Страница 19 из 31
– И прекрасно! Не выношу я эту вашу Лийку. Она такая умная! Газеты читает. Рядом с ней чувствуешь себя полной дурочкой. Страшненькая, а самомнение такое, будто она здесь первая раскрасавица! – Галя брезгливо наморщила носик и, конечно же, не преминула карикатурно изобразить Лийку – втянула щеки и вытаращила глаза. – Если товарищ Лия так жаждет изучать немецкий, пусть изучает. Но она сильно рискует! – Многозначительно подмигнув, Галя расхохоталась. – Пусть-пусть Лийка занимается! А мы, бездельницы и кокетки, как следует повеселимся. Через час придет кормилица, и я свободна. Понесемся с тобой в парикмахерскую. Как-нибудь они с Агнес тут управятся с Вики… Ах, я совсем забыла тебе рассказать! Вернулся из плена муж Ангес Отто, но она не желает возвращаться к нему. Плачет и говорит, что муженек у нее – жуткий пьяница, загубил ее молодость, а у русских ей очень хорошо, что она обожает Вики и лучше умрет, чем расстанется с крошкой. Знаешь, я заметила, немки – весьма сентиментальные существа.
8
Отражения во всех зеркалах, какие есть в доме, не могли обмануть: она выглядела ослепительно, умопомрачительно, «бесподобно»! Светло-коричневое элегантное платье, широкое в плечах и узкое в талии, и коричневые босоножки на высокой танкетке сделали еще выше и стройнее. Недаром пожилая немка, сшившая платье, долго в восхищении качала головой, что-то восторженно лепетала, открыла журнал мод и, указывая то на свою смутившуюся и порозовевшую от комплиментов клиентку, то на изящных белокурых фрейлейн в журнале, попыталась объяснить, что «фрау Орлофф» вполне может сниматься для модного журнала. Видела бы портниха ее сейчас! С новой прической, почти такой же, как у Гали, – с «валиком» в золотистой сетке – она выглядела, правда, немного старше, зато современно, модно. Теперь уж определенно можно и в журнал! Лишь бы только Лене понравилось. Что, если он рассердится и скажет: а где же наши волосы?
Грозный муж уже поднимался по каменным ступенькам в гостиную. Остановился в дверях и остолбенел.
– Ленечка, тебе не нравится?
– Мать честная! – Леня сдвинул фуражку на затылок и заулыбался. – Ну, Ниночка, была ты у меня принцесса, а нынче королева…
Красивая полукруглая гостиная Балашовых выглядела сегодня еще наряднее. Празднично, торжественно. Галя срезала все распустившиеся утром в саду цветы и расставила везде, где только можно – посередине большого овального стола, на буфете, на пианино, на четырех подоконниках, – букеты ярких роз, ароматных белых лилий, рудбекий, бархатцев, душистого горошка, синего дельфиниума. Но самым очаровательным цветочком была малютка Вики в розовых кружевных пеленках. Круглолицая Агнес, в холщовом переднике похожая на придворную кормилицу, держала ее на руках и с такой гордостью показывала гостям, словно крошка была ее собственной дочерью. «Молочные» глазки щурились от яркого солнца, Вики смешно морщилась и пускала из-под пустышки пузыри.
Жалобный детский плач стал полной неожиданностью. Перепуганная Агнес прижала девочку к груди, принялась ласково утешать ее по-немецки, а Галя весело расхохоталась:
– Все, смотрины закончены! Агнес, геен, геен, шнелль! Идите в сад. Балашов, что ты стоишь? Приглашай гостей к столу!
Нежный фарфор, хрусталь, серебро, крахмальные салфетки. А угощение!
– Ниночка, вы сегодня ослепительно хороши! – шепнул справа галантный майор Левитес, подсунув на тарелку два слоеных пирожка с мясом.
– Ты у меня, Ниночка, красиве'й всех, – шепнул слева Ленечка и подлил в бокал вина.
Нет, красивее всех была Галя. Необычайно пикантная со старинными изумрудами в маленьких ушках и очень постройневшая в новом темно-зеленом платье, Галя казалась чуть ли не дочерью сидящего рядом с ней во главе стола Балашова. Она, прямо как девочка, звонко смеялась, а на все комплименты потрясенных гостей в адрес великолепной хозяйки игриво отмахивалась:
– Это все заслуга Агнес! Нам с Балашовым крупно повезло! Бывший хозяин, большой поклонник фюрера, сообразил, что пора бежать, только когда наши доблестные мужчины уже вступили в Берлин, с перепугу бросил все свое имущество и главное сокровище – служанку Агнес!
Не очень молодые жены двух подполковников, сослуживцев Балашова, производили приятное впечатление, мужчины, Галя не обманула, были интересными, с разговором, произносили шутливые тосты, ухаживали за дамами, особенно за очаровательной хозяйкой, а вот немолодой, в очках, совершенно лысый одинокий полковник, тот не сводил проницательных глаз с нее, Нины.
Сколько же она съела слоеных пирожков, мяса под названием «коруонблянц», сильно развеселившим Леню, картофельного салата и рулета под соусом! Неимоверное количество. Все было так вкусно! И вина выпила порядочно.
– Балашов, веди мужчин курить в сад! На воздух, товарищи, на воздух! У меня здесь мать с младенцем! – Галя выпроводила курильщиков в сад, подскочила и по-дружески потрепала по плечу. – Нинуля, не трусь, у тебя все получится!
Две недели репетировала она в этой самой гостиной, за коричневым пианино, тайком от Ленечки, а сейчас села на высокий вертящийся табурет и растерялась: с чего же начать? Пожалуй, с несложной для голоса прекрасной песни Богословского «Темная ночь», всем хорошо знакомой и всеми любимой. Чтобы и гости подпевали.
– Темная ночь, только пули свистят по степи… – Голос чуть дрогнул, и верный друг Галя тут же подхватила: Только ветер гудит в проводах…
Побросав недокуренные папиросы, мужчины устремились обратно в дом.
Не успели еще отзвучать трогательные финальные слова, нечеткие из-за невольных слез: …и поэтому, знаю, со мной ничего не случится… – как потрясенный неожиданными музыкальными способностями жены Ленечка захлопал изо всех сил. Все гости тоже захлопали, заулыбались. Понравилось!
– Теперь, товарищи, буду выступать я! Только, чур, дружно подпевать. Я буду дирижировать. Так, товарищи, построились с этой стороны… – Смеющаяся Галя построила офицеров в полукруг и погрозила им пальцем. – Как только махну, сразу вступайте! Балашов, полная тишина! Нинуля, начали!
…Дождливым вечером, вечером, вечером… – радостно, звонким голосом и пританцовывая пела веселая хозяйка.
Мы парни бравые, бравые, бравые… – очень серьезно по ее команде басили офицеры в парадной военной форме, с орденскими планками.
Смех, аплодисменты, крики «бис!» и «браво!» были слышны, наверное, далеко за пределами Карлсхорста. Как только разгулявшиеся гости не разбудили спящую на втором этаже виновницу торжества?
– Галочка, вы неподражаемы! – Лысый полковник склонился к Галиной руке и очень игриво сощурился. – Спойте нам еще, Галочка.
– Нет-нет, мы с Нинулей устали! – Галя капризно повела плечиком и, заметив, что утомленные офицеры устремились на перекур, перекрыла им дорогу. – Товарищи, никто не уходит! Сейчас будут танцы. Балашов, заводи радиолу!
Никто не посмел ослушаться хозяйку. Кроме Ленечки. Даже не дав отдышаться после пережитого волнения, он подхватил под руку и потащил в сад. В кустах колкого отцветшего жасмина стал целовать пылко, неистово, до боли сжимая в объятиях и царапая небритой щекой. Новое платье затрещало. В любую минуту в сад мог выйти кто-нибудь из гостей и, сделав всего несколько шагов, заметить полковника Орлова с женой в кустах. Тем временем возбужденный Леня, жадно целуя в губы, уже гладил ноги под юбкой.
– Ниночка, пойдем домой! Я очень хочу!
– Ленечка, успокойся! Ну, пожалуйста! Нас сейчас увидят!
В ярко освещенных дверях показалась высокая фигура Балашова. От ужаса внутри все похолодело.
– Пусти, Леня! Пусти сейчас же!
Фокстрот пока еще никто не танцевал, но лишь только она влетела в гостиную, как лысый полковник щелкнул каблуками:
– Разрешите вас пригласить?
– Пожалуйста.
– Я слышал, вас зовут Ниной? Разрешите представиться – полковник Николаев. Военврач первого ранга, а ныне – начальник санитарной службы. Александр Илларионович. Для красивых девушек – исключительно Саша.