Эдгар По в России

— Жаль, — вздохнул Эдгар. Пушкин — это был единственный человек, с кем ему хотелось повидаться перед отъездом. Возможно, с ним-то и стоило поговорить о докторе Ишервуде.

Мистер Шин покачал головой.

— А я как раз думаю, что это хорошо, что вы с Александром Сергеевичем не встретились. Ежели бы он весь ваш бред услыхал?

— Бред? — приподнялся Эдгар на локте. — Разве я бредил?

— Еще как бредили, — невесело усмехнулся Шин. — В начале разную чушь несли, а потом, как вам лучше стало, рассказали мне про доктора английского, который девушек умертвлял да из них чучела делал.

Эдгара покоробило слово "чучело", но он отнес это к неважному знанию стариком английского языка. А с другой стороны — как назвать мертвое тело, настолько похожее на живое? Мумия? Манекен? Ни то, ни другое не подходит. И еще он не помнил, когда успел обо всем рассказать старику?

— Так вот, — продолжал мистер Шин, — Александр Сергеевич человек горячий, услышал бы он про все ваши злоключения, полез бы разбираться, наломал дров. И чем бы все кончилось? Скандалом очередным, дуэлью или еще чем-нибудь нехорошим. А Пушкина нам с вами беречь надобно. Не обижайтесь, молодой человек. Кем вы еще станете — поэтом великим или еще кем-нибудь, время покажет, а Александр Сергеевич — первая величина на нашем российском Парнасе. Кто знает, может, и на мировом?

— Я и не обижаюсь, — покривил душой По, которого задело умаление его собственной персоны и возвеличивание Пушкина.

— Эх, вы все-таки обиделись, — загоревал старик. — Ну, мистер По, поймите — вы, как приехали из своих Америк, так туда и уедете, а Пушкину здесь жить, стихи писать. Хотелось бы, чтобы пожил он подольше да написал побольше. А вы-то еще молодой совсем, у вас все впереди — и стихи ваши, и слава, и все остальное. Понимаете?

— Понимаю…

— Вот это правильно, — порадовался старик. — Вы, сударь мой, уже и так изрядно набедокурили.

— Набедокурил? — не понял Эдгар, потому что горбун произнес это слово по-русски.

— Напроказничали, — перевел Богдан Фаддеевич. — Мало того, что англичанина чуть не убили — зубы ему вышибли, нос сломали, что-то еще сотворили, но то не страшно, заживет на подлеце, как на собаке — прости господи, не хочу честную животину обижать — так вы еще дом у него сожгли. Ну, не дотла сожгли, затушили. Говорят, выскочил доктор весь в крови. Полиция дознание проводила — говорит, повздорил с приятелем, претензий нет. А дом запылал — свеча упала. Ну, на нет, как говорят, и суда нет.

— Мало ему, мерзавцу, — сквозь зубы прошипел По.

Снова перед глазами возникло лицо доктора, с которого его кулаки согнали самодовольство. Но воспоминания не вызвали удовлетворения — напротив, вспоминая, как летели в стороны ошметки крови, губы толстяка превращались в рваные лохмотья — и все виделось чётко, будто сквозь увеличительное стекло — Эдгару стало противно. Еще противнее было вспоминать, как Ишервуд, забыв надменность и спесь, ползал перед ним на коленях, целуя рваные штиблеты, просил о чём-то. Жаль, под рукой не оказалось трости — забил бы! А дом жечь? А… Точно… Когда уходил, бросил канделябры в угол, там что-то сразу и вспыхнуло.

— Как тут нам судить — мало, не мало, — еще раз вздохнул Шин. — Не судья вы, молодой человек.

— А что с этим?

— А что с ним станет? Он теперь либо в Нарве, либо в Ревеле. Паспорт на выезд у него бессрочный, над душой никто не стоит.

— Он что — просто взял и уехал? — возмутился Эдгар. — А трупы девушек у него в доме?

— А были причины препятствовать? Если бы установлено было, что доктор девок убил, тогда бы воспрепятствовали. Конечно, не любят у нас с иноземными подданными связываться, особенно с англичанами — вони от них много, но за такое Ишервуда в Сибирь бы отправили, на вечное поселение, а аглицкий посланник бы пикнуть не смел. Делал бы доктор до конца дней своих клистиры каторжникам да варнакам кровь отворял. А что теперь? Ишервуд и сам избит, дом у него сожжен, а все, что в доме было, погибло, а не погибло, так повреждено. И ничего у нас против него нет.

— А тела?

— А что тела? Поди теперь, докажи, когда девки померли, да кто виноват? Как доказать, что это доктор их умертвил? Может, были они живехоньки-здоровехоньки, а смерь страшную в огне приняли? Смекаете, молодой человек, кого виновником можно выставить? Счастье, что Ишервуд решил уехать, да на вас жалобу не стал писать.

— Да я…

— Да все я понимаю, — прервал старик возмущение юноши. — Посмотрели вы на страсти такие, не выдержали. Сам не знаю, как поступил бы на вашем месте. Может, и насмерть бы убил. Теперь-то что говорить — все мы задним умом крепки.

Ну да, что теперь… Всех трех несчастных похоронили. Конечно, в могилы для безымянных, но все лучше, чем так.

— Почему трех? — удивился Эдгар. — Их же больше было.

Старик только всплеснул руками, пожал плечами:

— На верхнем этаже три трупа нашли, и все. Ну, может, искали плохо. Я поспрашиваю потом у сведующих людей. А вам, молодой человек, пришла пора вам на родину возвращаться. Не обессудьте, я ваши бумаги глянул — вид на жительство у вас еще на прошлой неделе истек, к тому же в полицейском участке вы его так и не зарегистрировали, хотя и должны были.

— Я могу уйти, — нервно проговорил Эдгар, вставая с постели, но руки старика вернули его слабое тело обратно.

— Э, юноша, куда вам спешить? Вас же никто не гонит. Вот окрепнете, тогда и поедете.

— Мистер Шин, — со стыдом сквозь зубы спросил Эдгар, — вы не могли бы одолжить мне денег? Мне больше не у кого попросить. Обратился бы к нашему посланнику, но…

— Но у него вы уже занимали, — усмехнулся Шин. — Не беспокойтесь, дам я вам денег. И до Америки вашей помогу добраться.

На ваши вопросы могу ответить следующее — мне сорок пять лет от роду, по вероисповеданию принадлежу к святой Английской церкви, вдовец. Сословная принадлежность — эсквайр, то есть дворянин. Двадцать пять лет назад закончил медицинский факультет Эдинбургского университета, на русскую службу нанялся двадцать три года назад. В России я служу частнопрактикующим врачом, на что имеется соответствующее разрешение лечебного департамента МВД. В услугах переводчика не нуждаюсь.

Все обвинения в убийствах женщин я категорически отвергаю. Мертвые тела, обнаруженные в моем доме, были получены законным путем, уже после их кончины. Подчеркиваю — все женщины скончались от самых естественных причин — от простуды, от переизбытка спиртных напитков, от родильной горячки. Если вы желаете, можете собрать консилиум, произвести вскрытие.

Примечание: консул Линн заявляет, что в отношение мистера Ишервуда действует презумпция невиновности. Если у российского правосудия нет твердых доказательств, что мистер Ишервуд является виновным, то его следует считать невиновным и немедленно отпустить на свободу.

Иметь в доме мертвые тела не является преступлением перед законом Российской империи, касательно же пренебрежения к установлениям православной церкви — то я к ней не принадлежу. Я не отрицаю, что тела, принадлежавшие мне, использовались для медицинских опытов. Я являюсь дипломированным врачом, по роду своей деятельности вынужденным оказывать хирургическую помощь всем страждущим подданным Российской империи. Занятия хирургией немыслимы без знания анатомии, что само собой подразумевает изучение человеческого тела. В России, как мне известно, существуют анатомические театры при медицинских факультетах. Все прочие предметы, обнаруженные в моем доме, также имеют научный характер и являются моей собственностью. Пожар, случившийся в доме, является случайностью и не имеет никакого отношения к данному предмету — имевшейся коллекции раритетов и мертвым телам.

Примечание: консул Линн заявляет, что британское посольство может предоставить необходимую справку о том, что мистер Ишервуд является известным британским ученым, осуществляющим научную деятельность в домашних условиях, и он настаивает, чтобы вышеуказанный Ишервуд был немедленно выпущен на свободу. Посольство также настаивает, чтобы все вещи и предметы, изъятые из дома мистера Ишервуда, были ему немедленно возвращены. В противном случае, посольство составит ноту протеста на имя Его Императорского Величества.