Страница 19 из 65
— Как его искать то?
— Не знаю. Пока никак. Будем надеяться, что источник сам проявится. Должен проявиться. Иначе смысла в этой игре никакого. У нас есть немного времени. И потом, этих людей порекомендовал мне Виталий Иванович. Улавливаешь? Все рекомендации от Бородича надежные. Так было всегда, и сейчас по-другому быть не может. Но вариант, что на этих людей кто-то давит — есть.
Я взял со стола лист, принесенный секретаршей.
— И еще одна головная боль. Братцы Трегубовы, — помахал я бумажкой. — Надеялся, что их в списке по тендеру сегодня не увижу. Ошибся. Интересно, их пригласили или они сами себя предложили? Этот бизнес не их, черт побери!
— Не их. Или мы что-то не догоняем.
— Когда, говоришь, мероприятие?
— Через неделю, — глухо произнес Ряскин. — Я узнаю по своим каналам, откуда у них древесина нарисовалась. Выглядит блефом. В противном случае не только мы, но и все остальные участники просто массовка.
— На кого рассчитан блеф? Что-то подсказывает мне, что мальчики для битья это мы.
Иван вяло попытался возразить мне. Я махнул рукой:
— Ладно, Иван Иванович, стреляться пока не будем.
Мы одновременно поднялись со своих мест, пожали руки. Ряскин ушел, я подошел к окну, присел на подоконник, уставился на улицу. Да, стреляться самим незачем, застрелят, если надо другие. А что, и делу конец. Пара пустяков. Я невольно поймал себя на странной мысли, что страшна не сама смерть, а незнание за что. Это как кино, смотрел-смотрел, а на концовке отключили электричество, и ты ничего не понял. И что делать? А ничего. Громко выматериться. Все. Вот и сейчас я могу только громко ругаться. Хотя нет, громко не могу, неприлично. Юмор жизни называется — тебя в асфальт закатать хотят, а думать приходится о приличиях. Да уж…
Внизу, у входа в здание, я неожиданно заметил Шведова. Он о чем-то оживленно разговаривал… похоже, с Димой Соловьевым. Тот стоял спиной. Я присмотрелся повнимательнее. Так и есть, с Димой. Чего его сюда принесло? Странно. Эти ребята могли быть знакомы, я приглашал на свой первый корпоратив Бородича и Диму, само собой, тоже. Но с тех пор я не замечал, чтобы они поддерживали тесные отношения. На моих глазах они едва здоровались. Причина весьма банальна — эти ребята находились в разной статусной категории. Кирилл Шведов из семьи интеллигентной, его родители преподавали в вузе. Когда же они успели сблизиться?
Мне не хотелось сейчас никаких непонятных схем взаимоотношений среди людей, окружающих меня. Алина, Бородич с Димой — это одна сторона моей жизни. А люди на работе — совсем другая. Если они начнут переплетаться, это усложнит мне жизнь сейчас.
Но удивляло меня в данном случае совсем другое — какие дела у него могут быть в это время здесь? Я приоткрыл окно и вытянул шею, пытаясь услышать, о чем идет речь. Однако Дима уже попрощался со Шведовым, хлопнув его по плечу, и вошел в здание. Ага, это уже, похоже, ко мне.
Я быстро покинул кабинет, вышел в коридор. Стоявшие по углам сотрудники тут же растворились в пространстве. Дармоеды. Со стороны лестницы послышались шаги, и вскоре на этаже появился Дима. Откинув отработанным жестом длинные русые волосы со лба, он махнул рукой. Пружинистой походкой двинулся ко мне. Я направился в сторону ниши у окна, где стояли стулья. Кивком пригласил последовать за мной.
— Здрассьти, Алексей Викторович, — подойдя, прошамкал он, активно работая челюстями над очередной порцией жвачки. Он жевал эту резину всегда. Иногда мне казалось, что еду Дима поглощает только вприкуску со жвачкой. Зная характер и благородные манеры Виталия Ивановича, я просто диву давался, как он выносит это жвачное животное рядом с собой изо дня в день.
— Привет. Что-то случилось?
Дима опустился на стул напротив меня.
— Да я не понял, если честно, — он подкинул вверх ключи от машины, поймал их и пожал плечами.
— Отвез Иваныча в клинику. К Костину, ну знаете.
— Знаю. Так что случилось? Ты можешь сказать толком? — мое терпение лопалось.
— Так это… — чавкнул он, — прихватило сердце вроде. Просил вас не беспокоить.
Я почувствовал, как у меня зачесались кулаки. Так бы и вклеил в лоб этому продукту воспитания по системе Бородича.
— Что значит не беспокоить? Ты что не мог сразу позвонить мне из клиники? — Я нервно выхватил из кармана мобильник.
— Не-не-не! — громко запротестовал тот. — Тока не это! Он уволит меня без выходного пособия. Я же приехал и все рассказываю. — Дима на мгновение даже перестал жевать. — Иваныч сказал, что ниче, типа, страшного. Мол, профилактика. И звонить я не стал потому, что вы трубу отключите и Иванычу сразу станете названивать. А он не велел.
— Знаю я эту профилактику, — расстроился я. — Надо поговорить с Костиным.
— Ну вот, а я про что. Только меня не закладывайте. Если что, скажете, что от тети Маши узнали. Лады?
— Лады. — Моя злость немного улеглась. И правда — приехал же. — А с чего такая секретность? — на всякий случай поинтересовался я.
— Ну, так Иваныч все ныл: не вздумай Леше сказать, у него там терки по жизни, ну, проблемы типа. Ему уезжать надо, а из-за меня он застрянет, — старательно имитировал Дима выражение лица и интонацию Бородича. Я представил старика, усердно жующего жвачку…
— Виталий Иванович преувеличивает, — ровным голосом произнес я.
— Алексей Викторович, я тут между вами мечусь, как теннисный шарик. Легко мне? Мое дело, чтобы Иваныч здоровый был, и вы на меня не наезжали.
— Правильно делаешь, — не мог не согласиться я, удивляясь столь литературному обороту про шарик.
— А если у вас проблемы, то я всегда готов помочь. Тока пальцем ткните, — Дима угрожающе насупился.
Да уж, ткните. В кого? Знать бы, так и сам разобрался.
— Ладно, Дима. Спасибо, что приехал. Не волнуйся, все будет с Иванычем в порядке, я проконтролирую.
— Ну, тогда я поскакал? — неуверенно спросил он разрешения и запустил пальцы в волосы, убирая их с глаз.
— Давай, скачи.
Чего это они все расскакались сегодня, глядя вслед Диме, подумал с раздражением я, вспомнив слова Марии Егоровны, сказанные рано утром про Бородича: ускакал куда-то. Так не говорят о приболевшем человеке. Следовательно, прихватило его позже. Что наша жизнь? А ничто. Сейчас ты бодр и решителен, а спустя минуту — в больничке. И это, надо заметить, в лучшем случае. Я передернулся.
Секретарша стояла у окна с блюдцем в руке и задумчиво закидывала в рот какие-то крошки. На подоконнике стояла чашка со свежезаваренным кофе, ароматная струйка пара причудливо вилась вверх и исчезала в огненных облаках волос Кати.
— А мне? — спросил я вкрадчиво.
По части поедания сладкого, однозначно, мы были с этой рыжей пигалицей родственными душами. Алина часто подтрунивала над моим пристрастием к разному роду десертам. Екатерина Игоревна же, напротив, считала это признаком тонкой душевной организации у мужчин. Такая неприкрытая лесть со стороны секретарши меня вполне устраивала.
— Сей момент, — не оборачиваясь, произнесла она. — Только это не эклеры.
— А что?
— Жемчужина называется. — Она соизволила, наконец, повернуться. — Рекомендую. Из самого Парижа.
— Ого! Кто поставщик, если не секрет?
Катя направилась к шкафчику, где, по всей видимости, хранились эти самые жемчужины из Парижа.
— Что Дмитрий тут, по делам? — спросила она со скучающим видом.
— Да, ко мне забегал. Виталий Иванович приболел. — Я с удивлением посмотрел в ее сторону. Уж не интересует ли ее этот примитивный шулер? Несмотря на преданную службу Бородичу, я, в отличие от Виталия Ивановича, так и продолжал считать Дмитрия Соловьева авантюристом.
— В Париже недавно был мой приятель. Вот привез. Вам в кабинет?
Она протянула в сторону двери руку с тарелочкой, наполненной светло-коричневыми небольшими раковинами. Я подошел ближе. Створки ракушек были приоткрыты и на месте жемчуга лежали орешки.