Граф Суворов

— А что маги? Я сам видел, как Ведьма огненными шарами кидалась и пули в воздухе останавливала. Или это тоже «резонанс»? — поинтересовался я.

— Магия, скажешь тоже. — хмыкнул Василий, но прежде, чем ответить надолго задумался. — Хотя и так это назвать можно. Дарники — избранники царя и бога, те кто своей волей могут резонировать со вселенной через кристаллы. Высшее проявление воли — изменение свойств материи и энергии. Хотя и рядовые офицеры могут многое. Ты уже прочел про крейсер Петр Великий?

— Нет, пока не дошел, а что там? — удивленно спросил я.

— Величайший скайшип второй половины двадцатого века. — с гордостью, будто сам его строил, сказал денщик. — Двенадцать полковых резонаторов — и это только движительная часть! Три шестиствольных башенных орудия 180мм, две палубы для оборонительной авиации, восемнадцать скорострельных орудий ПРО.

— Как эта дура летала? — ошарашенно спросил я, представляя помесь гигантского дирижабля и корабля. Вместо ответа денщик порылся в стопке книг и открыл фотографию. Увиденное и в самом деле впечатляло, скрестить в воображении ужа и ежа — не самое сложное, сложно чтобы от этого был хоть какой-то прок. А военные всегда были людьми очень практичными и далекими от глупой траты средств.

Петр Великий, линейный воздушный крейсер российской империи представлял из себя пяти палубную колбасу, ощетинившуюся десятками пулеметных башенок и увешанный дополнительными пластинами брони. Три башни, как и сказал Василий — с шестиствольные, располагались по краям. Две снизу, и одна в передней полусфере.

— И как это летало? Не самолет же, да и сбить, наверное, никакого труда не составляло. Пара ракет… — проговорил я, изобразив взрыв раздвинув ладони в стороны.

— Не будь на борту его императорского величества, вместе с князьями Меньшиковыми, Демидовыми и Кутузовыми, наверное, так бы и случилось. — подумав сказал денщик. — Но вместе они с легкостью сбивали любые ракеты, выводя их из строя еще на подходе, а ваш дед, князь Суворов, с его боевой эскадрильей, легко устранял всякое сопротивление маневренной авиации.

— Выходит Мирослав — пилот? — проговорил я, хотя чему тут удивляться, мужчина до сих пор выглядел поджарым и жилистым, даже бремя мирной жизни его не разморило и не заставило заплыть жиром. — И как мне научиться пользоваться собственным резонансом?

— Кристалл выдает только тайная канцелярия, при поступлении на действующую военную службу. — сказал Василий, странно на меня посмотрев. — Уж это каждый ребенок в империи знает — хочешь водить машину, летать или претендовать на личное дворянство — иди в армию.

— А, в этом смысле, как-то не подумал. Значит обучение владением резонансом начнется только в академии? А как же магия, есть какие-то боевые факультеты? — спросил я, пытаясь сменить тему.

— Нет, в академии учат техников, пилотов истребителей и шагающих машин, офицеров младшего командного состава. Магию же, как ты упорно называешь дар, невозможно выучить. Только почувствовать самостоятельно, а затем найти наставника, который и поможет тебе развить уже имеющиеся способности. — ответил Василий. — Но обычно дарники по этому пути идут сами, ведь ни один род не захочет раскрывать семейные секреты перед посторонними.

— А как же Суворовы? Передачи резонанса от старшего к младшему нет, магии — тоже. Дара, я имел ввиду. — тут же поправился я, видя, как денщик нахмурился.

— Опытный штурмовик в хорошем доспехе куда сильней и полезней чем простой дарник. — ответил Василий, и выбрав одну из книг отдал ее мне. — Вот список наиболее популярных и актуальных моделей. Все они сейчас в войсках.

Пролистав пару страниц, я понял, что передо мной нечто среднее между энциклопедией и каталогом для заказов. Доспехи самых разных категорий и цены очень отличались от привычной брони пехотинца, напоминая скорее средневековые рыцарские латы, снабженные прыжковыми ранцами или просто штурмовыми щитами и огнестрелом.

Следом за индивидуальной броней шли легкие бронеходы, тоже на двух ногах, но больше похожие на страусов. А в конце каталога я нашел странную помесь паука и слона — Мамонт, шестиногое нечто с башенной пушкой весьма немаленького калибра. Среди характеристик у каждой машины и доспеха кроме перечисления оружия и брони шла приписка «емкость резонатора» значения в которой колебались от сотни для брони, до десятков тысяч у мамонта.

— А у тебя сколько резонанса? — спросил я у денщика, показав на цифры в книге.

— В приличном обществе за такой вопрос могут на дуэль вызвать, а в не очень приличном — просто по морде дать. — усмехнулся Василий, покачав головой. — Мы с тобой это на уроках этикета разберем. А на цифры ты не смотри, у Мамонта двенадцать членов экипажа, десять из которых — инженеры с большой емкости. Тут не все так просто, но изучать тебе это рано, лучше сосредоточься на табеле о рангах.

Спорить со старым солдатом было совершенно бесполезно, тем более что статус мой из наследника вдруг стал совершенно неопределенным, так что я с головой погрузился в учебу, отбросив мысли о пропавшей «маме» и постепенно наращивая физические нагрузки. К концу отведенного месяца я с уверенностью мог отличить благородие от светлости, Гатсбургов от Гугенотов, а штурмовой индивидуальный доспех Ратник от общевойскового Витязя.

Но загружая мозг я не забывал и о теле. Ежедневная разминка к концу месяца перешла пусть в слабую, но зарядку, я уже без особого труда мог не только самостоятельно дойти до ванной, но и сделать десяток отжиманий и три подтягивания, что в бесконечность раз больше того нуля, которым было тело в коме.

Благодаря плавной накачке чакр праной я сумел сделать невозможное — восстановить мышечный тонус и укрепить скелет, нормальное кровообращение и даже чуть продвинуться в раскрытии верхних источников, формируя энергетические связи в лобной доле и зрачках, готовясь к раскрытию третьего глаза. Единственное что меня сильно смущало — восьмая, неизвестная мне чакра, которую я совершенно не мог контролировать, но которая постоянно отбирала часть прокачиваемой энергии.

В назначенный день я проснулся не свет ни заря, пролистал конспект, освежая в памяти все самое важное, а когда уже начал одеваться в комнату буквально влетел Василий, на лице которого выражение ужаса сменялось брезгливостью и непониманием.

— Что случилось? — спросил я, глядя на непривычно мечущегося денщика.

— Меньшиковы случились. — мрачно ответил воспитатель. — Экзамен перенесли, теперь он из двух частей будет, из теории и практики.