Страница 49 из 80
- Так что, это правда? – уставилась на неё Оля.
- А здесь можешь показать? – спросил Глеб.
- Да, да, покажи нам, - стали все просить наперебой, - ну киайкни немножко, ну что тебе стоит. Вон - козёл пасётся, давай на нём.
- Нет, ребята, - стала отказываться Маша, - это не аттракцион, такое можно только на пределе всех сил, и физических, и эмоциональных, я сегодня уже точно больше не смогу. Как-нибудь потом, в следующий раз давайте.
- Ну ладно, - недоверчиво проговорил Гоша, - в следующий, так в следующий.
- А во что играть будем? – спросила Маша.
- В прятки конечно, - ответила Катя. – ну раз все собрались, давайте считаться.
- А правила? – спросила Маша.
- Ты что, в прятки никогда не играла? - уставился на неё Глеб.
- Как-то не получилось, - пожала плечами Маша, - но это не страшно, я быстро учусь. Вы только правила расскажите, и всё.
- Правила такие, - начал объяснять Василий, - сейчас посчитаемся и выберем во́ду – того, кто будет водить. Он отворачивается к вот этой доске объявлений, не подсматривает и считает. Все в это время разбегаются и прячутся. Потом во́да всех начинает искать, а как найдёт кого, должен сразу добежать до доски и его застукать, а если ты его опередишь, то кричишь: «Палочка за себя» - значит тебя не нашли. А кого найдут первого, тот будет следующим во́дой. Но если последний успеет застукать и себя, и всех остальных, то во́да остаётся прежний. Понятно?
- Понятно.
- Ну тогда давайте считаться.
Все выстроились в кружок, Василий начал считалку, тыкая указательным пальцем на каждом слоге в каждого из ребят по очереди.
Вышел месяц из тумана,
Вынул ножик из кармана,
Буду резать, буду бить,
Все равно тебе водить.
Водить выпало Глебу. Он упёрся лбом в доску объявлений, прибитую к деревянному электрическому столбу, и начал считать:
Раз, два, три, четыре, пять!
Я иду искать!
Кто не спрятался – я не виноват!
Все бросились наутёк, кто куда. Маше некогда было следить за всеми, она заранее выбрала себе место и устремилась туда во всю прыть, тем более, что бежать-то особо и не пришлось. Настоящий мастер боевых искусств должен овладеть и техникой хенсодзюцу, то есть искусством скрытности и маскировки. А это подразумевает, в свою очередь, и умение смешаться с окружающими, перевоплотиться в кого-нибудь.
Окружающими на деревенской площади были две беседующие женщины, сидящие на скамеечке у ближайшего дома, в одной из которых Маша узнала бабушку Василия, а второй оказала бабушка Кати и Гоши. Маша быстро села на скамеечку рядом, поздоровалась, с позволения Нины Ивановны, конечно, накинула на себя её лежащую рядом кофту, повязала на голову свой шейный платок, взяла газету и раскрыла перед собой, делая вид, что читает.
Как раз в этот момент Глеб оторвался от доски объявлений и стал внимательно осматриваться. На улице никого не было видно, кроме мирно беседующих на скамеечке трёх бабушек, одна из которых читала остальным газету. Двоих из них он знал, а третья, сразу видно, что городская, раз с газетой и читает всем новости, очевидно, приехала к кому-то в гости. Глеб стал медленно по спирали обходить площадь, постоянно оглядываясь и высматривая, и постепенно увеличивая радиус обхода. Маша уже давно прибежала бы первой, но ей было гораздо интереснее посмотреть, чем всё закончится дальше, поэтому она продолжала закрываться газетой, изображая из себя читающую старушку, и внимательно следить за мальчиком сквозь дырочку в газетном листе.
Первой не выдержали нервы у самой младшей. Оля решила, что Глеб уже отдалился от неё на достаточное расстояние, выскочила, как чёрт из канавы, и понеслась к столбу с доской объявлений. Глеб может быть её и не заметил бы, но не услышать такой слоновий топот он просто не мог. Мальчик тоже рванул к столбу и, к большому разочарованию Оли, успел первым, опередив её всего на шаг. Хватив по доске рукой, он открыл рот, чтобы закричать и застукать Олю, но вместо этого захрипел и заплевался. Девочка не растерялась и успела стукнуть по доске: «Стуки-стуки за себя!». Она с гордым видом прошествовала мимо Глеба, который всё прокашливался и отплёвывался. Как оказалось, Олю спасла обыкновенная муха, которая по известной только ей самой причине залетела мальчику в рот.
- Это нечестно! – возмутился Глеб. – Я первый успел.
- Честно, нечестно, а всё по правилам, - возразила Оля, - не сказал – проиграл. Все ребята подтвердят, если ты, конечно хоть кого-нибудь отыщешь.
- Никуда не денутся, - запальчиво произнёс Глеб, - и ты бы никуда не делась. Сейчас всех найду.
Он снова стал обходить площадь по спирали, постоянно озираясь, застывая на мгновение и прислушиваясь. Потом решил применить хитрую тактику: вытянув руку и показывая пальцем в кусты неподалёку закричал: «Вижу тебя, в кустах!». Тут нервы не выдержали у Василия, в кустах прятался именно он и, решив, что его обнаружили, попытался добежать до столба первым. Но ничего не вышло.
- Стуки-стуки за Василия! – прокричал Глеб. – Ну что, – победно обратился он к Оле, - вот первый трофей. Первая курица жмурится.
- Так нечестно! – пытался сопротивляться Василий. – Ты не видел меня!
- Честно, нечестно, а всё по правилам, - возразил Глеб, - не видел, но застукал. Все ребята подтвердят, что ты теперь новый во́да.
Глеб приступил к дальнейшим поискам, а Оля с Василием, от нечего делать тоже стали ходить да высматривать ребят, подначивая при этом Глеба. Когда тот приближался к какому-нибудь потенциально опасному кусту, он хором вопили: «Топор, топор, сиди как вор, и не выглядывай во двор!». Или вдруг демонстративно отворачивались в другую сторону и как бы кому-то кричали: «Пила, пила, лети как стрела!». А если мальчик просто стоял, да осматривался, хором кричали ему: «На месте кашу не вари!». Глеб от этого то сам нёсся как угорелый к столбу, то нервно подпрыгивал, в общем, испытывал значительные моральные и физические перегрузки.
Но Глеб не сдавался. Не находя никого из спрятавшихся, он снова пошёл на хитрость. Вдоль дороги тянулась канава, заросшая кустами, кое-где встречались дубы и берёзы. Из такого места уже один раз выскочила Оля, тут же могли скрываться и остальные. Заходить глубоко в кусты было нельзя, ведь если кто-нибудь выскочит из них и побежит к столбу, то за ним можно не успеть. Лучшей тактикой в бою было бы обстрелять кусты, но это был, во-первых, не бой, а во-вторых, правила такое не разрешали. (Ну сами представьте, сидите вы в кустах, прячетесь, а тут вам в лоб прилетает. Ну кто на такое согласится?) Поэтому Глеб решил обстрелять кусты не камешками, а словами. Выбрав удобное место, с которого он мог бы быстро умчаться обратно, как раз рядом с дубком, он дурашливым писклявым голоском заголосил:
Полол Гоша огород,
И теперь там не растёт
Ни морковка, ни чеснок –
Выдрал с корнем всё знаток.
Пока ничего не происходило, Глеб продолжил:
Гоша стал рубить дрова,
Одолел чурбан едва,
Кто же знал, что саблей с хрустом
Рубят лишь кочан капусты.
Тут над головой сочинителя раздался оглушительный хохот, потом зашумело, затрещало, и прямо на спину автора с воплем свалился сам главный персонаж его опуса.
Василий с Олей согнулись от смеха, Глеб согнулся под тяжестью Гоши, потом все уже валялись на траве: одни - корчась от хохота, другие – пытаясь вылезти друг из-под друга. Смеялись даже бабушки, и даже один стог за канавой почему-то подозрительно содрогался, хотя в тот момент было совершенно безветренно.