Страница 46 из 68
— Очень может быть.
— Вот и я так думаю, особенно после того, как этот тип сегодня меня уверял, что сам он вовсе не коробейник.
— А ты хочешь, чтобы я удостоверился?
— Ну да.
— А потом?
— Потом? Откуда я знаю…
Стрелец нахмурился.
— Послушай меня, Симон, — сказал он, немного помолчав. — Мы с тобой люди бедные, перебиваемся как можем. Никому мы с тобой не нужны: что мы скажем, что промолчим — все равно.
— Ох… — вздохнул Симон.
— Вот, положим, мы все правильно думаем: капитан черных братьев — не господин Анри, а совсем другой человек.
— Положим.
— Скажем мы это судьям, они начнут дело, а ты однажды утром на перевозе вдруг перевернешься и утонешь, а я в тот же день вечером пойду с охоты да и получу пулю из ружья. И концы в воду — все квиты. Будем знать, как лезть не в свое дело.
— Ну и пусть, — сказал Симон. — Зато исполним свой долг.
— Больно надо! — пожал плечами Стрелец.
Симон возразил:
— А когда ты защищал у меня старого советника Феро, ты не так говорил.
— Ты это к чему? — не понял Стрелец.
— Ты его все хвалил за то, что он, мол, свой долг исполнял.
— Так это совсем другое дело.
— А как ты думаешь — если бы советник Феро был еще на службе и мы бы спросили, что он об этом думает…
— О чем?
— Как нам теперь поступить.
— Так и сказал бы, что нас это не касается.
— А вот и нет.
Симон обещал господину Феро ничего не говорить Стрельцу про разговор с ним, но он тогда не предполагал, что браконьер вдруг заупрямится.
И теперь он поступил по наитию.
— А вот и нет, — сказал он.
— А?
— Не сказал бы советник Феро, чтобы мы не лезли не в свое дело, а сказал бы, как и я тебе говорил: прежде всего и как бы там ни было, мы должны исполнить свой долг.
— Ну, если бы советник так сказал…
— Сказал бы.
— Думаешь?
— А может, уже и сказал.
Стрелец вдруг обернулся и пристально посмотрел на собеседника.
— А что, если это он меня к тебе и послал?
— Он ко мне?
— И сам просит тебя сходить посмотреть на маляра и проверить…
— Да не может этого быть!
— А так оно и есть.
— Да ты что! Господин Феро не настолько любит Вена-сков.
— А ты разве не сам говорил, что господин Феро ни с кем не враждует, никому не мстит, всегда поступает по совести?
— Говорил, да.
— А теперь господин Феро велел мне пойти к тебе.
— Правда, что ли?
— Клянусь тебе. Да ты и так знаешь, что я никогда не вру.
Стрелец встал с камня:
— Ну, если так, я согласен, — сказал он.
Он сделал было шаг, но вдруг обернулся:
— А советник знает, где я теперь?
— Точно нет. Я ему только сказал, что знаю, где тебя искать.
— Так он не знает, что я теперь…
— Травишь его кроликов? Нет, не знает.
Стрелец вздохнул с облегчением:
— Это хорошо. Господин Феро хороший человек. С кроликами его я не в ладах, а его самого не хотелось бы огорчать.
Он положил Симону руку на плечо.
— Теперь иди домой да поспи чуток до кареты на низ.
— А потом?
— Перевезешь ее и возвращайся. Я там буду.
— На берегу?
— Ну да. Я проверю, коробейник тот человек или нет.
— Да ведь поздно уже, — заметил Симон.
— По звездам — девять часов.
— Может, он уже спит.
— Не спит. И еще одно дело у меня там есть.
Стрелец посадил хорька в холщовый мешок с дырочками, чтобы дышали, кошели забросил в кусты, ружье закинул на плечо и сказал:
— Пошли! Сегодня кроликам повезло.
* * *
Примерно в то же время, когда Стрелец с Симоном спустились с горки с норами, господин Николя Бютен, у которого, как мы видели, было довольно неприятное объяснение с мэтром Рабурденом, поднялся в спальню и лёг в постель.
Мы уже рассказали, как пару часов спустя он проснулся в холодном поту от кошмара.
А мэтру Рабурдену не спалось.
Наоборот: ему до того не сиделось на месте, что захотелось прогуляться.
Он закурил трубку и вышел на двор.
Ла Бом — маленькое хозяйство, где не было, конечно, ни парка, ни огороженного сада.
Перед домом был небольшой огород, а прямо за ним начиналась дорога.
Дорога была обсажена изгородью и вела на главный двор.
Рабурден пошел по ней.
Он плелся потихоньку, пуская в синее звездное небо дым из трубочки, и думал про себя:
— Нет, дяденька, я от тебя все равно не уйду, пока не рассчитаемся, да вола то не верти, а то ведь я тебя и заложить могу, если что…
Как видим, мэтр Рабурден мог и на арго соловьем разливаться, особенно когда нервничал.
Так и он шел, покуривая, как вдруг услышал за спиной шаги.
Рабурден обернулся и увидел человека с ружьем за спиной.
— Эй, приятель! — окликнул тот его.
Рабурден остановился.
— Не будешь любезен огоньку дать, если не трудно?
— Сейчас поищу спички, — ответил Рабурден.
Человек с ружьем подошел поближе.
Тогда Рабурден увидел, что картуз на нем надвинут на глаза, а ворот куртки поднят и закрывает лицо.
— Что, приятель, никак от жандармов прячешься? — спросил он.
— Потише, потише! — грубо ответил охотник.
Он чиркнул протянутой спичкой, закурил трубку и в мелькнувшем на миг свете разглядел лицо маляра.
"Так! — подумал Стрелец. — Симон-то не ошибся: это он!"
X
Надвинув картуз по самые брови, а ворот подняв до самого носа, Стрелец совершенно закрыл лицо, так что Рабурден едва ли узнал бы его, даже если бы что-то заподозрил.
Но Рабурден, который к тому же был немного под хмельком, и думать не думал ни о каком Стрельце.
А вот тот его узнал. Охотник раскурил трубку и подумал: "Ну что ж, что я хотел, то и узнал, теперь мне говорить с ним не о чем".
— Спасибо, приятель, — коротко поблагодарил он.
— Рад услужить, — ответил Рабурден.
Стрелец, ускорив шаг, прошел вперед. Метров через сто он свернул с торной дороги и скрылся в винограднике, а Рабурден продолжал свою ночную прогулку.
Через четверть часа Стрелец был на берегу Дюрансы.
Симон уже вернулся на тот берег.
Но Стрелец давно привык проводить ночи напролет под открытым небом.
К тому же время было летнее, ночь теплая, даже почти жаркая.
Стрелец зашел в ракитовые кусты, улегся там, положив ружье рядом с собой, и стал дожидаться, когда вдали раздастся стук почтовой кареты с Альп.
От того места, где остановился Стрелец, до парома было около километра, но он рассчитывал, что кучер с форейтором всегда найдут для него местечко — не в карете, так на козлах.
Часа три Стрелец проспал, а проснулся при звоне бубенцов.
Вдали светил фонарь почтовой кареты.
На том берегу Дюрансы Стрелец долго задерживаться не собирался.
Ему надо было удостоверить Симона в том, что коробейник и маляр — один и тот же человек, а потом вернуться и продолжать свою браконьерскую жизнь.
Впрочем, у Стрельца было разрешение на охоту, он имел право носить ружье на дорогах и неохраняемых землях, так что жандармов он ничуть не боялся и нисколько не смутился, когда этой ночью в подъехавшем дилижансе увидел на козлах рядом с кучером две треугольные шляпы.
Кучером был не кто иной, как Гаво.
— Эгей! — крикнул Стрелец. — Местечко найдется?
— Куда едешь?
— До парома.
— Залезай, — сказал Гаво. Он прекрасно знал Стрельца и даже имел с ним дела: покупал у него дичь, а в Эксе и в Гапе продавал.
Стрелец поклонился жандармам и сказал им тем любезно-насмешливым тоном, который выражает самую суть южного характера:
— Не желаете, чтобы я показал разрешение?
— Мы нынче за охотниками не гоняемся, — с улыбкой ответил ему бригадир.
— Вот как? А за кем гоняетесь? За грабителями?
— Это скорей.
— Так черных братьев же нет уже?
— Один еще есть, — встрял Гаво, — только ему, я так думаю, не сегодня завтра голову отрубят.