Бешеные уланы

— Никто из вас не участвовал в том, что случилось ночью, — громко, чтобы слышали и горожане, и кезанцы, сказал Стайк. — Вы все ослушались своего командира, потому что это правильно. Майор Прост приказал отдать вас под трибунал. Верно?

Кирасиры мрачно закивали.

— Спешиться, — приказал Стайк.

Кирасиры переглянулись, некоторые потянулись к оружию.

— Вы слышали! — каркнул Кардин. — Спешиться!

И первым подал пример, встав по стойке «смирно» рядом с лошадью, словно на смотре. Остальные медленно подчинились. Стайк разглядел нерешительность в их глазах.

— Оружие и кирасы. — Стайк указал на землю у своих ног. — Складывайте.

Никто не пошевелился.

— Вы нас убьете? — испуганно спросил кто-то.

Стайк повторил. Кардин шагнул вперед, расстегнул нагрудник и бросил к ногам Стайка, за ним полетели карабин, мушкет и сабля. Образовалась очередь, и друг за другом все кирасиры последовали примеру командира. Когда они почти закончили, Стайк повернулся к Блаю.

— Пусть парни добудут дров из догорающих зданий. Соорудите мне на площади громадный костер.

Это не заняло много времени, и вскоре пламя уже лизало ветви больших дубов, а безоружные кирасиры стояли навытяжку в ряд. Остатки горожан — те, кто еще не сбежал, — сгрудились по краям площади. Почти тысяча пар глаз следила за происходящим, и, судя по бормотанию, люди сомневались, казнь это или что-то еще.

— Снимайте мундир, — сказал Стайк Кардину.

Молча повиновавшись, Кардин протянул мундир Стайку, но тот не шелохнулся.

Кардин взглянул на Стайка, затем на огонь. Провел пальцами по звездочкам на лацканах, с отвращением на лице шагнул к костру и бросил в него свой кавалерийский мундир. Остальные солдаты, смекнув, что это не казнь, начали раздеваться.

Отвернувшись, Стайк заметил мэра Дорезена. Тот взирал на происходящее, стоя у тлеющих остатков своего дома.

— Удивлен, что вы их пощадили.

— Они отказались нападать на нас, — пояснил Стайк. — Не подчинились этому свихнувшемуся куску дерьма. Они нам не враги.

Он бросил взгляд на руины дома Дорезена и подумал, не винит ли мэр его во всем произошедшем. Все началось и закончилось Простом, но Стайк был связующим звеном. Он в сотый раз пожалел, что не сдержался, и в сотый раз понял, что не смог бы остаться в стороне, когда Прост избивал Тель-Айсло до смерти.

— Забирайте всех и уходите. Как только Сирод узнает, что здесь произошло, он отправит целую бригаду, чтобы уничтожить свидетелей.

— Нам предложили убежище в Холденшире, — сказал Дорезен.

Холденшир — городок неподалеку. Расположен достаточно близко, чтобы оттуда заметили огни ночью.

— Боюсь, это плохая идея, — возразил Стайк.

— А что еще нам остается? — Дорезен невесело усмехнулся. Глаза у него были красные. — Куда податься? Даже если уйдем за сотню миль, это ничего не изменит. В конце концов Сирод нас найдет.

— Как только похороните мертвых, собирайте все ценное и отправляйтесь на северо-запад. Если покинете территорию Сирода, он вряд ли станет вас преследовать. Рассказывайте каждому встречному о том, что здесь произошло. Пусть, если он уничтожит выживших, это ничего ему не даст.

— На северо-запад?

— Губернатор Линдет выгнала кезанский гарнизон из Редстоуна. Полагаю, она войдет в положение. Передайте, что вас послал я.

Дорезен сомневался, но Стайк сказал все, что хотел. Он было развернулся, чтобы уйти, затем озвучил еще одну мысль.

— Эти кирасиры… не позволяйте нападать на них. Они невиновны. Пусть помогут похоронить мертвых, и отпустите их с миром.

С этими словами он оставил мэра и вернулся к Блаю, от которого узнал, что все кирасиры, включая Кардина, собираются малыми отрядами пробираться в Кез.

Блай наклонился к Стайку.

— Они отрекаются от присяги Кезу.

— Я слышу. — Стайк поднял брови.

Он не просил и не ожидал от них такого. Большинство из этих людей, вероятно, изменят имена и заново вступят в кезанскую армию в каком-нибудь захолустье в надежде, что все уляжется. Должно быть, вид сожженного города подействовал на них сильнее, чем он ожидал.

— Думаю, тебе следует увести парней в Редстоун, — посоветовал Стайк.

— Что? А ты не с нами?

— Нет, я с вами не пойду. В Редстоуне у вас все будет хорошо, скажешь губернатору, что вас прислал я.

— А ты куда?

Стайк отвязал Дешнара от столба. Похлопал по холщовому мешку, свисающему с луки седла. В нем что-то зловеще хлюпнуло.

— Вручу Сироду то, что осталось от его брата. А потом вырежу его позвоночник и суну ему под нос.

Стайк покинул Фернхоллоу в одиночестве и через два дня добрался до Лэндфолла. Столица раскинулась на побережье, на огромном плато, с которого на многие мили вокруг открывался вид на пойму и океан Пелос. Стайк заехал в предместья с юга, где плато возвышалось над ним почти на двести футов. Оно простиралось почти на две мили и было застроено частными и многоквартирными домами, правительственными зданиями и тому подобным.

В отличие от других городов Девятиземья Лэндфолл появился сравнительно недавно. Несколько сотен лет назад здесь были лишь маленький городок, форт и маяк. Только в последние лет восемьдесят население резко выросло, и город переполнился настолько, что предместья выплеснулись в пойму.

Последний раз Стайк посещал Лэндфолл зимой, и даже в предместьях чувствовалось, что в городе произошли перемены. По дороге он прислушивался к местным сплетням: возможно, порт скоро закроют; губернатор Сирод упомянул о военном положении. Все ходили, опустив глаза и ссутулившись, и перешептывались в переулках, а мальчишки-газетчики кричали о катастрофе, чтобы продать свои стопки газет.

Стайк решил избегать главных улиц, которые патрулировались кезанскими гренадерами, и, покружив по предместьям у подножия плато, поймал лодку для спуска по реке в ущелье. Он высадился в Гринфаэр-Депс — старой каменоломне, превратившейся в трущобы, и, ведя Дешнара в поводу, поднялся по серпантину прямо в центр города.

Недалеко от трущоб располагался бар, опасно нависший над ущельем. Желтая вывеска гласила: «Напитки и конюшня с видом на каньон». Большинство прохожих решили бы, что бар, судя по рискованному расположению и ветхому виду, знавал лучшие времена и, возможно, когда-то даже слыл модным местечком для рисковых пьянчуг. Стайку же было доподлинно известно, что бар построили в точно таком виде всего несколько лет назад. Он никогда не знавал лучших времен и никогда не узнает. Хозяйке все нравилось как есть.

Стайк оставил Дешнара на одного из мальчишек, которые здесь считались конюхами, и зашел внутрь. Сердце слегка екнуло, когда он ступил с твердой земли в заведение, почти полностью нависающее над краем ущелья. Под его весом пол сердито заскрипел.

Хозяйкой бара была крошечная желтозубая женщина неопределенного, но почтенного возраста с копной седых волос и дурным характером, таким же суровым, как ущелье. Ходили слухи, что тех, кто не может заплатить по счету, выбрасывают из люка под баром, и они с криками падают вниз. До того как стать хозяйкой бара, женщина была уланом, причем весьма хорошим.

— День добрый, Бенджамин, — сказала она, когда он присел.

— Как поживаешь, Саннинтиэль?

Стайк бросил монету на стойку и потянулся. Оглядел полупустой зал: несколько пар глаз косилось в его сторону.

Саннин склонила голову набок и плеснула ему что-то коричневое из зеленой бутылки.

— Я думала, ты мертв.

— С чего бы это? — Стайк поднял стакан и всмотрелся в мутную жидкость. — Что за дерьмо?

Саннин лучезарно улыбнулась.

— Сама делала.

— Пахнет ужасно. — Стайк сделал глоток и чуть не сплюнул в ее улыбающееся лицо. — И на вкус ужасно.

Однажды его обманом заставили выпить рюмку прогорклого китового жира. Сейчас на вкус было похоже, только еще хуже.

Ее улыбка стала шире.

— Я припасла для тебя целую бутылку.

— Не нужна мне твоя бутылка. Я хочу пива и новостей.