Страница 10 из 139
- Всё будет хорошо, - не своим голосом произнёс Стёпа.
Его губы погрузились в тёмные волосы Иры, будто в океан.
- Ну, так дело не пойдёт, - сказала Ира и ловко вырвалась из стёпиных объятий. - Ты, оказывается, коварный соблазнитель, завлёк девушку, якобы для занятий литературой, а сам...
Она стояла посреди комнаты и насмешливо смотрела на ошарашенного приятеля.
Стёпа был смущён.
- Ну, Ир, прости. Больше не буду приставать.
- А руки? Они будут лезть куда не надо? - притворно строго, но с усмешкой спросила Ира.
- А руки - вот они руки, - виновато улыбнулся Стёпа, всё ещё не владея собой.
Он вытянул руки и пошевелил пальцами, не вставая с дивана.
Он никак не мог сконцентрироваться - девушка его отвлекала. Немалых трудов стоило Ире направить его в нужное русло.
***
Когда она шла домой - вспомнился Феликс, и на глаза навернулись слёзы.
Ира была влюблена в Феликса ещё с седьмого класса. Он ей казался красивым, нежным и мужественным. Ире он понравился в тот день, когда пришёл на её двенадцатилетние с чудесным подарком. Они даже немного целовались, и он говорил:
- Когда я вырасту я на тебе поженюсь.
В следующем году она учила его танцевать и вальсы, и танго, и современные танцы, ощущала на себе крепость его рук, и дыхание замирало от одного только прикосновения.
Но Феликсу нравилась другая - эта совершенно пустая Лиля, и Ира испытывала боль в груди... Она тосковала, мучилась.
Со Стёпой она познакомилась перед первым экзаменом, чувствовала, что нравится ему. После экзамена она сбежала от него в кино, но Стёпа будто специально следил за ней - купил билет на тот же сеанс, а потом поменялся билетом с соседом, и они всё равно сидели вместе. А потом вместе пошли в "кафе-мороженое". Стёпа имел свойство появляться как бы ниоткуда в тех местах, где была Ира. И она постепенно привыкла к нему...
Ира открыла зелёную калитку и вошла во двор. Она миновала незлобно лающую собаку Найду. И тут же услышала ворчливый голос тётки Ефросиньи:
- Ты смотри! Зашла... А калитку опять не закрыла.
- Извините, тётя Фрося, я сейчас.
Ира угрюмо вернулась к калитке.
Когда уже стояла на пороге, вновь услышала голос Ефросиньи, доносившийся из сеней:
- Ира, у меня спина болит. Водички в бочку не натаскаешь?
- Бабушка, я бы помогла, да к экзамену надо готовиться.
- А помнишь, что я тебе говорила? - медленно сказала Ефросинья. - Будешь мне помогать - меньше с тебя за проживание возьму.
Ира подумала, что сейчас, при таком настроении, оставаться одной в комнате будет ещё хуже.
- Хорошо. Переоденусь только.
Потом она брала ведро, скрипела колодезным колесом. Из чёрной глубины колодца пахло сырым деревом, глинистой почвой и болотной водой. Ведро ухало в чёрное зеркало воды, с бульканьем тонуло. Потом тонкими руками Ира крутила ручку, цепь натягивалась, полное ведро колыхалось, плескалось водой. Наконец оно поднималось над срубом и сейчас было самое сложное - удержать его на весу, поставить на сруб и перелить воду в другое ведро. В ведре с чёрной цепью плавали травинки, к бортику прилипла глина.
Затем Ира брала ведро и шла к бочке, с шумом выливала его.
Потом она лежала и долго думала.
Поселилась она у бабки Ефросиньи случайно. Знакомые ей дали другой адрес, квартиры в "хрущёвке", но там уже было занято. С чемоданом Ира побрела по Полевой улице, где в зарослях сирени и акаций скрывались частные дома.
Бабка Ефросинья предложила комнату в своём доме и вроде бы не очень дорого.
Но уже ночью Ира поняла, куда она попала. Комната, окно которой выходило в сад, казалась ей чужой, со старушечьими вещами и запахом.
Огромная деревянная кровать скрипела. Накрахмаленные простыни хрустели, а подушка была огромной, словно бомба.
Все удобства были во дворе, предложение хозяйки о ночном горшке Ира отвергла напрочь, но ночью, когда понадобилось выйти, она долго блуждала в темноте, выходя из комнаты в коридор, потом на веранду, нащупывая щеколду. Она достаточно нагремела: полы трещали, щеколда грохала, дверной крючок звенел.
Хозяйка, конечно же, проснулась:
- Ты чего там шастаешь? Говорила я тебе - горшок надо ставить. Ходишь тут, спать не даёшь.
Двор был тёмным и жутким, наполненным страшными тенями. Гудели сверчки, метались крылатые твари. Собака Найда рычала, туалет - тесная тёмно-зелёная будка, рождал страх провалиться в зловонную дыру.
Когда она вышла из этой будки стало ещё страшнее, казалось, что за яблоней, или смородиновыми кустами кто-то прячется.
Когда Ира вернулась, старуха спросила:
- Двери-то заперла?
Ира закрылась у себя. Всё было унизительно и постыдно! Она лежала без сна, слёзы наворачивались на глаза от всего - от новой непривычной, уже взрослой жизни, от унижения, от несчастий.