Страница 38 из 55
А вот и пошли камни под ногами. Толпа уплотнилась, как в пригородной электричке рано утром, но двигалась ровным строем.
Мы дошли до центра деревни, и встали недалеко от колодца. Вот и “Щепка” недалеко, а вот та дорога уводит дворами к дому Роже, а та — в лес.
Толпа снова наполнилась возмущением, но покорна начала вытягиваться в ровную шеренгу. Два всадника, облачённые в такие же бугристые доспехи, бежали с двух сторон, выравнивая толпу.
Ну и духотища… В толпе это ощущалось в десять раз хуже — баня под палящим солнцем. А еще громкий стук копыт, достающий до меня. Я чувствую, как по камням бежит вибрация, окутывает пацана и волнами накрывает моё тельце.
Отец положил мне руки на плечи и выставил перед собой. Мать стояла рядом с ним. Я кинул взгляд налево — там также детей выставили вперед, с левой стороны — тоже самое.
Так-так-так… Попахивает каким-то ритуалом…
Из соседних дворов на площадь прискакали еще два всадника. Они слезли с лошадей и медленно пошли к толпе. Мне было их плохо видно, но то, что они делали, мне было знакомо. Выкинув вперёд руку, один из всадников шёл вдоль шеренги и над головами детей рисовал круги.
Вот всадники уже недалеко. Теперь я вижу их как на ладони, но лучше бы не видел никогда. Судя по выступающим грудям и упругим фигуристым задницам — это женщины. Их тела полностью покрыты коричневой коростой, грубой, с тонкими прожилками, тянущимися по всему телу от ног до головы. Словно их покрывает единый толстый слой болячки — коричневый, засохший с трещинами и буграми. Там, где суставы — болячки гладко стёрты и блестят, и ничто не сковывает движения всадников. Они идут спокойно, уверенно, ведут себя как захватчики. Оружия не видно, но, вполне возможно, что оставили на лошадях. А вдруг толпа взбунтует? Успеют они выхватить мечи или что там у них? Но, может быть, оружия и вовсе нет, и это всё (а я очень на это надеюсь), какая-то благотворительная акция?
Вот одна из женщин уже в десятке метров от меня. Её лицо скрывается под маской, на которой я вижу не только тонкие прожилки, но и диагональные порезы, напоминающие след от меча. Ни губ, ни носа, лишь глаза, утопленные в широких лунках её маски. Она кружит ладонью над головой очередного ребёнка, кидает взгляд то на его родителей, то на детей, что ждут своей очереди, и я слышу, как её дреды, а по-другому назвать это я не могу — длинные волосы, доходящие ей до соска, были скручены в острые сосульки, и, судя по всему, пропитаны кровью до состояния всё той же болячки. Так вот я слышу, как эти дреды скребут по её доспехам.
Причёска этой загадочной дамочки напомнила мне передачу про путешествия, в которой показывали африканских женщин из племени Химба. Помимо огромных сисек, что свисали до пупка, у них было кое что еще, что отличало их от других племён — женщины замазывали красной глиной свои длинные волосы, скручивая их в тонкие какашки. Я тогда пытался подрочить на голых африканок, но не смог; на самом интересном моменте передача оборвалась ебаной рекламой! Всегда! Словно делали это специально!
И вот, эта женщина в кровавом доспехе вращает головой и все эти твёрдые дреды громко скребут по её наплечникам, сыплясь с плеч на спину и с плеч на грудь.
Еще пару детишек, и она возьмётся за меня! А что если она увидит именно меня? Не Отто, а меня, глиста, солитёра, преспокойненько живущего в горячих кишках. Меня утешает мысль, что отец отправил Роже в лес только из-за её дара, а у меня ничего подобного нет! А значит — эта баба пройдёт мимо меня.
И вот, она уже готова подойти, как вдруг, на площадь врываются еще два всадника. Подбегают к нам, и один из них громко кричит, словно захлёбывается кровью:
— Мы нашли её!
Женщина резко оборачивается в их сторону. Её дреды взмывают в воздух и царапают лицо рядом стоящего мужчины. Тот откинулся назад и громко застонал. Ребёнок, что стоял перед ним, испуганно припал к отцу.
Я всматриваюсь в того всадника, и вижу, что за его спиной сидит Роже!
Еб твою мать! Пиздец!
Отец сильно сжал мои плечи и раздосадовано прошептал:
— Поймали…
Женщина с дредами подходит к всаднику, протягивает руку Роже и говорит:
— Не бойся. Возьми меня за руку и спускайся.
В ответ Роже протягивает свою ладонь, а в другой — сжимает какой-то длинный предмет, похожий на толстую палку.
В этот момент второй всадник, сидя в седле, зашатался и обмяк, припал к лошадиной шее. Вожжи они не использовали, и как держались на лошадях — хуй знает! Он неуверенно хватается за лошадиную гриву, которая выглядит так же, как дреды на бабе, пытается найти упор, но что-то явно идёт не по плану — он заваливается на бок и падает на брусчатку.
И тут все мы видим, что у него нет правой руки, а на боку — вырван (именно вырван) большой кусок брони. Там, где в броне зияет дыра, всё залито кровью, но наружу она не вытекала.
— Что случилось с Вацлавом? — гневно спрашивает баба с дредами, хватая Роже за руки и грубо срывая с лошади.
— Девчонки пытались спрятаться от нас в лесу, — докладывает всадник, — но мы их нагнали…
— Что случилось?!
— На Вацлава напал медведь.
Баба с дредами уставилась на Роже. Смерила девочку взглядом. Ладонью, затянутой кровавой коростой, стряхнула грязь с её плеча и провела большим пальцем по щеке, стерев засохшую каплю крови. Какие эмоции скрывались под маской — никто не видел. Но я видел, как сильно испугалась Роже.
Меня затрясло. Мне хочется взять нож, напасть на эту бабу со спины и вонзить лезвие сквозь дреды прямо в шею!
— Где вторая девка? — спрашивает баба с дредами.
— Пока мы убивали медведя, она успела убежать. Смогли только эту поймать, — и кивает на Роже.
Баба наклоняется к Роже и спрашивает, булькая кровью:
— И что ты умеешь?
— Она колдовала над медведем… — добавляет всадник.
Роже опустила голову и молчит. Теперь мне видно, что она держит в руках — это рука, судя по всему, второго всадника.
— Молчишь? Хорошо, я сама узнаю, — она вскидывает руку, медленно проводит ладонью над головой Роже. Затем сжимает кулак и восклицает:
— Нашли! — снова наклоняется к Роже, заглядывает в глаза и выкрикивает: — Продемонстрируй!
Роже молчит.
— Продемонстрируй! Слышишь меня?
Роже молчит. И тут, эта сука в доспехах, похожих на застывшее говно, хватает Роже за волосы и притаскивает к телу валяющегося на земле всадника без руки.
— Продемонстрируй! — кричит она на Роже.
Меня затрясло еще сильнее, я уже готов шагнуть вперёд, но отец словно ощутил мой порыв — я прям чувствую, как его пальцы с силой вонзаются в мою кожу, держа меня мёртвой хваткой.
Бедная Роже, во что же ты вляпалась… Только не плачь! Держись!
— Ты меня не слышишь? — наседает баба. — Продемонстрируй! — и швыряет Роже к телу всадника.
— Я не смогу…
— Почему?
— У него рука зажила.
Культя действительно затянулась коркой.
Баба с дредами молча садиться возле всадника, берётся за его культю и свободной рукой начинает отдирать свежую болячку. Тот задёргался, замычал. Куски, похожие на кору дерева, посыпались на брусчатку. Вся процедура сопровождалась звуками лопающейся кожи и оханьем толпы, что с отвращением наблюдала за происходящим. Меня же картина устраивала полностью, только крови не хватало; она каким-то чудесным образом оставалась на культе.
Отрывая последний кусок, она говорит Роже:
— Быстрее! Показывай!
Роже подносит к культе оторванную руку, вставляет как протез, и просит бабу подержать. Та перехватывает, упирая её с силой в культю. Роже вскидывает руки над повреждённой конечностью и, как всегда в таких случаях, начинает рисовать круги, опустив голову.
Всадник подёргался-подёргался и замер. Он словно расплылся в блаженстве — боль ушла. Он встал, ощупал приращённую руку, покрутил ею, сжал кулак. На вид — как новая!
У Роже получилось срастить конечность с телом! Охренеть!
Всадник взобрался на лошадь. Его бок так же был цел, а на брусчатке ни капли крови, лишь куски доспеха валялись как засохшее дерьмо.