопрос вызвал у Кэлен удивление. Она откинула на спину тяжелые, но уже немного подсохшие волосы, тем самым обнажая свои белые плечи. Ее задумчивые глаза отражали ночные звезды, начинавшие блекнуть под натиском утра, когда она воздела голову к небу.
— Не слишком ли рано? — уголки ее губ приподнялись в мечтательной улыбке.
— Возможно, сейчас и есть самый подходящий момент. Взгляни, — он кивнул на скалы перед ними, окруженные золотым ореолом из лучей восходящего солнца. Рассвет приближался к ним, проливая розоватые и оранжевые краски на светло синее небо. — Кто знает, представится ли нам лучшая возможность.
— Ты прав, — она кивнула, в то время как ее глаза непрерывно впитывали в себя красоту утреннего неба. Ричард совершенно не мог отвести от нее взгляд. — Я раньше не думала над этим… — она помолчала в течение минуты, как вдруг ее лицо посветлело. — Может быть, Амелия? Или Эриан? Подожди! — она оттопырила указательный палец, когда ей вдруг пришла неожиданная и, как ей казалось, самая правильная идея. — Как тебе Кларисса?
— О Духи, мы в самом начале долгого пути, — Ричард засмеялся, видя, каким энтузиазмом загорелось лицо его жены, когда она всерьез задалась этим важным вопросом.
— Это начал ты, я лишь приняла твое предложение, — она хитро улыбнулась. — Твои идеи?
— Я думал над несколько другими именами, — признался он. Ему в голову не раз приходила мысль о том, какой была бы их дочь, и каждый раз он ловил себя на мысли, что хотел бы, чтобы она была похожа на свою мать. — Почему бы не назвать ее Дэни или Цириллой? Цирилла Амнелл, как твоя сестра.