Чужие маски

— Я к уважаемой Сали.

Лиля решительно качнула головой.

— Не принимает. И вообще — вы по какому праву позволяете себе так компрометировать вдову?

— Так я и это... с предложением.

— Люди добрые! Полюбуйтесь на него! С предложением он! — ахнула Лиля. — Да сестрица Марион мужа оплакать не успела, а уже слетелись стервятники на поживу?! Все, все мужу отпишу! Он вас, негодяев, на чистую воду выведет, дайте только приехать!

Пажо сделал шаг назад.

— Сестрица?

— Вот я еще вам про наши семейные дела не докладывала!

Голос у Лилиан был вполне себе командный, громкий, звонкий, и сейчас вся улица наслаждалась неожиданнымспектаклем. Потому, собственно, Лиля и верещала так, что у самой уши закладывало.

На виду у всех ее бить не будут.

Наверное.

Как известно, есть одна категория людей, перед которыми отступают практически все. Это дура-баба.

Принцип: «Что с нее возьмешь?» или «Чего с ней связываться?», или попросту: «Баба-дура». Но кто тут дурак — неизвестно, баба-то своего добивается, а вы остаетесь мало того, что без штанов, так еще и облаянным с ног до головы.

Здесь и сейчас другого выхода у Лилиан не было. И женщина всей грудью (а сейчас там было чем) пошла на Пажо.

— Явился, понимаешь! С предложением чего? Колбасы по сниженным ценам?! Не нужна нам та тухлятина, здесь трактир, а не уборная! И ветчина не нужна! Как от вас несет, так та ветчина небось еще вашего прадеда помнит! Предложение! Альдонай милостивый, да в таком виде только места на кладбище и предлагать! Борода нечесана, по голове вши размером с кулак ползают, одежда в пятнах... Марион, — это уже за спину, — ты как хочешь, сестрица, а мужу я напишу! Немедля! Как обоз придет, так сразу же он сюда и поедет! Пусть порядок наводит!

— А ну молчать, баба языкатая! — рявкнул колбасник.

Ага, напугал козу капустой.

Лиля только подбоченилась понахальнее.

— Ты мне рот не затыкай! Я твою породу насквозь вижу, понимаю, чего тебе надобно! Небось, шестерых жен уморил, так мою сестру в гроб загнать хочешь? Не пойдет она за тебя, и за сына твоего не пойдет! И за брата! Иди отсюда подобру-поздорову, не то хуже будет!

— Ах ты шильда!— Я шильда?! Люди добрые, да что ж это делается-то?! При всем честном народе позорят! Да я сей же час в храм пойду! Я тебя, негодника, на чистую воду выведу! Оклеветать меня решил, колбаса ушастая!? Да на такое, как ты, ни одна шильда не позарится, а и позарится, так ее по дороге блохи съедят!

Лиля верещала так возмущенно, что колбасник пробормотал нечто непечатное, плюнул ей под ноги (хотел попасть на подол, но его графиня Иртон вовремя отдернула) и ушел.

Лиля победно хлопнула дверью и вернулась в трактир.

— Ну что, сестрица Марион, поговорим?

ГЛАВА 11

Марион смотрела с ужасом, Фиона — с восхищением.

— Вы...

— Можешь называть меня тетя Аля.

— Тетя Аля... вы его прогнали?

— Боюсь, ненадолго. Скоро он вернется, может, даже и со стражей.

— Это он нанял того... которого вы кувшином, — подала голос Марион. Поежилась, словно опять хватала за плечо безжалостная рука, без нужды поправила чепчик. Лиля погладила ее по спине.

— Не переживай. Все будет хорошо...

— Если бы...

Лиля пожала плечами.

Она не торговка, даже ни разу. Но...

На ее стороне опыт другого мира. С рецептами, распродажами, скидками, акциями и операциями. Уж на что Лиля все это не любила, но — запоминала. Поневоле запомнишь.

— Сколько вам осталось до банкротства?

— Банк...

— Разорения? — выразилась попроще Лиля.

Марион поникла еще сильнее.

— Может, месяц или два. Продукты заканчиваются, новых закупить не на что...

— А потом?— Не знаю, — по лицу женщины покатились одна за одной, крупные слезы. — Я уж и родным написала, может, кто нас принять согласится. Я не знаю...

Лиля почувствовала себя окончательной скотиной.

Но — она же не просто так спрашивает? Не из природного садизма! Она по делу интересуется.

— У меня есть немного денег. Марион, если я помогу тебе — ты поможешь мне?

— Чем? — безнадежно всхлипнула женщина. — Чем я могу помочь?!

Вопрос оборвался слезами.

Марион плакала тихо и безнадежно, словно скулила маленькая собачонка. Фиона прижалась к матери и тоже собралась, было, заплакать, но Лиля кивнула Лари на девочку.

Лари поняла все правильно, подхватила малявку и увлекла за собой на кухню, что-то приговаривая о том, что мама устала, мы ей сейчас дадим пару минут отдохнуть, а еще при усталости хорошо помогает сладкое, к примеру — хлеб с вареньем...

Лиля покачала головой, подошла к Марион и крепко обняла бедолагу.

Вот оно — обратное плечо «замужа».

В этом мире все решают мужчины. А вот такие, как Марион — они охотно живут за сильным и надежным плечом. И рады, и счастливы...

А как быть, если кормилец-поилец умирает?

Искать нового?

Это дело небыстрое и серьезное, а с возрастом никто моложе и симпатичнее не становится. Увы...

Марион осталась одна, на нее навалился весь тот груз, который вез ее муж — и женщина не выдержала. Пока было необходимо, она старалась быть сильной. А сейчас ря-дом появился хоть кто-то, Лиля заступилась за нее — и Марион почувствовала опору.

И — хрустнула спина, словно веточка.

Лиля гладила бедолагу по спине и плечам, понимая, что Марион надо сначала выплакаться. А уж потом с ней разговаривать.

Выплакаться, выспаться, прийти в себя.

И — с новыми силами драться за себя и своих детей. Драться уже не в одиночку, потому что Лиля точно знала — она отсюда не уйдет.

Вот как их бросить — таких?

И совесть съест, и предки проклянут...

Веник ломают по прутику, ну так Лиля начнет заново связывать себе веник! Она, Лари, Марион... мало?!

Это вы просто не знаете, на что способны женщины ради своих детей. А Лиля не просто знает — она способна. И сделает.

Итак...

— Тшшшшшш, девочка. Не плачь. Ты больше не одна в этом мире. Ты больше не одна.

* * *

Марион проревела минут срок, до всхлипываний и хрипов в груди, страшноватых таких, сухих...

Но — Лиля не боялась. Это бывает, она знала. И средство знала.

Умыть.

Напоить горячим.

Уложить спать.

А под бочок к матери — Фиону. Ей тоже сегодня досталось. Сначала девочка понервничала, потом Лари от души накормила ее, и малышка захотела спать, спать...

Вот и пусть отдохнут и отоспятся.Лиля отправила Лари наверх, к малышу и девочкам, а сама решила вернуться в трактир.

Ей требовалось поговорить с дядюшкой Патни, организовать переезд, и все это провернуть до темноты.

# * *

Дядюшка Патни принял Лилиан достаточно радушно. Потом заметил выражение ее лица — и чуточку помрачнел.

— Уезжаете, стало быть...

— Уезжаю, — не покривила душой Лилиан. — Переезжаю к подруге. И хотела с вами посоветоваться.

— Это потом... так, стало быть, за три дня у вас еще заплачено...

Лиля покачала головой.

— Пусть эти деньги пойдут в уплату за добрый совет? Или ответ на вопрос?

Жаба давила.

Жирная и зеленая, она уселась Лилиан на грудь и давила, давила... денег нет, деньги надо экономить, пробросаешься, о чем ты только думаешь...

Лиля мысленно придавила наглое земноводное каблуком и улыбнулась.

— Коли совет — это хорошо, — кивнул дядюшка. — А что за вопрос?

— Дядюшка Патни, в Гильдию ведь вступают люди, а не трактиры?

— Люди...

— Допустим, трактир содержали хозяин и хозяйка. Хозяин помер, хозяйка стала вести дело. Она должна вступить в Гильдию?

Дядюшка Патни почесал в бороде.

— Тут ведь как... патент гильдии выдается, да...

Лиля слушала внимательно.Как графиня Иртон — да хвост она положила на цеха и гильдии. А вот как обычный человек...

Закон и только закон!

Только знание закона освободит тебя от ответственности!

Как оказалось, она немного перепутала цех с гильдией — у трактирщиков был именно что цех трактирщиков. В чем разница?