Страница 9 из 21
– Явилась уже звезда лесов, полей и огородов.
Я обернулась к подсевшему за стойку мужчине средних лет. Запылившиеся сапоги и не слишком чистая одежда радовали глаз своей нормальностью.
– Не слишком любезно, – хмыкнула я.
– Я бы посмотрел на вас, сеньорита, если бы ваш дом был оклеен оживающими плакатами с этой девкой. Даже в сортире, и там она. Другая бы уже сбежала от запахов, а этой хоть бы что. Сидит да бренчит на гитаре. Да я бы сам уже готов зарыдать, но, боюсь, дочери этого не оценят. Вот если бы их бедный папка пустил слезу над очередной слезливой балладой… Или вы тоже, из этих? Тэариэлевых фанаток?
– Пока даже не слышала, – утешила я жертву печатной промышленности. – Вот, раздумываю… Все так плохо?
– Да не то чтобы. Вообще-то, она мастерица своего дела, но все хорошо в меру. Если б не мои доченьки, я б в этот проклятый Овьерро ни ногой, хоть бы она голая на гитаре играла.
– Почему ж проклятый? – спросила я. – По-моему, милое местечко.
Отец тэариэлепоклонниц окинул меня более внимательным взглядом и констатировал:
– Не местная вы. Иначе бы знали, что слава об этом местечке идет…
– Какая? – подалась я вперед в надежде узнать хоть что-то стоящее, но подошла разносчица и с фирменной улыбкой поставила передо мной великолепную, как с картинки в кулинарной книге, картофельную тортилью. Рядом встала большая чашка ароматного кофе.
– Мне пива.
Девушка улыбнулась еще милее, но решительно отрезала:
– С утра алкоголь не подаем.
– Вот все у них тут не как у людей. Тогда то же, что и сеньорите.
– Черный кофе. Не желаете ли полноценно позавтракать?
Мужчина заглянул в мою тарелку и кивнул. Как только разносчица удалилась, сказал куда тише:
– Всякая слава, но кто бы что ни говорил, а все на одно намекают. Уж лучше бы отсюда до темна ноги унести и ночь в лесу скоротать.
– А что ночью может случиться?
– Уж не знаю, но видел я одного беднягу. Онемел он от страха да поседел до срока. А пахнет тут как? В нормальном городе должно людьми пахнуть. Прячут тут чего-то, помяните мое слово.
Тут дверь в трактир снова открылась, но звон колокольчика затерялся за восторженными воплями. Высокая женская фигура в дорожном плаще с глубоким капюшоном проскользнула к лестнице в окружении еще пятерых эльфов, абсолютно идентичных тем, что зашли раньше. Толпа, хлынувшая следом, рассредоточилась по залу, разом прибавляя разносчицам работы.
– Все на одну рожу, охраннички, – хмыкнул мужчина. – Не удивлюсь, если она их в Закрытых землях заказывала. Там теперь чего только не делают. Нашлись умельцы приспосабливать ядовитое излучение. Штампуют мутантов. Видели, какие эти эльфы огромные?
– Сомневаюсь, чтобы остроухие позволили проводить над собой какие-то опыты, – пожала я плечами.
– Так и не позволяют, но в любом народе с отбитыми головами попадаются. Это наемники, которые прошли добровольную мутацию. Боги только знают, чего с ними там понаделали. Может, по два перца в штаны попришили. Госпожа без них никуда. Болтают, будто в купальни, и то с ними.
Фривольное направление беседы быстро иссякло. К мужчине подбежали три девушки разного возраста. Одна повисла на горемычном папочке, две другие восторженно шушукались между собой чуть поодаль. Я же проглотила завтрак и пошла к выходу, все же склоняясь к мысли насладиться выступлением остроухой звезды этим вечером.
Снаружи царило восторженное столпотворение. Особенно много народу собралось возле входа в трактир, перед вывешенным ночью оживающим плакатом. Я поддалась соблазну глянуть на него хоть одним глазком. Для эльфийки госпожа Тэариэль обладала весьма… незаурядной внешностью. Среди писанных остроухих красавиц с их точеными носиками, гордыми подбородками и сияющими светлыми очами, осененными опахалами ресниц, она была дурнушкой. Темноволосой и не слишком худой. Но что-то в ней такое было. Хитрая усмешка, затаенная в прозаичных карих глазах, наводила на мысль, что не все так просто. Да и потом, сам факт, что она собиралась давать концерт здесь, а не бежать к родичам в Налиндил, уже добавлял сто очков к ее притягательности. Пожалуй, стоило посмотреть на нее в живую.
– Ты слышала историю с разбойниками? – болтали рядом две, скажем прямо, не молодые девочки.
– А как же! Эти дураки до того расчувствовались, что проводили ее со всей свитой аж до самой Монтоливии.
– Наверное, она им спела "Дорогами смертей". Ах, вот бы она согласилась спеть ее и сегодня. Какая баллада…
Я пренебрежительно фыркнула, чем вызвала у поклонниц эльфийки расстройство лицевых нервов. До того их покоробило мое неуважение к талантам Тэариэль. Мне оно как шло, так и ехало, а потому я растолкала эту ахающую толпу и направилась по своим делам.
Ратуша возвышалась над городом на целый этаж, крышу шалашиком с маленьким колоколом и круглые часы, пробившие полдень. Внутри было прохладно. К управителю меня проводила какая-то юная девушка, которую можно было бы назвать милой, если бы не улыбка, словно приклеенная к смазливой мордашке, и холодный оценивающий взгляд синих глаз. Судя по гулкому эху от наших шагов, здание пустовало.
Сеньор Синья, как и полагалось в часы приема, находился в скромном кабинете в компании прыщавого паренька с пером и бумагой, которому он диктовал под запись. Меня внимательно выслушали, согласно кивая головой, однако в серых и о-очень добрых глазах управителя легко читалось беспокойство, вызванное моим пламенным желанием взяться за работу немедленно.
– Хм, что же, это самое, хороший у тебя диплом, да. – Управитель вернул мне свиток с печатью, даже не черкнув себе номер документа для проверки в Ковене. – Только, это самое, как же это тебя к нам занесло, а?
Писарь перестал шкрябать пером по пергаменту и уставился на меня, видимо, в ожидании невероятной истории.
– Хочу совместить написание диссертации с практикой, – туманно ответила я. – В других пещерах нет такого единения с природой, как здесь. Да и люди тут хорошие, добрые. А без травника им как же?
Управитель и мальчишка переглянулись и почему-то синхронно посмотрели на стоявшую у двери кабинета девушку. Та пожала плечами. Интересно, что бы это могло значить? С какой это стати управителю искать расположения прислуги?
– Это самое, конечно, да. Куда ж нам без травника. Нам, это самое, добрым, – управитель поперхнулся, – … людям, да. Ну, быть по сему. У нас, это самое, и дом уже имеется. От прошлого травника остался, да. Как бишь его звали?
– Назар, – подсказал писец, бросив еще один взгляд на девушку. – Пропал, правда.
– Да-да, – закивал сеньор Синья. – Бывает такое, да. Дом, это самое, в лесу. Если хотите, можете хоть сейчас заселяться.
– Спасибо, но я бы предпочла остаться в городе. Может быть, есть свободное помещение с лавкой на первом этаже и жилыми комнатами на втором?
Управитель и писец опять посмотрели на девушку, которая поливала – о, чудо! – единственный на округу розовый кустик в горшочке на окне. Что-то в ее оттопыренном заду подсказывало, что сейчас мне покажут фигуру из трех пальцев.
– Да зачем же в душном городе, это самое, сидеть? В лесу-то оно самое что ни на есть единение, да. Природа, травки, это самое. Все под рукой.
– В лесу полно глодальщиков, – привела я последний аргумент. – И комаров.
– Так они к жилью близко не подходят, да. Но дверь, это самое, запирайте, а то мало ли. А с комарами бороться не мне вас учить, да. В остальном, это самое, только попросите, всем городом поможем. Ну все, это самое, как будете готовы… людей принимать, так вы ко мне кого-нибудь пришлите, я сразу объявление на площади сделаю, да. Так, мол, и так, добро пожаловать. Берите с народа сколько посчитаете нужным, но не загибайте. Да и…
– Это самое? – не удержалась я.
– Не забывайте в пользу города десятую часть дохода отчислять, ну и ковенские взносы само собой, да. – Сеньор Синья улыбнулся еще шире, и я поняла, что аудиенция окончена.
– Я провожу. – Синеглазая отставила леечку и любезно открыла передо мной дверь. Меня довели до выхода, поулыбались и уже собирались вежливо выпроводить, когда в ратушу вошла невысокая женщина. В отличие от всех в этом городе, на ее красивом смуглом лице не было и тени улыбки. Мы не были знакомы, но что-то во мне тогда дрогнуло. Словно внутри оборвалась туго натянутая струна интуиции.