Странный звонок

Она нервно сорвала навязчивое объявление и скомкала его в руке. Клей был еще совсем свежим, и ее пальцы увязли в густой, липкой массе.

– Да что б тебя… – вполголоса выругалась она и резким движением стряхнула с руки желтый комок, после чего несколько раз сжала и разжала руку – каждый раз пальцы неприятно прилипали к ладони.

Александра Александровна недовольно скривилась, поискав что-то глазами вокруг себя. Ее раздражение росло. Действительно, это всегда раздражает, когда в подобных случаях в кармане не оказывается носового платка. Но ведь на то матушка-природа и снабдила человека смекалкой, чтобы он мог выкручиваться из любой затруднительной ситуации без помощи обременительных подручных средств. Не придумав ничего лучшего, Александра Александровна принялась вытирать испачканную ладонь о дверь. Украсив ее белесыми разводами, она отошла на шаг и оценивающе оглядела табличку. Вся поверхность была покрыта засохшими клеевыми потеками, намертво приклеившимися бумажными обрывками и грязными лоскутами скотча, но зато теперь она хотя бы читалась.

Надпись на ней сообщала, что здесь расположен:

«Общественный центр

засушенных пенсионеров

управления "Курортздравсервис"

г. Горноморска».

Досадная ошибка почти не бросалась в глаза, а переделывать целую табличку из-за каких-то несчастных двух буковок стоило уйму денег – целых полторы тысячи рублей! Ну какой, скажите, идиот может позволить себе такую расточительность по такому ничтожному поводу? Да и кто заметит эту ошибку? Как будто все кругом такие грамотные. Главное, что табличка есть, что она висит на положенном ей месте…

Размышления Александры Александровны прервал гулкий грохот, возникший где-то наверху дома и стремительно приближающийся вниз. Так же внезапно грохочущие раскаты оборвались глухим ударом за соседней дверью слева. Это был вход в шахту мусоропровода, где стоял мусорный контейнер. В знойном воздухе распространился гнилостный запах. Александра Александровна непроизвольно поморщилась и с силой толкнула коричневую дверь.

Глава 2

Волна удушающего приторно-сладкого аромата дешевых цветочных духов ударила Александре Александровне в ноздри, стоило ей только ступить за порог. Она остановилась в дверях и с отвращением посмотрела на находящуюся в помещении женщину. В противоположном конце тесной приемной, где вдоль стен стояли две рассохшиеся и покосившиеся выставочные витрины с какой-то ерундой под серыми от пыли стеклами да развешены малоинформативные информационные стенды, за обветшалым письменным столом сидела миловидная брюнетка с пышной шевелюрой угольно-черного цвета. Правда, присмотревшись, можно было заметить, что вся ее миловидность была старательно нанесена густым слоем яркого макияжа на вполне заурядное лицо. На вид женщине можно было дать и все сорок, и каких-то пятьдесят лет, в зависимости от того, сколько ей было на самом деле или насколько тактичным был тот, кто оценивал ее возраст.

Увидев вошедшую Александру Александровну, брюнетка поспешно спрятала в ящик стола флакончик духов «Дикая роза», из которого еще минуту назад «опыляла» всю приемную, и широко улыбнулась.

– Доброе утро, Александра Александровна, – поприветствовала она ее. – Чудная погодка, не правда ли…

Та бесцеремонно оборвала ее:

– Ритка, открой везде, это самое, проветри. А то духотища стоит, вонища. Дышать, это самое, совсем нечем, нечем.

Ритка даже не шелохнулась, чтобы исполнить поручение своей начальницы, а так и продолжала молча улыбаться.

– Что смотришь? – повысила на нее голос Александра Александровна. – Работай давай, это самое, на звонки вон отвечай… Звонил кто-нибудь?

– Нет.

– Почему?

– Не знаю. Наверное, боятся, что вы их снова заставите работать, – пошутила Рита.

– А ну тебя к… – Александра Александровна отмахнулась от секретарши, как от мухи, и зашаркала по плиточному полу в сторону неосвещенного, узкого коридора.

Откуда-то справа наискосок пробивался луч солнечного света. Поравнявшись с открытой дверью, она автоматически повернула голову и окинула цепким взглядом помещение с тремя столами, четырьмя шкафами вдоль стен и одной узкой форточкой под потолком, откуда и падал свет с улицы.

Две пожилые женщины оторвали взгляды от мониторов и, как по команде, хором поприветствовали ее:

– Здравствуйте, Александра Александровна!

– Здрасьте, здрасьте, – недобро буркнула она в ответ и вошла внутрь.

Стол слева от нее пустовал, и Александра Александровна заняла свободное место.

– Это самое, Татьмяна Аникеевна, – непонятно к кому обращаясь, заговорила она, – не знаешь, Кальман в пятницу скинула фотографии?

– Да откуда? Она нам не докладывает, – пожаловалась женщина с фиолетовым перманентным шариком на голове, сидящая за ближайшим к ней столом.

Александра Александровна нахмурилась:

– Я уже договорилась с краем, с краем: нам, значит, первое место светит среди подшефных, а эта бездельница, это самое, все тянет с отчетами.

– Вот же паразитка какая! – За дальним монитором дернулась блестящая черная макушка.

Александра Александровна уточнила:

– А она вообще была?

Татьмяна Аникеевна сделала неопределенный жест рукой:

– Да приходила тут, покрутилась, фифа, и ушла. Надоела уже со своими бумажками. Только технику зря изнашивает. Вон опять вся краска в принтере из-за нее закончилась, не успеваем менять… – Вспомнив о чем-то важном, она добавила: – Да, кстати, Александра Александровна, сколько закалькулируем в расход на канцелярские принадлежности на следующий месяц?

– Это самое, давай сорок… э… нет, лучше пятьдесят, с тем расчетом, чтоб для ровного счета. Гы-гы-гы! – Александра Александровна зычно рассмеялась. – Вот. Значит, Татьмян, подготовь также смету на, это самое… э… Ну как его? Черт! Ну в автобусе, это самое?

– На служебную командировку? – догадалась бухгалтер.

– Да, на командировку, значит, служебную, служебную. Вот. На выходных, на выходных поедем, значит, в это самое… О черт! Ну как его? А, в Изумрудную Щель, да, в Щель, ну вы знаете. Остановимся на турбазе.

– Ой, Александрочка Александровна! – всплеснула руками Татьмяна Аникеевна. – Миленькая вы наша! Ведь и недели не прошло после Каскадных водопадов, как снова на отдых!

– Как в прошлый раз, с вечерней зорькой отсидим? – как-то совсем невпопад воскликнула из-за монитора женщина с черным каре.

– Ну конечно, Игля Коколаевна, – ответила ей Александра Александровна, – с ночевкой, с ночевкой. Ну и со всем остальным, как его, вытекающим и булькающим. – Она пощелкала пальцем по сотрясающемуся от смеха зобу. – Оформим, так сказать, круглый стол. Это первое, первое… а, нет, это еще не все, не все. Татьмян, подготовь также список для автобусника.

– На сколько персон?

– Весь актив, разумеется. Это самое, я… я, значит. Это первое, первое. Вот. Алик Михамыч, значит, тоже. Потом Куколкина, то есть ты Татьмяна, это самое, Любка Дерюжкина пусть нас поразвлекает в этот раз, Лялю возьмем – нашу «Юную труженицу». – Александра Александровна небрежно махнула рукой куда-то в сторону.

Действительно, в самом углу комнаты, за шкафом, привалившись на клюку, абсолютно неподвижно сидела иссохшая старуха, и только ее водянистые глаза злобно сверкали, бегая по сторонам – никаких других признаков жизни она не подавала. Однако за своей внешностью «юная труженица» следила ревностно до сих пор, это сразу бросалось в глаза, но будь кто в здравом уме, не стал бы в девяносто девять лет изображать из себя юную девочку.

На голове старухи, как небольшой стожок сена, был нахлобучен пышный парик темно-соломенного цвета, надетый слегка набекрень и, кажется, задом наперед, а наивно-удивленное выражение лица было реконструировано пудрой, румянами, черной подводкой для глаз, что делало ее похожей на зомби, и старательно вычерченными бровями, правда, они были корявыми, разного размера и располагались на разном уровне. Но даже эти «художества» не шли ни в какое сравнение с ее «губами», нарисованными яркой помадой на морщинистой полоске рта в форме восьмерки.