Страница 4 из 21
– Есть хочешь? – спросил валенсирец. Он только что закончил рассказывать про свою семью. Она у него была большая. Жена, старый тесть, детишки разных возрастов – десять штук в наличии, две собаки и полосатая кошка. Проживало это семейство в маленькой ремесленной деревушке недалеко от вышеуказанного Овьерро. Сам он занимался тем, что возил в Фодирно – довольно крупный городок к югу от той станции, где я сошла с "Алой стрелы", керамику собственного производства. То, что не удалось продать, сейчас погромыхивало в коробах под наброшенной сверху тряпкой. Но сеньор Ёсик утверждал, что уж в этот раз продал куда больше, чем ожидал, и теперь ехал домой с изрядным барышом в кармане и гостинцами для родных.
– Ага, – кивнула я. – Ужасно хочу!
Мужчина не слишком переживал по поводу управления Букашкой и сунул вожжи мне, а сам развернулся объемным седалищем к дороге и извлек из телеги полотенечный узелок.
– На-ка вот, свояченица с собой в дорогу положила. – Узелок плюхнулся мне на колени, и вожжи снова вернулись в хозяйские руки. Внутри лежали кусок белого ароматного сыра, несколько кусочков вяленого мяса и копченой колбаски, изрядный ломоть свежего хлеба с хрустящей корочкой, луковые перья и розовый помидор. – Чем богаты…
– Обалдеть! – Я схватила колбасу и смачно надкусила. Сеньор Ёсик посмотрел на меня, и его пышные усы затряслись. – Ой!
– Да ты ешь, ешь! Вижу, и правда, проголодалась. Я когда от родственников уезжал, наелся от пуза.
– А можно спросить? – я ткнула пальцем в Букашку, благополучно продолжая наполнять свое.
– Она-то? – догадался он. – Да вот… сама прилетела. Из этих… Закрытых областей. Наверное. Да какая уж разница. Смешная история, ей-богу.
– Я бы послушала. – Я вгрызлась в помидор и забрызгала соком платье. Ну и леший с ним. Угощение стоило сотни таких.
Валенсирец покачал головой, но было видно, что ему очень хотелось рассказать.
– А ладно! Был у моего кума, сеньора Жозе, праздник… – Я прикрыла усмешку помидором. Половина всех историй начиналась с похожих фраз. – … гуляли целый день, да так, что в кумовом доме напрочь запотели окна, хотя на дворе стояла такая жарища – не продохнешь. Смеркалось, пора было и честь знать. Я сказал куму, что пора мне домой. И пошел. Хлоп дверью, а там другая. Я туда, а там она.
– Букашка? – спросила я.
– Да нет. Откуда ж в сарайчике сеньора Жозе ей взяться? Бутылка гарды. Малехонькая! – Сеньор Ёсик развел руками, показывая размер бутыли литров эдак на десять. – Кум, зараза, припрятал. Ну, думаю, дружбан, разве ж так можно с гостями поступать? Не по-нашему это, не по-валенсирски. Но кто я такой, чтобы чужое имущество трогать? Так, пригубил маленечко для храбрости, потому как ночь на дворе стояла такая, что хоть глаза коли. Опять же, разное болтают. Вышел из кумова сарая, а по небу уж зарницы первехонькие побежали. Трезвый был, как стеклышко. До сих пор не верю, что люди наговаривают, будто меня носило по улице, как репей на кобелином хвосту. Врут, и Святых не боятся. Но иду я себе и иду, а сам думаю. Надо бы от жены схорониться, а то ведь моя нинья не даст поспать после такой гулянки. Она у меня страсть не любит, когда под парами домой прихожу. Все пытается воспитывать. Бывает, что все горшки за день наработанные об меня переколотит, распереживается. Нет, думаю, имущество беречь надо. Потому как свое завсегда жальче. Придумал себе и двинул через виноградник к сеновалу. А там – она.
– Нинья?
– Да нет. Откуда ей там взяться? Я же виноградниками шел. Букашка. Сидит на яблоне и жалобно так стрекочет. Но еще темновато было, а я ж с праздника. Ну, думаю, чего ж это сеньору мою Лорену на яблоню занесло?
– А куда Нинья делась? – уточнила я.
– Кто? Ах, да это ж я жену свою так любовно обзываю. Ее всю жизнь Лореной звали, а нинья – значит девочка. Люблю ее, сил нет.
– А-а, – глубокомысленно кивнула я.
– Смотрел я, смотрел. Она там сидит, а я внизу ору, чтоб слазила и перед соседями не позорила.
– И матом ругались?
– Ну, по-всякому бывало, – смутился мужчина. – Но я ей тогда ласково так говорю: "Слазь оттуда, о мать детей моих, пока не убилась!". А она возьми и спланируй вниз с яблони. Тут я и увидел, какое испытаньице мне Святые послали. Вмиг гарда в бесполезность перешла и рухнул я, как подкошенный. А когда очнулся, то ее и увидел.
– Букашку?
– Да какую букашку? Скалку дубовую, как заглавный аргумент семейного… этого… сощесу… сосущенствования… с сеньорой Лореной на другом конце. Букашка опять на яблоню залетела. Сидела, настроение семейное третировала. А вообще, умная она у нас. Я ее потом все равно с дерева снял, на цветочки выманив. Дочка младшенькая букет принесла. Смог в хозяйство приспособить. И вот. Лучше любой кобылы будет.
Боня позади снисходительно фыркнул. Сам мне едва до… поясницы, а все туда же.
– Да что я все о себе да о себе, – опомнился возница. Он достал из кармана жилета трубку и закурил. Ароматный дым с вишневым привкусом застелился за нами по дороге.
– Мне тоже нужно рассказать какую-то историю? – усмехнулась я, стараясь не свалиться с козлов. После еды я как-то слишком расслабилась и не могла никак прийти в себя. До чего было хорошо и легко на душе. – Я травница. Вот приехала к вам собирать материал для диссертации. Буду гулять по лесам да травки коллекционировать.
– Из другой пещеры, значит, – пыхнул сеньор Ёсик трубкой.
– Ага, – легко кивнула я.
– Главное, местным девкам не проболтайся, а то замучают зельем приворотным, или еще какой дрянью против прыщей.
– А что, местная травница не справляется? – удивилась я.
– Назар не в нашей деревне жил, а в дубовой роще между нами и Овьерро. В прошлом году пропал. Как есть исчез. Девки в праздники побежали за гадальными зельями, а его нет. Под котелком огонь пылает, книжка на столе листками шелестит, а его и след простыл.
– Любопытно.
– И не думай даже, – прищурился валенсирец. – Гуляй себе по лесам, а в Овьерро не суйся. Гиблое место.
– А можно хоть немного конкретики, чтобы страшно стало, а то ведь не пронимает.
– Вот же бестолковая! Гиблое, оно и есть гиблое. Раньше добрый город был, а теперь там люди пропадают. Много. И женщины более того.
– А причины?
– А кому оно надо выяснять? Черным-то до нас и дела нет.
– Инквизиторам, – догадалась я и задала не менее важный для меня вопрос, чем поиски Антрацитового Паука: – И много их тут?
Сеньор Ёсик пожала плечами.
– Да нет никого. Ближайшее их отделение в Фодирно было, но и его недавно закрыли за ненадобностью. Так, наведываются сюда иногда для проверки. Вон крутился тут один в Овьерро с неделю назад, откушал за счет мэра, да так и убрался. Воистину говорят, миру пора очиститься от этих…
Было не трудно догадаться, что на языке у него крутится нехорошее слово. Видно, плохо дело у Инквизиции, если уж и здесь бродят подобные толки. Но отсутствие инквизиторов не могло не порадовать. Возможно, еще какое-то время я смогу свободно разгуливать по здешним местам, но что будет потом? Рано или поздно погоня, если таковая имеется, а верить, что мне спустили побег из Управления не приходилось, явится и сюда. Вопрос только в том, как скоро это случится. Успею ли я отыскать некроманта. С другой стороны, а так ли уж мне это нужно. Хочу ли я узнать от него правду. Сдавалось мне, что нет. Но если я не отыщу его в ближайшие дни, то засчитаю себе попытку и просто свалю отсюда. И пусть все горит синим пламенем. Но Овьерро меня заинтриговал. Ох уже это любопытство. Вечно у меня из-за него проблемы.
Пока мы болтали, стало светлее. Это в кронах замелькали бреши, сквозь которые проглядывало небо. К тому же за стволами я заметила серую полосу не очень высокой ограды и указала на нее рукой.
– Что это?
– Граница личных владений графа де Феррер. – Мужчина снова сотворил обережный знак.
– Еще одно гиблое место?
Ответа не последовало. Букашка внезапно взвилась на передних лапках и едва не сбросила нас на землю. Хозяин натянул поводья, пытаясь ее успокоить, а я во все глаза таращилась на дорогу, посреди которой замер черный зверь размером с теленка. Он стоял сгорбившись и припав на передние лапы, а с тупой морды с ощеренной пастью в пыль капали и тянулись ниточки слюны. Зверь низко и утробно рычал, блестящая шерсть на его холке вздыбилась и походила на короткие иглы. На мощной шее я разглядела ошейник с металлическими шипами. По затылку пробежала волна мурашек. Слишком ярко вспомнился старый знакомый вурдалак, который пытался надкусить меня в Бьёрсгарде. Ох и не спроста все это.