Страница 100 из 105
— Нет, не смогу. Лена, эта регенерация — не способность. Этот человек, это существо, оно просто бессмертно, сколько бы мы его ни резали, ни убивали, оно всё равно регенерирует, а затем раз за разом подрывает куски себя, не позволяя нам подобраться поближе. Эта тварь бессмертна. — Ластик, повиснув на руках у матери, теряет сознание. Воин высочайшего ранга, сопровождавший в бою моего отца, что, по рассказам знающих людей, так же, как и Лас, не уступал сильнейшим героям… Они вместе проиграли человеку без костюма и оружия!
— Паук, сукин ты сын! — Взревев, активируя экипировку, усиливает тело и выпускает два энергоклинка мать, готовясь так же, как и Франческа минутой ранее, безрассудно кинуться вперёд.
— Сукин сын? Я? Хо-хо-хо, догорая Елена Тэн, данное обращение мне не по нраву, да и вам в ваши-то годы не к лицу. Хотя, зная всю подноготную вашей семьи, говорить что-либо о воспитанности и этикете нет смысла. Мы пока ещё не знакомы, так что позвольте преставиться, для вас — Бессмертный… — прижав руку к голому, принявшемуся зарастать миазмами телу, прохрипел мужчина.
— Лена, стой! — когда мать уже хотела кинуться вперёд, вместе с кровью выплюнул отец. — Ему плевать на физическую боль. Нужно нечто иное!
— Отнюдь, — подняв палец, произнесло существо, к чьей плоти постепенно стала прирастать и чёрная материя, чем-то напоминавшая ткань. — Боль есть смерть, сиюсекундная, краткая, как миг. Она хорошо притупляет тот нестерпимый зуд… — Руки Бессмертного охватывают не успевший покрыться тканью торс, после чего тонкие пальцы, до крови разрывая миазмы, вспарывают истекающие гнилью нарывы.
Мерзкая картина корёжит и от неё выворачивает всем, что было поглощено желудком ранее. Это существо своими же руками вытаскивает из живота собственные потроха и органы! Я, Франческа, мать и Катя держимся, но внезапно схватившаяся за живот Аня, съёжившись, припадает на колено.
— Зачем ты это всё устроил, к чему спектакль, Бессмертный? — в голосе отца слышится уважение и даже некий страх к тому, кого он не смог одолеть. Для меня не сдержанный, резкий и заносчивый отец сейчас внезапно стал таким же, каким всегда старался казаться для сестёр, добрым и податливым, не настоящим. Не можешь победить — попытайся договориться. Да, батя?
Без какого-либо страха существо поворачивается к нам спиной и, гордо расправив плечи, выпрямляется.
— При сегодняшней нашей с тобой первой встрече я ведь предлагал нам для начала поговорить, обсудить… — Тут Паук задумался, а после, хрипя, посмеявшись с собственной не озвученной шутки, сплюнул на землю кровь и продолжил: — Обсудить наше возможное совместное будущее. Ты настоящая проблема, Тэн, и твоя жена, а вместе с ней и этот мелкий паршивец ничуть не лучше. То, с какой частотой вы вставляли мне палки в колёса некоторое время, заслуживает отдельного уважения. В какой-то момент я даже возжелал видеть вас в своей свите. Вы могли жить. Но ты отверг меня, не дал сказать и слова, посчитал слабым, не ровней себе, и не дал даже сделать предложения. То самое, которое сейчас для тебя важнее твоей же собственной жизни. Так к чему теперь все эти разговоры?
— Я был не прав, — шокировав мать и сестёр, коротко отвечает отец, вызывая очередной приступ смеха со стороны Бессмертного. Отец думает, что нам не победить, или просто тянет время. Но для чего?!
— Андрей Тэн — плут, шут, предатель, лжец. Я узнал о тебе достаточно, чтобы понять: ты тянешь время. Надеешься, что твои товарищи, герой номер два, Хронос и топ сорок Пурпурная салочка, остановят надвигающуюся на мир войну? Жаль тебя разочаровывать, но твои потуги читаемы. Неважно, что станет с Западным флотом, выживет он, погибнет, выйдет из порта или нет. Атака на Сеул всё равно состоится, и будет ли она изнутри или извне — не имеет никакого значения, — подойдя к стене, отделявшей нас от моря, холодно произнёс Бессмертный.
— К чему всё это? Столько людей погибнет и ради чего? Ради того, чтобы тебя запомнили, как величайшего террориста, человека, спровоцировавшего начала очередного конца света. Небось вторым пришествием себя возомнил, пророк ты ссаный?! — Слегка передохнув, понимая, что с врагом не договориться, вновь готовится к новому бою отец.
— Террорист, второе пришествие? — не скрывая удивления, внезапно произносит Бессмертный. — Я не псих, а ты не идиот, чтобы считать меня настолько мелочным, дабы занять эту вшивую, никому не нужную в мире людей должность. Тэн, закрой глаза и посмотри налево, после направо, а затем вспомни историю. Наш мир всегда разрывали войны, люди жаждущие власти, используя деньги, веру, чужие амбиции, год за годом, век за веком, тысячелетие за тысячелетием приближали наш общий конец. Одна грандиозная война сменялась другой, более масштабной и разрушительной, и так по кругу из цикла в цикл. Рождавшиеся в огне более сильные королевства поглощали слабые и расширялись, после эти королевства поглощали уже империи, ещё сильнее сокращая то число созданных и разделяющих нас границ.
И длилось это всё до того момента, пока друг напротив друга с взведёнными курками не остались двое. Такого ещё не было, Тэн, сейчас мы всего в шаге от того, чтобы увидеть мир, в котором больше не будет войн, все подчинятся кому-то одному.
Восточный Красный Дракон и Западный Небесный Орёл вот-вот схлестнутся в своей последней схватке.
Их встреча была предрешена, и тот, кто победит в последней войне, завладеет всем. Ты правда считал меня террористом? Наивное дитя, склонись же, перед тобой будущий правитель этой грёбаной, наполненной лицемерами, лжецами и идиотами планеты!
— Ёбаный псих! — кинувшись вперёд, едко выплюнул отец.
В этот раз Бессмертный не стал подставляться под атаку отца и контратаковал. Его рука при соприкосновении с клинком Андрея подорвалась, не позволив тому отсечь и сантиметра пальцев или кисти. Атака матери со спины так же наткнулась на выкинутую за плечо руку и взрыв. Ублюдок, даже имея бессмертие, умело подрывал себя, держа оппонентов на достаточной дистанции.
— Я буду резать тебя столько, сколько потребуется, и не позволю взорвать это место! — отступив при взрыве и вновь кинувшись в атаку, но только целясь в ноги, рыкнул отец, после чего к их с матерью нападкам присоединились и сёстры вместе с Франческой. И лишь я, глядя за всем со стороны, не видя в этом никакого смысла, замер. Опять предчувствие, опять ощущение того, что что-то здесь не так, что враг вновь скрывает и недоговаривает.