Страница 66 из 75
— Так, значит, теперь так будет?
Он своего добился наконец-то. Он свел ее с ума.
Она высокомерно манит его пальцем к себе. Зная, что Рома стоит подальше, чтобы лучше себя контролировать.
— Я повторяю, это еще деликатно было.
Даже не вздрагивает, когда Карелин обрушивает кулак на столешницу в нескольких сантиметрах от нее. Взбешенный и загнанный, он облепляет девушку со всех сторон.
— Я сейчас покажу тебе деликатно.
Он внезапно хватает ее поперек туловища и вжимает в себя спиной так сильно, что она сразу заходится судорожным выдохом. В тисках его железных и непоколебимых, Кира чувствует, как рука его гладит ее горло, удерживая таким образом лишь демонстративно. Из-за хватки рук она и пошевелиться не в состоянии, а горло… горло он ей просто издевательски ласкает.
— Не ври мне, черт побери, не ври мне так мерзко. Любишь, — толкает он ей слова в ухо, как жаркие угли. — Любишь. Кого, меня? Ты? За что? Бросил я ее. А она и рада, не правда ли? Настолько любишь.
Это он правильно сделал, что развернул спиной и не показывает своего лица. Дала бы в морду, своей сломанной кисти бы не пожалела.
— Насколько я тебя люблю, — холодно и жестко произносит Кира, — настолько же я тебя и ненавидела. Когда бросил меня. Да! Еще ненавижу. Не знаю. Одновременно! Отпускай, мать твою!
Карелин сжимает теперь не только горло, но и облепляет пальцами ее подбородок. Ее слегка потряхивает от переизбытка прикосновений и эмоций. Упирающийся в нее стояк их обоих заботит меньше всего.
— Любишь, значит.
Дрожь по нему прокатывается крупными, разъяренными волнами. Кира закрывает глаза от бессилия, когда губами он цапает кожу, имитируя укус.
— Да, — злится она. — Еще вопросы есть?
— Есть. Есть вопросы. Послезавтра расписаться можем, если в ЗАГСе на лапу дать. Кто-нибудь закинет твои документы из этого поселка твоего нового. Пойдет? Распишемся?
Она впивается пальцами в его руку у себя на шее. Предупреждающе.
— Тебя машина ждет на улице.
— Подождет.
— Ты кажется собирался куда-то. Войну заканчивать. Или глупая Кира опять что-то не так поняла?
— Так значит не распишемся, — он смеется издевательски ей прямо на ухо. — Как я и думал. Не гожусь на роль мужа, да? Это правильно. Вот это верно. Совсем не гожусь. Паршивый супруг нам для тебя не нужен. Будем беречь тебя для кого-то нормального.
Кира знает, почему он ее удерживает зверски насильно. Чтобы не видела его лица.
В его голосе слышны слезы.
— Распишемся, распишемся, только не послезавтра, — высоким голосом заводит она. — Только зачем? Чтобы что?
— Чтобы было, как оно и есть на самом деле. Ты же мне как жена. — Он целует ей щеку так яростно, словно раскаленную метку ставит. — А я тебе как муж. Да? Правда? Ты никого, кроме меня, не хочешь? Или кто-то нужен еще. Я схожу с ума, думая, хочешь меня или нет. Тебе нравится что ли это?
— Я и правда никого не хочу и вообще никогда не хотела, кроме тебя. Давай, скормлю твоему ненасытному эго объедок побольше, раз тебя только секс и волнует. Я вообще не представляю, как дать прикоснуться к себе кому-то другому или еще трахаться с ним. Я не знаю как.
Они оба слушают, как он успокаивается, дыша медленнее и ровнее.
— Распишемся на следующей неделе, хорошо.
Он елозит и елозит носом по правой части ее лица, и гладит горло, и Кира реально на грани чтобы сдаться. Хоть как-нибудь дать ему войти в нее, и тогда этот жар наконец-то впитается куда-то, и в легкие вернется хоть немного прохлады.
Стоном она срывается, когда Роман солодит одно местечко на шее. И когда тут же беспорядочно блуждает пальцами у нее по губам. Она инстинктивно прикусывает его большой палец.
Отпуская и разворачивая девушку, он пытается поцеловать ее медленно и нежно, но все у них, как всегда, летит черт знает куда. Карелин вылавливает ее ладонь и какое-то время не знает, что с той делать. Затем он проходится губами по тонким пальцам, целуя безымянный украдкой.
— Почему застывшая такая? — вполголоса спрашивает Карелин, слегка бадаясь лбом в ее переносицу.
— Я не знаю, что мне делать, — медленно говорит она и несмело смотрит ему в глаза. — И что чувствовать.
— Ты мне не доверяешь. Я понимаю. — Он рассматривает один тонкий локон, но теперь накрутить тот на палец не хватает длины. — Я ненавижу это. Мне нужно много, да, — теперь шепчет он. — Но и тебе нужно не мало. Ты берешь просто осторожно. Ты наивная. Но я дам тебе много. Больше.
— Эта затея с ЗАГСом, Рома, как будто ты пытаешься перекрыть что-то. Это ровным счетом ничего не изменит.
— Конечно, не изменит. Расставит точки над и. Ты принадлежишь мне.
— А ты — мне, — говорит она твёрдо. — Не работе, не братве, не баблу. А мне. Пойдет?
Он заводит один локон ей за ухо. Она смотрит из-подо лба, не шевеля ресницами.
— Пойдет.
Целует ладонь еще раз, и языком проходится по ее устам.
— Дай мне кончить на тебя куда-то, — опаляет он губами мочку уху. — Сейчас.
Они путаются в движениях и порывах: она отрывается от ненасытности его властного рта, чтобы дотрагиваться и елозить рукой по члену, но Рома все равно как-то ее отвлекает, и яростно дергает эрекцию практически самостоятельно. Он спускает ей за живот, кое-как задрав майку в последний в момент.
И прикусывает кожу на шее, довольно болезненно. Кира не удерживает оханья.
— Раскраснелась вся, — проводит пальцем Роман ей по щеке.
Она рассерженно одергивает его руку, но не сразу.
— Вернусь, вылижу тебя. Может, не один раз.
Кира реально, как чайник, сейчас паром и свистом изойдет. Вот же нахал. В игры он не играет. Чужие, конечно. Стоит тут довольный, а ей мучаться противоречиями. Как всегда, навешал ей стеклянной лапши на уши, а она и рада.
— Еще больше раскраснелась, — бормочет он и ловко притягивает к себе совсем близко.
— Смотрю, тебе многого не надо. А как послушаешь, так умираешь в мучениях, — бурчит она. И осторожно проводит пальцами по перевязкам под тканью.
— Разве это мало. Веди себя хорошо, — серьезно заключает он. — Пожалуйста, Кира.
Она вынуждена покивать. Будет сидеть как мышка в доме и на этом все. И пусть только попробует не вернуться.
Следом за Карелиным она выходит через пару минут и намеревается сразу проскользнуть в комнату. Он останавливается и перебрасывается несколькими словами с братками, закрепленными за домом.
А с лестницы в этот момент слетает диким шагом ее брат.
И заряжает Брусу в лицо с такой силой, что тот действительно шаг делает назад.
Эффект неожиданности — это у них с Петей семейное.
Кира мчит к подножью лестницы, как космическая ракета. Готовая сгореть на выходе из земной атмосферы.
— Петя! — Бросается к брату и сразу же заслоняет того, повернувшись лицом к Карелину. — Ты… ты в порядке?
Ощупывает свой нос он скорее задумчиво, и, игнорируя ее, поднимает непроницаемый взгляд на стоящего на последней ступеньке парня.
— Рома, — предупреждающе заводит Кира скрежетающим голосом, но ее перебивает Петя.
— Ещщще раззз так сссделаешь. Я тебя убью. Моя сссестра не будет плакать.
Молодчики рядом и позади Бруса отводят глаза, как слаженный коллектив. Один из них выглядит испуганным, и Кира понимает, что все дело в угрозе убить главу мафии.
— Выйдите покурить, ребята.
Карелин еще раз дергает нос, ноздрями втягивает воздух шумно и протяжно.
— Договорились, — кивает он Пете.
Тот молча обходит мужчину и следует вглубь дома.
— Вернусь, научу его ломать нос, как надо, — наклоняется к девушке Роман и говорит прямо в лицо. — Напомни-ка, почему мои пацаны так и не взяли его в оборот и работу?
Похоже, какой-то шутник еще слабо получил по морде.
— Спасибо, — сдержанно благодарит Кира, — что не причинил ему вреда.
Карелин вздыхает. Смотрит чистым огнем из покрасневших от недосыпа глаз. Губами коротко скользит по ее рту и качает головой, словно сам разочарован своей несдержанностью.