Страница 2 из 9
С чувством исполненного долга, я понес дела в учетную группу. Тонечка меня встретила взором, полным томной задумчивости, а Валентина по-прежнему была прекрасна и холодна, как античная статуя. Следовало бы смотреть ей в глаза, а мой взгляд все никак не мог оторваться от ее роскошной груди. В мозгу помещался только один вопрос — четвертый номер или все-таки пятый? Взяв у меня дела, она величественно кивнула на мою просьбу зарегистрировать карточки сегодняшним числом. После чего, невообразимо изогнувшись, положила их себе за спину на полку. Они все сегодня сговорились что ли?
— Эх, Валентина Викторовна! Что ж вы со мной делаете?! Ну вот как я теперь смогу уснуть сегодняшней ночью?! — я обреченно махнул рукой и пошел на свое рабочее место, про себя повторяя: «Суди её бог!».
Оба свидетеля были сильно похмельные и оттого поначалу надежд не внушали. Но в ходе допроса, один из них, который по фамилии Мысенков, более или менее внятно описал двух мужиков, которых он видел в день кражи у подъезда Палагиных. И видел он их приблизительно в то самое время, когда совершалась эта кража. Гражданин Мысенков клялся, что опознает предполагаемых злодеев, если его разум и зрение будут простимулированы небольшой дозой алкоголя.
Чем черт не шутит, он хоть и алкаш, но процессуально полноправный свидетель. Пообещав страдальцу в случае успеха бутылку водки, я, вызвонив из ОУР опера Гусарова, попросил его показать свидетелю Мысенкову все имеющиеся фотоальбомы жуликов. А сам поехал в прокуратуру отбывать поденщину у старшего следователя Вдовина Сергея Геннадиевича. Часа два с половиной, проклиная и самого следака Вдовина, и отдавшего ему меня в рабство Данилина, я допрашивал свидетелей. Тех, которых сам Вдовин допрашивать пренебрегал. За полным отсутствием в этом смысла. Он просто наполнял дело бумагой. По принципу: «Больше бумажек — чище следовательская задница». Чтобы, когда случится заслушивание по резонансному делу, то при отсутствии реального результата, можно было бы предъявить гору бумажных доказательств своей активной работы. Гад этот Вдовин. То повестки заставляет разносить, как дружинника, то посадил вот почти на три часа зря бумагу переводить.
По возвращении в РОВД, я заглянул к Зуевой и честно доложившись, что вернулся из прокуратуры, пошел к себе расследовать свежеотписанные дела.
Сидящая за столом Иноземцева грызла яблоко и печатала на машинке.
— Приятного аппетита! Как себя чувствуешь? — поинтересовался я у будущей матери, со всей уверенностью, что беременным надо задавать именно этот вопрос.
— Все хорошо, быстрей бы в декрет. На год. Или на два! И, если бы еще без родов! — мечтательно закатила глаза к потолку Юлия.
Бесцеремонно нарушив ее мечтательность, в кабинет по-хозяйски, на правах особы, приближенной к руководству, вошла Тонечка.
— Корнеев, давай быстро к Данилину! — как-то неопределенно и слишком уж панибратски объявила она.
А ведь Тонечка раньше и даже совсем еще недавно такой нахалкой не была. Хотя.. Мы запросто могли с ней и на брудершафт употребить, ведь я с той свадьбы, оказывается, много чего не помню…
Я перестал копаться в процессуальной макулатуре и, осмотрев критическим взглядом недурственную фигурку дерзкой девицы, с удовольствием потянулся и откинулся назад.
— Юль, — обратился я через стол, — Ты как считаешь, имеет мне смысл до Первомая на Тонечке законным браком жениться? Или стоит еще год-другой повременить?
Сидящая напротив Юлия зависла, не завершив жевательного цикла ровно посредине. Так и не закрыв рта, она сначала как-то неуверенно посмотрела на Тонечку, а потом перевела взгляд на меня и окончательно замерзла.
— Вот и я не знаю, — вздохнул я, так и не дождавшись ответа от опытной замужней дамы на свой матримониальный вопрос.
После чего поднялся из-за стола, снял со спинки стула пиджак и, обогнув стройный соляной столб с таким красивым женским именем Антонина, пошел к ожидающему меня руководству.
В приемной Данилина я увидел капитальную во всех отношениях женщину. Валентину Викторовну. И выходящего мне навстречу из своего кабинета начальника всея СО Октябрьского РОВД.
— Я срочно в область! — известил меня хмурый майор, — Вечером, после оперативки поговорим! — я уважительно посторонился с его пути, потом развернулся и пошел из присутственного места в направлении столовой. Обед закончился, но есть хотелось опять. Это Тонечка, наверное, виновата, перебила мне весь метаболизм своими попрёками относительно Клавдии. Или, просто, расту еще. Впрочем, ничего предосудительного в своем повторном посещении столовой я не видел.
Коллега Николай Жданов
Когда я запивал курник киселем, ко мне подошел тоже припоздавший Олег Дубовицкий.
— Серега, ты помнишь Жданова, следователя из Ленинского, он еще по твоему разбою выезжал и тебя опрашивал?
— Помню, а что? — подобрался я и даже поморщился от нерадостных воспоминаний о гопниках, боли в голове и боках. И о прессовавших меня упырях. О партийце Копылове, и о начальнике Ленинского РОВД Герасине.
— Он встретиться с тобой хочет, какой-то разговор у него к тебе.
— Что за разговор, ты в курсе? — поинтересовался я.
Я перебирал в голове возможные варианты, припоминая коренастого парня, угощавшего меня чаем в своем кабинете.
— Не знаю, он не сказал, а я не допытывался. Мы с ним вместе в универе учились, только я сюда распределился, а он в Ленинский. Он сейчас в Краснодарский край переводится, на днях отбывает.
— Да не вопрос, я завтра весь день на месте буду, пусть подъезжает — назавтра я действительно планировал приводить дела в порядок и назначать с помощью Зуевой несколько сложных экспертиз в ЭКО области.
— Лучше вам встретиться у тебя дома, он так сказал. Коля парень порядочный, ты это имей в виду, — Олег протянул мне какой-то листок, — Тут его телефон, он сегодня будет весь день на работе, дела сдает.
Поднявшись в кабинет, я набрал Жданова. Тот ответил сразу и подтвердил свое желание встретиться. Я продиктовал ему адрес и мы договорились о встрече после работы.
Мы сидели у меня на кухне и пили водку, принесенную Ждановым. Вместе с бутылкой он достал из портфеля квадратную плоскую коробку.
— Я в прошлом месяце в двушку должен был заселиться, ремонт уже сделал, — поведал Жданов. — Мне уже три года, как квартира положена, а я с беременной женой и ребенком до сих пор в общаге живу. В жилбыткомиссии сначала с обещанной комнатой, как молодого специалиста кинули, потом еще три года за нос водили.