Страница 12 из 18
Я не верю в совпадения. Кто-то каким-то образом узнал о моей машине, и этот кто-то привел ее в негодность. Закрыл мне этот путь к отступлению.
Я не кричу, потому что, возможно, за мной наблюдают. У меня нет панической атаки, потому что я заставляю мои легкие наполняться воздухом под завязку, хотя они и пытаются схлопнуться. Я не бегу посередине улицы, стреляя в каждого, кто кажется мне подозрительным, хотя таков и был первоначальный план. У меня есть запасной план к моему запасному плану, потому что одного было мало, а двух хватало. Этому меня научила Дани.
Я нахожу в своих контактах «СитиТакси» и звоню туда. Встречаю черно-желтую машину у булочной на углу, фотографирую номер такси. Водитель бормочет что-то о бизнесе по продаже футболок, а я сижу у двери, на коленях у меня тревожная сумка, пистолет в сумке направлен в спинку его сиденья. Как они сумели найти мою машину? Вероятно, меня выследили как-то вечером. Вероятно, они все спланировали заранее и теперь играют со мной в догонялки, а это означает, что игра идет по их правилам. Но моя козырная карта – камера хранения в Ван-Ньюсе.
Расплатившись наличными, я обхожу вокруг квартала, иду против движения к массивному бежевому бункеру-хранилищу. Шкафчики находятся на первом этаже, и я вхожу внутрь, а там направляюсь к А132. В этом шкафу хозяйственная сумка, в которой лежат три тысячи долларов, три смены одежды, еще один пистолет и патроны, кредитная карта и еще несколько фальшивых удостоверений. План состоит в том, чтобы добраться до вокзала «Юнион Стейшн» и доехать до какого-нибудь выбранного наобум местечка. У меня достаточно денег, чтобы на какое-то время залечь на дно, а когда все уляжется, я смогу подумать о следующем ходе.
Единственное мое оправдание в том, что в мозгу у меня жужжит рой пчел. Это мое единственное оправдание тому, что только на полпути к моему шкафчику я осознаю перемену: замок на нем вовсе не мой. Я использовала золотой замок с буквенным кодом фирмы «Йейль». Теперь я вижу серебряный влагонепроницаемый «Мастер-Лок». Я останавливаюсь как вкопанная. Я так испугана, что колени у меня не гнутся. Мои ноги вросли в бетон. Я чувствую, как камера наблюдения всматривается сзади в мою шею. Я чувствую, что кто-то наблюдает за мной из темных коридоров.
Они знали. Они знали про оба мои пути отхода. Теперь я не могу доверять ничему из того, что лежит у меня в шкафчике. Безопасность моих фальшивых удостоверений скомпрометирована, как и аварийная кредитная карточка, возможно, они пометили мои наличные и испортили патроны. Не исключено, что они прямо сейчас наблюдают за мной.
Я отрываю подошвы от пола, заставляю мои тяжелые ноги развернуться сейчас, потому что если они знали об этом пути отхода, то, возможно, они все еще находятся здесь, ждут, когда я появлюсь. Я иду со всей скоростью, на какую способна на моих онемевших ногах, потому что я чувствую, что какой-то человек в худи идет за мной, прижимает меня к шкафчикам, мясницкий нож движется туда-сюда, как игла швейной машинки, прошивая мою печень, только помещение хранилища пусто.
Я – черепаха без панциря, без всякой защиты, моя обнаженная плоть открыта миру. Я животное, сбитое на дороге машиной. Так меня когда-то назвала Хизер. Даже не настоящая последняя девушка, а просто кто-то, оказавшийся на пути монстра.
Ни один план не выдерживает контакта с врагом, но я никак не ожидала, что все мои планы рухнут так быстро, так бесповоротно. Оба мои пути отхода из города заблокированы. Я доверила мой адрес Джулии, но и тут случился облом. Я думала, что смогу воспользоваться Расселом, но и тут меня ждала неудача. Я думала, что моя клетка будет работать, но эти мои ожидания не оправдались. Я думала, что смогу защитить друзей, но убежала и оставила Джулию умирать. Во всем провал, провал, провал.
Прости меня, Файн.
Следующее, в чем я отдаю себе отчет: я еду на бербанковском автобусе. Время из моей жизни было вырезано, и я, дернувшись, падаю назад в мою реальность. Рассматриваю обувь у всех пассажиров, но вдруг понимаю, что понятия не имею, где нахожусь. В тот самый момент, когда мне больше всего требуется способность сосредотачиваться, думать, мой мозг мне отказывает.
Я дергаю рукоятку аварийной остановки, выхожу и быстрым шагом иду по проезжей части в направлении против движения, стараюсь не бежать, растворяюсь в толпе, сажусь в автобус Оранжевой линии в тот момент, когда он уже готов тронуться.
Я сажусь за спиной транспортного полицейского, окна слева от меня, рука лежит на поясной сумке, и я заставляю мой мозг притормозить и подумать о фактах.
Кто-то стрелял в меня.
Они знали обо всех моих путях отхода.
Джулия мертва.
Нет-нет, вот это утверждение убери. Последняя девушка никогда не мертва, пока ты не увидела ее мертвого тела. Нам и раньше доставалось, но вот до сих пор живы. Она жива. Я не оставляла ее умирать. Она жива. Должна быть жива. Потом я дополняю список:
«Люди у меня дома».
Прямо сейчас люди в военных берцах, в служебных ботинках топают по моему полу, пинают Файна, разбивают горшок, ломают корни, обыскивают мои комнаты. Просматривают мой компьютер. Ищут меня. Четыре ружейных сейфа и тело Рассела – вполне достаточно для того, чтобы они заинтересовались, кто я такая. Мне нужна помощь.
Я нажимаю кнопку остановки по требованию, выхожу и, увидев пустые улицы, сразу же понимаю, что совершила ошибку. Здесь я совершенно беззащитна. Я выбрасываю мой телефон в мусорный бачок, отыскиваю открытый «Старбакс», вхожу внутрь. Сажусь за столик рядом с туалетами.
У меня в сумке одноразовый телефон, полностью заряженный, в нем записаны все мои контакты. Я достаю его и делаю звонок.
– Алло, – отвечает она со второго гудка.
– Доктор Кэрол, – говорю я. – Это Линнетт. Кто-то напал на меня. Мне требуется помощь.
Она воспринимает это спокойнее, чем я предполагала.
– Где вы? – спрашивает она. – Я за вами приеду.
– Назовите мне ваш адрес, – говорю я. – Лучше я приеду к вам.
– Я бы не хотела, чтобы вы были у меня дома в эту минуту, – говорит она. – Если вам грозит опасность. Пожалуйста, поймите меня правильно.
– Кто-то пытался меня застрелить, – говорю я. – Они стреляли во всех нас. В меня, в Джулию, в репортера.
– Линнетт, – говорит она. – А чем занята полиция?
– Не знаю, – отвечаю я. – Я убежала. Это было… они стреляли в меня. Через мое окно.
– И вы уверены, что это была не ребячья шалость? Или не фейерверк?
– Пуля попала в Джулию.
– О мой бог, – говорит доктор Кэрол, и я впервые слышу в ее голосе нотки не профессионала, а обычного человека. – Она ранена?
– Я не знаю, – говорю я. – Я убежала.
– Убежали? – В ее голосе слышно осуждение.
– Я сначала позвонила 911, – лгу я, потом лгу еще: – Но сперва убедилась, что Джулия жива. Я бы не оставила ее истекать кровью на полу в моей квартире.
Вот только я оставила ее истекать кровью на полу в моей квартире.
– И в какую больницу ее увезли? – спрашивает доктор Кэрол.
– Стреляли они в меня, – говорю я. – Я не осталась поболтать о погоде с медиками. Я сделала то, что было правильно.
– Вы сделали то, что было правильно, – соглашается она. – Приезжайте ко мне в офис. Мне нужно полчаса, чтобы добраться туда.
– Нет уж, – говорю я, глядя на мою автобусную карту. – Ни в коем случае ни в одно из мест, которые являются частью вашей структуры.
Я называю ей адрес и говорю, что буду там через пятьдесят минут. Мы разъединяемся, и я трачу минуту на проверку моей сумки. Я настолько увлеклась проверкой боевой готовности пистолета и канцелярского ножа у меня в кармане, извлечением моей проездной автобусной карточки, что заметила приближающуюся ко мне фигуру, только когда она остановилась перед моим столиком.
– Мы закрываемся через пять минут, – говорит менеджер. Я чуть его не зарезала.
И теперь опускаю голову, киваю, извиняюсь, веду себя так, чтобы он побыстрее забыл о моем существовании, и направляюсь к двери, а на улице веду себя по системе: пересаживаюсь с автобуса на автобус, путаю следы, зная, что теперь – и это без малейшего сомнения – кто-то пытается следовать за мной. Это облегчает мою задачу.