Испытательный срок

— Нет, не тень, — уверенно сказал Ярослав. — Но ощущения, полагаю, сходные. Вы на паразита нарвались.

— На паразита?!

— Ага, почти наверняка. Ты его запомнила?

— Да где там, — буркнула Ира себе под нос. — Я вообще ничего рассмотреть не успела. Говорю же, плохо мне было…

От необходимости нырять в малоприятные воспоминания её избавил Прохор. Сперва в комнату вплыл соблазнительный кофейный аромат, затем явился сам домовой, которого едва видно было за нагруженным подносом. Ловкие лапы проворно составили на журнальный столик не меньше десятка разнокалиберных блюдечек, чашечек и ложечек — ни дать ни взять, королевский приём, правда, рассчитанный явно на одну персону.

— А мне? — насмешливо спросил Зарецкий, наблюдая, как Прохор сосредоточенно пристраивает на краю стола белоснежную льняную салфетку.

Домовой смерил его тоскливым взглядом.

— И чего ить подхватился в такую-то рань, — проворчал Прохор. — Душа беспокойная…

— Кое-кто меня вовремя не разбудил, — в тон ему ответил Ярослав. — Видишь — мучаюсь, ну и налил бы кофе!

— Хозяин перебьётся, — нахально заявил домовой. — Где ж это видано, так себя выматывать? Эдак все силы без остатка растратить можно…

— Поговори мне тут, — рявкнул Зарецкий. — Дуй давай за кофе.

Прямого приказа Прохор ослушаться не посмел и, прижав мохнатые уши, поплёлся на кухню. Ира проводила его сочувственным взглядом.

— Он забавный, — сказала она укоризненно. За гостеприимного домового стало обидно.

— Он очень старый, — рассеянно отозвался Ярослав. — И знает меня лет семнадцать, со всеми вытекающими. Ешь, а то ведь расстроится, — прибавил он и вдруг улыбнулся как-то совсем по-человечески. Надо же, мы и так умеем!

— Спасибо!

— Не за что.

Контролёр тактично отвлёкся на телефон, и Ира позволила себе соорудить бутерброд из художественно разложенных по тарелкам комплектующих. Отказываться от угощения невежливо, а Прохор правда может расстроиться, хоть и вряд ли станет на Афонькин манер лупить малоежку по лбу деревянной ложкой. Интересно, можно крепкий кофе после тесного общения с паразитом? Наверное, да, раз уж специалист по всякой нечисти против такого не возражает. Жевать в тишине пришлось недолго: Прохор явился вновь с куда более скромной ношей, всучил хозяину бутерброд, в несколько слоёв покрытый тонко нарезанной колбасой, кружку с кофе и листок бумаги, сверху донизу исписанный каллиграфическим почерком. С ума сойти, писать умеет, да ещё как!

— Позаканчивалось всё, — сварливо заявил домовой. — Ни мяса к ужину нетути, ни маслица не осталось! О-хо-хо, видала бы хозяйка…

— Привезу вечером, — Зарецкий не глядя отложил список покупок. Прохор бросил на хозяина оскорблённый взгляд. — Ты со стиркой-то своей закончил?

— Так само собой, — с достоинством сообщил домовой. — Погладить осталось.

— Ну и займись.

— А вот бы ещё хозяин рубашку приличную надел, в об-чест-ве да-мы! — нагло заявил Прохор. Ира против воли хихикнула: едва ли не впервые на её памяти нахального контролёра ставили на место, и кто? Собственный домовой!

Зарецкий, впрочем, в долгу не остался.

— А вот бы ещё мне всякая нежить указывала! Брысь, не мешай.

Прохор хмыкнул не хуже Верховского и удалился, прикрыв за собой дверь. Ярослав устало вздохнул и отложил нетронутый бутерброд. Ире вдруг пришло в голову, что, как бы упорно Прохор ни звал Зарецкого хозяином, тот всё равно кажется здесь чужим. Как квартирант или постоялец в отеле.

— Вернёмся к нашим баранам, — сказал Ярослав, не дав додумать странноватую мысль. — До того, как вы… пошли праздновать, ничего подозрительного не замечала?

— Вроде нет, — с сомнением протянула Ира. Сидеть в залитой солнечным светом комнате и вспоминать о липких холодных прикосновениях, вытягивающих из тела жизнь — бррр… — Это, наверное, не странно, да? Ну, что этот тип ко мне прицепился.

Ярослав вопросительно поднял брови.

— В смысле, маги ему не по зубам, — Ира поспешила развить мысль. — А ведьма — нормально, в самый раз.

— В самый раз, — задумчиво повторил Зарецкий. — Наш друг вообще к дамам неравнодушен.

— Как он так близко к Управе-то сунулся? — уныло посетовала Ира. Никак не получалось теперь избавиться от мерзкого фантомного холода. — Его же один раз уже… О-о-о!

Она едва с места не подскочила, озарённая внезапной догадкой. Потные ледяные пальцы, невзрачное болезненное лицо, шелестящий голос — всё это помнилось ей прекрасно, только вот не по вчерашнему вечеру!

— Невысокий такой, да? — взволнованно предположила Ира. — Тёмненький, и лицо, ну… никакое. И глаза как у рыбы. И как будто болеет чем-то…

Зарецкий склонил голову к плечу.

— Макс мог бы судить точнее, но, по-моему, описание похоже, — сказал он. — Ты его ещё где-то видела?

— Да! — Ира едва не столкнула со столика пустое блюдце, но оно в последний миг удержалось на самом краю. — В Управе, в день, когда я экзамен сдавала! Он в правопорядке сидел, кашлял всё время… Потом вроде как упал, то есть чуть не упал. Я помогла, придержала… У него руки холоднющие были, как сейчас помню!

— Вот как, — Ярослав подался вперёд. — Выходит, одной загадкой меньше. Много тогда вытянул?

— Н-не знаю, — Ира нервно прикусила губу. Не только с паразитом она в тот день виделась. — Не так, как вчера.

— Само собой, — буркнул Зарецкий. — Но на то, чтобы удрать из Управы, вполне хватило.

— Удрать?

— Именно, — Ярослав раздражённо поморщился. — Макс его безопасникам вымотанного приволок, там даже на простейшую стихийку бы не хватило. Кто ж знал, что эти ослы паразита в общую приёмную потащат и там одного бросят, а тут такой случай… Н-да…

Он умолк; в наступившей тишине слышно стало, как где-то в соседней комнате пыхтит паром утюг. Мягкий диван окончательно перестал быть уютным. Если всё, что они только что тут наговорили, — правда, то что теперь будет? Отберут удостоверение за пособничество преступному элементу? Потащат по разбирательствам? Ира уже сама была не рада, что поделилась соображениями. Ладно бы с Максом, тот бы понял и что-нибудь придумал, а Зарецкому-то на неё решительно плевать! Раз того требует правосудие — сдаст её как миленький, тем более что репутация отдела на кону…

— Прохор! — позвал вдруг контролёр, нетерпеливым жестом заставив дверь приоткрыться. — Иди сюда!

Домовой тотчас возник на пороге, перегородив собой проход. Не пора ли прорываться на волю? Хотя куда ей против боевого-то мага…

— Ты куда дел коробку со старьём?

Прохора вопрос изумил не меньше, чем Иру.

— Со старьём? — возмущённо выдохнул домовой. — Со старьём?! Ох, слыхала бы хозяйка!..

— Слыхала, — нетерпеливо отмахнулся Зарецкий. — Тащи сюда.

— И зачем бы это?

— Затем, что я сказал. Это приказ.

Домовой исторг из мохнатой груди горестный вздох и побрёл вон из комнаты. В его нарочито громком бормотании Ира разобрала «кощунство», «чёрную неблагодарность» и «вопиющее безрассудство»; сложные слова Прохор выговаривал тщательно, будто заученно, но от этого не менее искренне. Зарецкий на всё это никак не реагировал; судя по отсутствующему взгляду, его занимали какие-то глубокие размышления. Домовой вернулся спустя пару минут; на вытянутых лапах он торжественно нёс массивную деревянную шкатулку, запертую на вполне современный магический замочек. Зарецкий безо всякого почтения забрал у Прохора ношу, коснулся блеснувшего золотистым светом кристаллика кварца и откинул резную крышку. Внутрь домового явно не допускали: хранившиеся в шкатулке кольца, цепочки, броши лежали на тёмном бархате в совершенном беспорядке. Ира сощурилась, разглядывая лежавший с краю плоский золотой браслет. Она готова была биться об заклад, что всё это добро — насквозь колдовское, и отнюдь не уровня несчастной «Гекаты».

— Держи, — Ярослав расцепил две переплетённые между собой цепочки и одну протянул Ире. — Передаю во временное владение осознанно, добровольно и без злого умысла.

Ну, точно ведьминской работы вещица! На тонкой серебряной нити висела крохотная тёмно-синяя капелька; просто огранённый до гладкости камень, без символов или надписей. Тонкая работа; обычно что-нибудь всё-таки наносят, чтобы проще было зачаровать. На Прохора смотреть было жалко: бедняга аж дар речи утратил от такого расточительства. Блестящие глазки неотрывно следили, как камешек беззаботно покачивается на цепочке в лучах солнца.