Страница 22 из 22
Семья Эльмиры, в отличие от его семьи, долго казалась Леониду укорененной, крепко вросшей в местную почву, так, будто они здесь жили всегда. Крым – это было в другой жизни, к которой, казалось, нет возврата. Между тем Эльмира бойко говорила по-узбекски, и отец – какой-никакой чиновник, не самый маленький, и дом – большой и крепкий, в три окна на улицу, с немаленьким двором, с гамаком и качелями, с фруктовыми деревьями; этот дом слабо вязался с рассказами Эльмиры, будто в первое время ее родители вместе с умершим братом жили в землянке и в неотапливаемой хижине и голодали. Леонид не знал как, но семья Эльмиры сумела подняться. К началу шестидесятых очень многое, казалось, было забыто, залечено, очень редко кто и очень редко когда вспоминали о прошлом, о войне. А если и вспоминали, то так, будто это происходило не с ними, а с кем-то другим. Ветераны с орденами появятся только при Брежневе в семидесятые, а активно вспоминать и анализировать прошлое, говорить об ошибках и неудачах стали и того позже – в конце восьмидесятых при Горбачеве. К тому времени Леонид уже жил в Москве. А в шестидесятые он знал мало и еще меньше задумывался. Свои знания он собирал по крупицам, очень медленно. Постепенно проникал в прошлое, и оно, это прошлое, начинало оживать. С большим опозданием Леонид стал представлять эту страшную картину, понимать, догадываться. И всякий раз он вспоминал про Эльмиру…
Между тем Андижан был город исключительно показательный: задворки нерушимого союза, обратная сторона, место ссылки. Даже бери шире, вся Ферганская долина, весь Узбекистан, вся Центральная Азия. Не считая коренной народ, узбеков, Андижан был городом пришлых, приезжих, переселенных, насильно высланных с прежних мест людей. Интернационал. Ноев ковчег. Русские и украинские переселенцы, казаки, приехавшие по распределению и по комсомольским путевкам учителя, врачи, инженеры, люди, прибывшие в эвакуацию и оставшиеся тут надолго, бывшие зэки, ссыльные спецпоселенцы: высланные с Дальнего Востока корейцы[41], крымские татары, греки, армяне, болгары[42], иранцы, ингуши, латыши, поляки, балкарцы, месхетские турки, немцы, хемшилы из Грузии, курды[43]. Стоило только оглянуться, посмотреть вокруг, расспросить – и тайное, о чем не хотели думать и знать, о чем огромное большинство людей не догадывалось, сразу становилось явным. Но люди молчали, боялись думать, боялись и не хотели вникать. Советские люди давно привыкли ко всему…
При всем при том Андижан действительно был городом интернациональным. Кроме узбеков и славян здесь много было татар, армян, евреев. Татары, как и бухарские евреи, в Узбекистане жили веками, с давних времен, исторически: татарские купцы и ученые, строители, студенты медресе и богословы, и в советское время – бежали от репрессий, от коллективизации, ехали на стройки. А вот евреи-ашкеназы попали в Узбекистан в основном во время войны: приехали в эвакуацию и остались. Это все же было не самое плохое место, не Сибирь с ее трескучими морозами, фруктовый рай, и антисемитизма намного меньше, чем в европейской части. Для узбеков русские, евреи и прочие «европейцы» все были на одно лицо, здесь можно было занимать должности, даже в партии и в милиции, какие и не снились на Украине, и не существовало ограничений при приеме в институты. За первой, военной, последовала и вторая волна: евреи-профессора и доценты, ученые и организаторы ехали на национальные окраины по мере того, как их вытесняли из центра. «Другие народы сюда ссылали силой, а мы – сами себя сослали от безысходности», – сказал как-то папин приятель доцент Кауфман, а Леонид слушал и впитывал, как губка. Здесь, в Узбекистане, он впервые начинал изучать советскую арифметику межнациональных отношений. И не только межнациональных…
И ведь было что изучать. Опять-таки из того времени, из пятидесятых-шестидесятых. Про очень многих людей Леонид узнавал, что «сидели», что вернулись из лагерей, из ссылки. Сидели на завалинке, рассказывали страшные вещи – про Норильлаг, про Кенгир, Караганду[44].
Да, стоило только обернуться, задуматься… Особенно в Андижане, в сердце Ферганской долины…
…Вскоре некоторые из высланных народов стали возвращать к прежним местам проживания. Как-то летом в дороге среди казахстанских степей Леонид увидел поезд, стоявший в тупике, – поезд был почти такой же, как тот, о котором рассказывала Эльмира: только товарные вагоны чередовались с открытыми платформами, на платформах сидели старики-ингуши в меховых папахах, в загонах стоял скот, женщины в цветных платьях и в косынках чуть ли не на рельсах готовили нехитрую пищу. Поезд, судя по всему, стоял в тупике долго, но люди не роптали, они возвращались на родину.
Да, много чего происходило, что никогда не изучали в школе и о чем никогда не писали в учебниках. Только через годы, став историком и доктором наук, Леонид задним числом понял, что жили на пороховой бочке, манкуртами, чужаками, не зная элементарных вещей – ни про резню 1916 года[45], ни про Туркестанскую автономию[46], ни как следует про басмаческое движение[47], продолжавшееся чуть ли не до самой войны, – и ведь искрило, многократно искрило[48], и умные люди предсказывали[49]. Что называется, жили, «под собою не чуя страны», но в то время он был влюблен, ни о чем таком не догадывался, и Советский Союз казался ему вечным, и он слабо представлял будущее, и не слышал нараставший подземный гул. Не зная прошлое, трудно было предвидеть. Леонид жил сегодняшним днем. И все жили сегодняшним днем…
…После той ночи они с Эльмирой стали особенно близки, и – было еще много ночей, и дней тоже. Несколько раз они ездили в другие города, в тот же Майли-Сай, и в Ош, и в «среднеазиатскую Швейцарию» – в Арслан-Боб, там очень многие спасались летом от жары среди горных ручьев и хвойных лесов, а потом нашли бабушку, которая за деньги всегда была рада сдать комнату с видом на хлопковые поля. И там он любил Эльмиру – любил и боготворил, – и там они продолжали тот прерванный разговор. И он много чего узнал от Эльмиры – и про крымских татар, и про нее саму, и про ее предков. Что это сейчас крымские татары – небольшой народ, всего около четверти миллиона душ, а когда-то – это ведь именно они совершали набеги на Русь, на Украину и Польшу, несколько раз даже прорывались и поджигали Москву. И что Мамай именно крымский правитель, беклербек[50]
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
41
Советские корейцы, проживавшие на Дальнем Востоке, были депортированы первыми, в сентябре 1937 года на основании совместного постановления Совнаркома и ЦК ВКП(б) № 1428-326 «О выселении корейского населения из пограничных районов Дальневосточного края», подписанного Сталиным и Молотовым, в Южно-Казахстанскую область Казахстана, в районы Аральского моря и Балхаша (Казахстан) и в Узбекскую ССР. Эта депортация мотивировалась японской оккупацией Кореи и нападением Японии на Китай, то есть недоверием советского руководства к проживавшим на территории СССР корейцам, несмотря на то что во время Гражданской войны корейцы в основном поддерживали Красную армию и каждый пятый корейский мужчина сражался против белогвардейцев.
42
В июне 1944 года, через месяц после крымских татар, по надуманным обвинениям из Крыма были высланы армяне, греки и болгары – в основном в Сибирь и на Урал. Позднее бывшие граждане Греции, Турции и Ирана, репатриировавшиеся в СССР, в том числе проживавшие в Крыму, были депортированы в Ферганскую долину Узбекистана, в основном в Ферганскую область, незначительное количество – в Андижанскую.
43
Ингуши – вайнахский народ, были депортированы совместно с чеченцами 23 февраля – 3 марта 1944 года. Общее число депортированных от 500 до 650 тысяч человек, в процессе депортации погибло до 100 тысяч чеченцев и до 23 тысяч ингушей. Депортированы в Казахстан и Киргизию, незначительное количество ингушей – в Ферганскую долину Узбекистана.
Балкарцы (общая численность около 38 тысяч) депортированы 8 марта 1944 года, в основном в Казахстан и в Киргизию, незначительное количество в Узбекистан, Таджикистан, в Иркутскую область и на Крайний Север.
Месхетские турки (турки-месхетинцы), общее число 115,5 тысячи, проживали в ряде районов Грузии, преимущественно в Месхетии (также проживают в Турции), депортированы в 1944 году вместе с месхами-мусульманами, хемшилами и курдами в Узбекистан (преимущественно в Ферганскую долину), Казахстан и Киргизию.
Хемшилы – субэтническая группа армян из Амшена (Западная Армения). Под мусульманским давлением вынуждены были переселиться в черноморскую часть Грузии. В дальнейшем большинство хемшилов приняли ислам (частично православные), но сохранили язык и культуру. Проживали в основном в Грузии, частично в Турции.
Курды – мусульмане-сунниты. Проживают в Ираке, Сирии, Турции, Иране, в Закавказье.
Таким образом, четко прослеживается тенденция к депортации тех этносов, у которых имелись «этнические родственники» или которые частично проживали за границей.
К началу ВОВ в СССР проживало примерно 1,5–2 миллиона немцев: в Поволжье, в Крыму, на Кавказе и в Закавказье, на Западной Украине. Все они в основном были депортированы в Казахстан, но частично в Киргизию и в Узбекистан.
Кроме перечисленных, в СССР были депортированы калмыки и карачаевцы.
Кроме «этнических» депортаций широко применялись и депортации «социально чуждых элементов» из числа «кулаков, буржуазии, интеллигенции». Репрессиям подвергались представители всех народов, однако наибольшее число арестов «на душу населения» приходилось на поляков, латышей, финнов и греков; представителей этих народов также чаще всего в процентном отношении приговаривали к высшей мере.
44
Норильлаг (Норильский исправительно-трудовой лагерь) – основан в 1935 году, ликвидирован в 1956-м. Заключенные лагеря использовались на строительстве Норильского никельного комбината, Дудинки и ряда других объектов. Наибольшее количество заключенных в 1951 году: более 72 тысяч. Точное число жертв неизвестно, речь идет о десятках тысяч.
Кенгир-Степлаг (Степной лагерь) или Особлаг (Особый лагерь) для политических заключенных в системе ГУЛАГа, управление которого находилось в поселке Кенгир (ныне в черте города Жезказган) Карагандинской области Казахской ССР. Вошел в историю как место одного из самых известных и трагических восстаний в системе ГУЛАГа, которое происходило в мае-июне 1954 года и было жестоко подавлено с применением артиллерии и танков.
Караганда – город шахтеров и металлургов, известен своими лагерями. Среди них особенно известны Карлаг, бывший местом заключения многих деятелей искусства, и АЛЖИР – Акмолинский лагерь жен изменников родины (ранее это была Акмолинская область). Во многих районах Караганды и в пригородах и сейчас при раскопках находят кости бывших узников.
45
Резня 1916 года – массовое восстание аборигенного мусульманского населения Средней (Центральной) Азии (тогда Туркестана), которое охватило бóльшую часть территории современного Казахстана, Узбекистана, Киргизии, Туркмении и Таджикистана, против российских властей и русских (в основном) переселенцев. Восстание длилось с лета 1916 по февраль 1917 года. Причиной, вызвавшей восстание, стал указ Николая II о мобилизации инородцев Туркестана на тыловые работы на фронтах Первой мировой войны, а также экспроприация земель для русских переселенцев (в соответствии со столыпинской реформой) и насильственное изъятие скота по ценам, соответствующим примерно 1/10 его реальной стоимости, для нужд фронта. Также отчасти восстание было связано с подстрекательством Турции и местного мусульманского духовенства. В ходе восстания, носившего религиозный и антирусский характер, повстанцы в основном вырезали русское гражданское население, преимущественно сельское, русских чиновников, врачей, почтовые отделения, села, так как не могли противостоять регулярной армии. Всего было вырезано до 8 тысяч человек немусульманского населения (в основном русских и казаков).
Восстание было жестоко подавлено, многие кишлаки и целые города (например, Джизак) были полностью сожжены регулярными войсками и казаками. Общее число жертв среди аборигенного населения оценивается от 60 до 100 тысяч человек (по некоторым данным, до полумиллиона). После Февральской революции чрезвычайная жестокость при подавлении восстания была осуждена комиссией Государственной думы во главе с А. Керенским, который для ознакомления с событиями выезжал на место.
Опасаясь жестоких расправ, до 100–150 тысяч киргизов и несколько десятков тысяч казахов откочевали с семьями и скотом через горные перевалы, где многие погибли при переходе, в Восточный Туркестан (Синьцзян-Уйгурский округ Китая). Это событие вошло в историю и память киргизского народа и получило название «Великий исход». В советской историографии восстание 1916–1917 годов представлялось как борьба народов Средней Азии с самодержавием. При этом тщательно замалчивался его религиозный и антирусский характер. Впоследствии некоторые из вождей восстания примкнули к большевикам.
46
После Октябрьского переворота большевики в союзе с левыми эсерами провозгласили автономную Туркестанскую Советскую Республику (ТСР) со столицей в Ташкенте (апрель 1918 – 1924), в то же время национальные силы Туркестана, включавшие как умеренных, так и традиционных мусульман, на Всетуркестанском Курултае мусульман приняли решение о создании Туркестанской автономии со столицей в Коканде, которая просуществовала около трех месяцев (ноябрь 1917 – февраль 1918) и была насильственно разогнана. Для разгона Туркестанской (Кокандской) автономии из Москвы были направлены одиннадцать эшелонов с войсками и артиллерией. В ходе подавления национального образования, охватывавшего территорию Узбекистана, Киргизии и Казахстана, были убиты тысячи людей.
47
Басмаческое движение – военно-национальное, военно-политическое и религиозное движение народов Центральной Азии, носившее в основном партизанский характер, возникло после 1917 года и было направлено против русской и советской власти. Название «басмачи» – от тюркского «басма» (налет), сами басмачи именовали себя моджахедами, то есть участниками джихада, священной борьбы мусульман против неверных. Наибольшего размаха достигло в начале 20-х годов, в основном было подавлено к 1926 году. Вторая волна басмаческих выступлений относится к концу 20-х – началу 30-х годов и связана с коллективизацией. Подавлено в основном к середине 30-х годов, однако отдельные, спорадические очаги сопротивления сохранялись до 1942 года.
48
Межнациональные столкновения, восстания и волнения происходили в Узбекистане с завидной регулярностью. В 1898 году имел место так называемый Андижанский мятеж или Киргизско-Андижанское восстание, направленное против российского господства, во главе с Дукчи-ишаном. В 1916 году – Среднеазиатское восстание, охватившее весь Западный (российский) Туркестан. В 20–30-е годы ХХ века имело место массовое басмаческое движение, носившее характер партизанской войны, в 1969 году – антирусские выступления узбекской молодежи в Ташкенте после футбольного матча, сопровождавшиеся напряженностью во всей республике и повторными эксцессами в Ташкенте. В 1989 году – погромы турок-месхетинцев или ферганские погромы, в основном в Ферганской области. В 1990 году происходили армянские погромы в Андижане (а также «богатых бухарских евреев»). В том же 1990 году – межэтнический конфликт (резня) между узбеками и киргизами в Ошской области. В 1992 году – студенческие волнения в Ташкенте. В 2005 году – сопровождавшийся многочисленными жертвами Андижанский мятеж.
Следует заметить, что межнациональные столкновения и волнения происходили в СССР регулярно, по нескольку в год, не только в Узбекистане, но информация о них тщательно скрывалась.
49
Элен Каррер д’Анкосс, историк, политолог и специалист по России, в 1978 году в книге «Расколотая империя» предсказала распад СССР, увязывая его с высокой рождаемостью в республиках Средней (Центральной) Азии и нарастанием там социальных проблем и политической неустойчивости. Как видим, это предсказание сбылось ровно наполовину.
50
Беклербек – глава администрации, высшее должностное лицо в Золотой орде при хане, примерно соответствует премьер-министру.