Страница 11 из 14
Поэтому он резко остановил падение к земле и спланировал вперед ровным килем, бортовые двигатели завыли в высокой, непривычной тональности. Если удача была на его стороне, он уже вышел из поля зрения телевизионного ока противника. Через полминуты он понял, что его догадка была верна.
Высоко над ним в небесах, мрачно направляясь к американскому берегу, прошел темный флот. Там было много тысяч самолетов, потому что смешанный гул их моторов доносился до него, как звуки мощного органа. Он не осмеливался снова воспользоваться телевизором, потому что это могло выдать его самолету-разведчику, летящему на меньшей высоте. И все же вражеские самолеты летели не быстро, скорее, они сохраняли свой строй по-гренадерски, пока не встретили ударные самолеты, которые американцы выбросили перед главной стеной обороны.
Кингберд направлялся в тыл врагу, но теперь он совершил захватывающий дух вираж, сделав великолепную петлю, которая заставила его лететь вверх тормашками, пока он снова не выровнялся и не начал набирать высоту. Невидимый врагом, который теперь был впереди, он стал преследователем – ласточка, преследующая огромную орлиную стаю. Он поднимался все выше и выше, пока не достиг воздушного эшелона, по которому двигался враг.
Затем он снова выпрямился и рванул вперед. Постепенно нарастающий звук вражеских моторов начал болезненно давить на барабанные перепонки, и он понял, что рядом беспощадный враг. Далеко под ним беспокойно покачивался Атлантический океан, но он не думал об этом. Наконец, на случай, если враг будет смотреть вперед, а не назад, он мельком взглянул на свой телевизор. То, что он увидел, прежде чем позволил тьме снова окутать его защитным покровом, было тем, что казалось расшитым бисером поясом гиганта, фигура, которая, казалось, простиралась от горизонта до горизонта, который был брошен к берегу на плотную, но сравнительно небольшую фалангу американских машин. Он перенастроил управление, и его моторы завыли на новой ноте, в то время как похожий на раковину корпус его машины стал удивительно горячим под возросшим давлением воздуха, через который он проходил.
Секунды пролетали незаметно, а Кингберд молился, чтобы враг не оглянулся и не заметил его. Он подходил все ближе и ближе, не сбавляя скорости. Затем он увидел нечто, что укрепило его решение.
Это был необычайно большой и ширококрылый самолет, находившийся далеко в хвосте группы. Если размер что-то значил, то, несомненно, это была важная машина, которую держали далеко позади линии, чтобы избежать удара от первого натиска. Еще на мгновение он осмелился включить свой телевизор и заметил, что огромная машина впереди слегка качнулась, когда она налетела на воздушную яму, слишком заметную для его гироскопических компенсаторов. Точно так же телевидение показало в этом кратковременном ролике, что вражеский монстр был окрашен в серовато-синий цвет на брюхе в качестве камуфляжного цвета, чтобы сливаться с нейтральным оттенком небес, в то время как его верхняя сторона была испещрена яркими рисунками, которые сделали бы его практически невидимым для любой машины, летящей над ним.
Когда он выключил телевизор, наступила темнота, но теперь быстро движущаяся громада впереди была видна невооруженным глазом. Все ближе и ближе подлетала его маленькая машинка. Теперь он был прямо над врагом и замедлил свою скорость, чтобы соответствовать скорости другого самолета.
Затем, очень мягко, его более легкое судно начало снижаться. Без толчка или сотрясения он коснулся обшивки верхней палубы большого самолета. Слабый вздох выходящего воздуха, когда резиновые вакуумные стаканчики, прикрепленные к нижней части самолета Кингберда, захватили большую машину, которая продолжала двигаться в пространстве, совершенно не подозревая о том, что маленький противник, как какое-то насекомое-паразит, летел вместе с ней. Винты самолета Кингберда продолжали вращаться, потому что он пока не хотел выдавать себя, нарушив равновесие машины под ним.
Он выбрался из рубки управления и легко спрыгнул через планшир на крышу странного судна. Он двигался бесшумно и с большой ловкостью, ибо время от времени, когда он подставлял себя порывам ветра, казалось, что свирепый шторм набрасывается на него, стремясь выбросить его вон. Но через мгновение он оказался под защитой кабины вражеской машины, и его пальцы нащупали ручку двери прямо перед ним.
О том, что находилось по другую сторону двери, он мог позволить себе строить самые смелые предположения. Там были люди, готовые убить его, возможно, в тот самый момент, когда он покажется из-за двери и все же он даже не думал колебаться.
Осторожно повернув ручку и почувствовав, что замок открылся, он вытащил из-под куртки пистолет-вспышку с длинным, непомерно большим стволом. Это было относительно безвредное оружие, которое он всегда носил с собой во время своих воздушных вылазок. Кингберд не был убийцей, все, чего он хотел, это обеспечить свою собственную безопасность путем запугивания своей жертвы. Он медленно приоткрыл дверь на дюйм, затем резко откинул ее. И если бы он возник из воздуха в центре каюты, его появление было бы ни чуть менее поразительным.
В купе находилось с дюжину человек – офицеры во всем великолепии золотых мундиров и эффектных эполет, сидевшие за резным столом, прикрепленным к палубе. Или, скорее, ранее сидевшие, потому что теперь они были на ногах, уставившись на него с открытыми от изумления ртами. По большей части пожилые мужчины, но кое-где попадаются молодые щеголи. Кабина была примерно тридцати футов в длину и двадцати в ширину, и в дальнем конце ее за пультом управления сидел пилот, рядом с ним вахтенный офицер. Вдоль его стен были расставлены механические устройства, которые Кингберд в тот момент не смог распознать, но которые наводили на мысль, что это был военный корабль.
Но не это привлекло внимание Кингберда. В момент его появления группа за столом была обращена к тому, кто сидел отдельно от них – моложавому мужчине, стройному и темноволосому, одетому более блестяще, чем остальные. Он был молод, хотя на первый взгляд казался средних лет, волосы у него были жидкими на макушке, а его пристально смотрящие глаза были отмечены темными мешочками, которые говорили о долгом распутстве. Он что-то говорил, когда вошел Кингберд, предположив, что это была шутка, его рот застыл в гримасе, предполагавшей смешную ситуацию. Но теперь он был на ногах вместе со всеми, его полные губы и слабый подбородок дрожали.
Что касается Кингберда, то он внезапно почувствовал слабость, когда удивительная дерзость того, что он сделал, поразила его. Он захватил самолет наследника – наследного принца!
Из всего этого огромного и зловещего флота, направлявшегося на свою миссию разрушения, судьба распорядилась так, что он должен был сесть на борт самого ценного корабля из всех, самолета, на борту которого находился сын Самодержца, этого сурового и воинственного старого правителя, чьим величайшим жестом противления миролюбивому человечеству был этот полет смертоносных кораблей!
Больше этого. Здесь так же был мозг флотилии. Этот слабак был в полном подчинении, будучи не более чем марионеткой мудрых старых советников, которые его окружали. Ниспосланная небом возможность для любого мученика! В одно мгновение Кингберд мог нанести удар, который сломил бы дух старого завоевателя за океаном. Без малейших угрызений совести Самодержец мог видеть, как десять тысяч его подданных гибнут за него, но само королевство было не слишком большой ценой за безопасность этого дрожащего юноши, который был его сыном. Мировое господство не утешило бы военачальника, если бы Наследник, избалованный расточитель, не вернулся живым.
Не было произнесено ни слова, в этом не было необходимости, поскольку эти высшие офицеры принадлежали к интеллектуальному типу людей, к которому принадлежал сам Кингберд, и они презирали слова, когда передача мыслей была намного более быстрой в такой критической ситуации, как эта. Шквал враждебных, вызывающих вопросов был брошен на незваного гостя, который материализовался из ничего, но который явно был хозяином сцены, поскольку он стоял там со светошумовым пистолетом в руке. Замаскировав свои собственные мысли так, чтобы они могли прочитать не больше, чем он решит передать, он бросил им одну команду: "Руки вверх!"