Страница 10 из 103
На этом мы распрощались, потому как мешать ему отдыхать не хотелось. Сразу после этого я позвонил Лэйну узнать, как у того дела, а потом остаток вечера провёл в одиноких брождениях по соседним кварталам. В какой-то момент я наткнулся на чей-то стоящий на тротуаре байк: белый, с литым корпусом и тёмными полосами вдоль него, которые, видимо, должны светиться в работающем состоянии, широкие колёса также с подсветкой по ободу дисков, и сам по себе невероятно массивный. Таким, должно быть, довольно сложно управлять стоя, да и не попрыгаешь на таком особо. Узнать бы, насколько он мощный.
Я восхищённым взглядом рассматривал его, начиная чувствовать, что скучаю по своему родному кроссовому мотоциклу. За многие годы я отвык ходить пешком или ездить на общественном транспорте, теперь же от меня будто оторвали кусок. Вновь невероятно захотелось сесть на двухколёсного друга и почувствовать свободу.
Я присел на корточки, продолжая разглядывать изящные формы необычного байка. До ужаса хотелось хотя бы потрогать, но я останавливал себя. Мало ли кем окажется хозяин байка и как он отреагирует на прикосновения к его собственности. Минут десять я просидел так, пока из соседнего магазинчика не вышла девушка-мацс с чёрными ушами и хвостом. Она остановилась рядом и улыбнулась:
— Нравится?
— Ещё бы, — ответил я, поднимаясь на ноги.
Девушка выглядела довольно хрупкой, но явно не была юной. Она тихо усмехнулась и достала из своего рюкзака шлем без визора, что меня озадачило.
— Он мощный? — спросил я, пока она садилась на мотоцикл.
— Двести пять лоеру, — сказала она и нажала кнопку на шлеме. Защитное стекло выдвинулось перед её лицом будто из ниоткуда, и из-за этого я даже не сразу переварил её слова, настолько непривычно выглядел этот самый шлем.
Знать бы ещё, что такое «лоеру». Как тут вообще определяются мощности и сколько стоит такое чудо, как у неё?
Тем временем девушка завела байк, полосы вдоль его корпуса засветились голубым, но он не издал почти ни звука. Здешняя тихая техника не переставала меня удивлять.
— Ну, удачи, котёнок, — произнесла девушка, прежде чем плавно выехать на дорогу.
Такой массивный мотоцикл — и так мягко и легко поворачивал. Из чего он вообще сделан, что за материалы? Может, он еще и лёгкий, несмотря на вид? Теперь у меня всё ещё больше зазудело от желания заиметь себе байк. Как ты там, мой бело-красный Ямаха? Я всё сильнее и сильнее начинал тосковать по родной жизни.
— Хочу вернуться в свой мир, — прошептал я, глядя на дорогу.
Вернувшись домой, я зарылся в поисковик за информацией о мотоциклах. И чуть не заплакал от цен на них. Что байки, что машины требовали от таких, как Найла, влезть в обдираловский кредит лет на семь, если не на десять. Просто с ума сойти! Нет, с этим надо было что-то делать. Если я так и продолжу здесь жить, то надо добиться хорошо оплачиваемой работы. Свой бизнес — это немного не моё, а вот досконально выучить какую-то направленность и пробиться по ней — мой вариант.
Интернет подсказал, что самые высокооплачиваемые работы здесь крутятся вокруг тёмных дрэйдов: людей с серой кожей, яркими глазами и четырьмя рогами. Эта раса считалась здесь элитой и наводящими ужас мафиозниками в одном флаконе, а всякие бизнесмены из «простых смертных» обязательно ходили под этими тёмными дрэйдами. Забавно они подмяли под себя буквально весь этот мир. К тому же интересен был тот факт, что нерогатые расы они стали брать к себе на работу только пару лет назад. Но пока я повзрослею, думаю, шанс попасть к ним станет побольше. Уж ради хорошей обеспеченной жизни я найду, как пробить себе дорогу.
========== 4. Похороны ==========
Через несколько дней Найла таки отправила меня в школу. За это время я успел забить свои мозги ещё большим количеством информации об этом мире. И всё больше задавался вопросом: что это за место? Не переименованная Земля будущего уж точно: на этой планете никогда не было океанов. О том, что моя новая жизнь может быть сном, я и вовсе теперь не думал. Не бывает настолько реалистичных снов. Но поверить в переселение души для меня было так же сложно, как поверить в единорогов.
Однако вот я в своём новом теле снова в школе — пятиэтажном здании, если можно было так назвать, находящимся под большой пешеходной площадью. Вокруг беготня, болтовня и куча детей, причём разных возрастов. Я-то привык к тому, что школы делятся на младшую, среднюю и старшую, но тут все возраста учились в одном месте. Шкафчиков тут тоже не водилось, а все вещи учащихся хранились в «основной аудитории». По плану, выведенному на экран висящего на стене монитора в холле, я быстро понял, как найти нужный мне класс, и прошёл туда. Как только я вошёл в аудиторию, одноклассники как-то странно покосились на меня, но я постарался держать хвост трубой и не обращать на эти взгляды внимания.
К слову, этот отросток меня знатно задолбал. Периодически я забывал о нём, потому успел прищемить его за эти дни, проведённые дома, четырежды. Каждый раз при этом из моей глотки непонятно как вырвалось самое настоящее кошачье шипение, а по телу разливалась такая боль, что чуть ли не искры из глаз сыпались. И каждый раз я долго не мог отойти и мысленно просил у старой кошки родителей прощения за те случаи, когда нечаянно наступал на её хвост, ведь раньше понятия не имел, насколько это больно. В итоге я решил вообще стараться держать его задранным вверх, как это делал Крис.
К моменту моего появления в аудитории там уже находилось довольно много подростков. Мне было до жути не по себе, но пришлось пройти к одной из пустующих парт и опуститься за неё.
— Зря не сдох, — вдруг презрительно кинула находящаяся сбоку от меня девочка.
Я перевёл на неё офигевший взгляд. Охренела, что ли?
— А ты чего такая ядовитая? — невесело усмехнулся я, откинувшись на спинку стула.
— Потому что задолбал ты всех, — недовольно процедила она, скрестив руки на груди и завиляв светлым кошачьим хвостом.
После этого она фыркнула и пересела за другую парту, подальше от меня. Кажется, я был занозой в жопе не только для Найлы, но и для многих других.
Но почему дети такие злые? Она наверняка даже примерно не знает, что такое смерть. Я же не насильник какой-нибудь, чтобы желать мне сдохнуть, а всего лишь неблагонадёжный подросток, любивший покурить какую-то дрянь. Или есть ещё что-то, чего я до сих пор не знаю?
— О, Мэлори! Очуметь, живой! — послышался оклик с конца класса.
Я обернулся как раз в тот момент, когда какой-то парень приобнял меня за плечи и прислонился своей щекой к моей. Я даже разглядеть его не успел.
— Не сдох, значит, всё ещё торчишь мне за те четыре дозы, — довольно произнёс он, а я только глаза закатил. Вот и новые проблемы. — А то я уж думал, плакали мои денежки.
— Так ты только поэтому рад? — хмыкнул я, стараясь отпихнуть его от себя.
Парень поддался и отстранился, самодовольно глядя на меня сверху вниз. Он сел на мою парту, продолжая улыбаться и сверлить меня взглядом. Хвоста у него я не заметил, а вот уши мысленно сравнил с ушами какого-нибудь добермана.
— По большей части, да, поэтому. Ну, а ещё рад, что ты передумал и решил не идти на поводу у этой стервы.
— Какой ещё стервы?
— Виви, какой же ещё, — усмехнулся доберман. — Ты же из-за неё хотел вскрыться. Или я что-то не так понял?
Так это прошлый я сделал из-за неразделённой любви? Вот это бред! Это ж как надо кого-то любить, чтобы жить без него не хотеть? Идиотизм! Мне такого точно не понять, я всегда слишком сильно любил жизнь.
— Эм, знаешь, — неуверенно протянул я, потупившись. — Я не помню никакую Виви. Да и тебя не помню. Но долг отдам, раз занимал когда-то.
Парень округлил глаза, рассматривая меня, как в первый раз.
— То есть как «не помнишь»? — переспросил он. — В каком смысле?
— В смысле у меня из-за шока мозг заблокировал очень много воспоминаний, амнезия у меня. Так доктор сказал.
— О, так ты не помнишь, сколько должен мне, — хитро протянул доберман.