Страница 2 из 14
Галя зашла в квартиру.
– Ирод! – закричала она, – Ирод паршивый! Гроб тебя исправит!
Сверток лежал на диване. Гранкин понуро сидел на стуле. Галя выдернула из розетки шнур от утюга.
– Я с радости, Гал, – начал Виталий.
– Что это? Это что? – она вонзала в пространство помазок в голубой краске.
– Презент...
– Вон! Вон из дома! – Галя принесла чемодан и швырнула его к ногам Гранкина. Чемодан раскрылся. Гранкин встал, посмотрел на чемодан, потом на разбросанные кругом вещи. Нашел свою майку, рубашку, носки, пиджак надел на себя.
– Вот это еще, – Галя принесла из кухни пустые бутылки и засунула их в чемодан.
Гранкин вышел из дома. Он потоптался на месте, прикидывая, в какую сторону податься. Порылся в кошельке, там лежало две сотни и звенела мелочь. «Помазок! – вдруг вспомнил он, – Помазок забыл!» Он кинулся домой.
Дверь была не заперта. Гранкин прошел в комнату. Там, среди ужасающего беспорядка, у дивана, стояла Галя и смотрела на развернутый сверток. Красный сморщенный младенец сучил ногами. Под ним желтело большое пятно. Галя тихо плакала, утирая большими руками слезы, чтобы они не капали на младенца.
– Вот, – сказал Гранкин. – Помазок забыл.
Галя молчала.
– Гал, а где у нее талия?
– Чего-о-о?!! – Галя свирепо обернулась.
– Так девка же... – Виталий в счастливой улыбке растянул рот до ушей.
– Ирод, – вздохнула Галя. – Давай пеленки.
Письмецо
Утро долбануло по мозгам электронным звонком будильника.
Хотелось чего угодно, только не идти на работу.
«Да ну её, к лешему, эту работу!» – подумал Гранкин и попытался на тумбочке нашарить будильник, чтобы оборвать его монотонное пение. Он сбил последовательно на пол стакан с водой, справочник «Болезни собак», и даже таблетки от похмелья, которые держал под рукой, но будильник так и не обнаружил.
«Да ну её к лешему», – снова подумал Гранкин и попытался заснуть под противное пиканье. Но тем и отличаются электронные звоночки, что долго и нудно высверливают брешь в помутнённом сознании, заставляя проснуться.
– Да ну её к лешему, – вслух пробормотал Гранкин, сел на кровати и по-собачьи встряхнулся. – Бр-р-р!
– Пик-пик, – словно дразнясь, ответил будильник.
– Ну, погоди, – пригрозил ему Гранкин, встал и начал основательные поиски. Он осмотрел в комнате всё – полки, стол, табуретку, тумбочку, шкаф, но будильника не нашёл.
«Пик-пик» был, а будильника не было.
– Ну, ёлы-палы, – возмутился Виталий, раздвинул шторы и проверил подоконник. Электронный мерзавец не обнаружился.
Гранкин встал на карачки и пополз по полу, заглядывая под тумбочку, шкаф, кровать...
– Пик-пик, – дразнила электронная сволочь.
– Галка! – крикнул Виталя, но тут же зажал себе рот рукой.
Наверняка это Галка спрятала будильник подальше от Гранкина, она не разделяла его утреннего мнения, что «ну её к лешему, эту работу».
– Счас, счас, – подбодрил себя Гранкин, – найду этого гада, загашу его пяткой по механизму и лягу баиньки. Ну её... не помрут без меня кошечки-собачки, хомячки-удавчики, не окочурятся... Ой, блин! – Разгибаясь, он с размаху влетел головой в столешницу. – Ох! Галка! – снова заорал он и снова зажал себе рот рукой. Галке сейчас под руку лучше не попадаться.
На голове, пульсируя, набухала большая шишка, будильник по-прежнему невыносимо пищал, и Гранкину вдруг отчётливо и трезво подумалось: «Ну, какой теперь на фиг сон?!»
Как только эта мысль сформулировалась в мозгу, будильник заглох.
Гранкин поморщился, и, прихватив таблетки от похмелья, пошёл умываться.
Умывался он долго и с удовольствием. Плескал на лицо холодной водой, фыркал и весело плевался. Умывшись, Виталя решил, что, пожалуй, таблетки ему не понадобятся. Лучше побриться. Но помазка на привычном месте на полочке не оказалось.
– Галка! – на этот раз громко, внятно и с осознанием собственной правоты крикнул Гранкин. – Галка!!!
Галка, конечно, была не из тех женщин, которые бегут по первому зову. Но зов был по счёту уже третий или четвёртый и по идее, она должна была возникнуть как минимум с недовольным вопросом: «Чего ты орёшь как оглашенный?»
Но Галка не возникла с таким вопросом. Квартира хранила тишину, которую она хранила тогда, когда Гранкин ещё не был женат.
Гранкин удивлённо изучил своё отражение в забрызганном зеркале, подмигнул, пытаясь себя подбодрить, и на полусогнутых, словно нашкодивший кот, вышел из ванны. Стараясь быть ближе к земле, он бесшумно подкрался к кухне и заглянул туда, прячась за косяком.
В воздухе не пахло оладьями, Галка не толклась у плиты. Старомодный самовар не пыхтел на столе, ожидая, когда под его металлический носик подсунут большую кружку в горошек, откроют, наконец, тугой краник, и он облегчит своё кипящее нутро. Галка с недавних пор завела моду варить в самоваре яйца. Гранкин возмущался сначала, говорил, что не желает пить чай с яичным бульоном, но Галка стукнула крепким кулаком по столу так, что звякнули чашки и ложки, да рявкнула:
– Ну, какой такой с яйцев навар?! Какой навар?! А электроэнергия экономится!
Гранкин больше спорить не стал. Он послушно доливал в заварку воду из самовара, потом вылавливал яйца, чистил их и съедал. Может, и права была Галка, ну какой навар с куриных яиц?
Но сегодня самовар молчал, он не проделывал свою важную, двойную работу. От удивления Виталий присвистнул. На кухне было идеально прибрано, а одна стена скалилась небесно-голубой недокрашенностью.
И тут Гранкин всё вспомнил.
Галка родила дочку. Сашку. Гранкин хотел пацана, но дочка тоже ничего. Вчера он здорово перепил с Кирюхой на радостях, и забыл забрать Галку из роддома. Галка заявилась под вечер со свёртком, усталая, злая, как раз в тот момент, когда Гранкина осенило сделать лёгкий ремонт в квартире. Вон и помазок лежит на столе, перемазанный синей краской.
Гранкин на цыпочках подкрался к Галкиной комнате. Постучал, поскрёбся, поскулил. Никакого ответа. Он толкнул дверь и увидел, что в комнате никого нет. Издевательски хорошо прибрано и никого нет!
Диван, горшок, детская кроватка, гладильная доска...
Коляски в коридоре не оказалось. Значит, Галка, встав рано утром, хорошенько убрала квартиру, подчеркнув этим ничтожество Гранкина, завела и спрятала в его комнате будильник, потом взяла ребёнка и уехала к маме.
Виталий осторожно присел на краешек дивана. Такого поворота событий он не ожидал. Кто он теперь – алиментщик? Нет, он хочет видеть этого... эту Сашку каждый день! Он хочет купать его, тискать, сюсюкать и целовать. Он даже готов смириться с несовершенством младенца, в виду отсутствия у него мужских признаков. А теперь... что?!
Мама у Галки жила в глухой-преглухой деревне. Позвонить туда было никак невозможно. Гранкин вздохнул тяжело, поскрёб затылок и признал, что, в конце концов, Галка права. Она имела полное право на него обидеться.
Нет, ну право-то она, конечно, имела, но чтобы вот так... молча, не оставив даже записки, оскорбительно чисто прибрав квартиру! Ну не последний же он алкаш!
– Галка! – рявкнул Виталий. Никогда в её присутствии он так повелительно не рявкал. – Нет Галки, – сам себе пояснил Гранкин. – И Сашки нет. Всё! Холостой я! – Он яростно пнул голубой горшок, тот попрыгал к стене со звуком и прытью теннисного мячика.
– Холостой я, – простонал Гранкин, схватился за голову и поплёлся в свою комнату собираться на работу.
На зло Галке он выпендрился: одел единственный в своём гардеробе тёмно-синий костюм в полосочку, белую рубашку, и яркий малиновый галстук. С галстуком, правда, вышла заморочка. Гранкин помучился, пытаясь его завязать, потом плюнул и оставил не завязанным, перекинув через шею, словно шарф. В какой-то передаче по ящику он видел такой прикол и остался в восторге от простого решения этой вечно неразрешимой в отсутствии жены проблемы.
Завтракать он не стал. А что есть, когда нечего есть? Оладушек нет, чая нет, варенье никто не поставил на стол в розеточке, постелив салфеточку.