Трое в долине

— Мое имя Андер Норие. И я имею несчастье быть отцом этой несносной девицы, которая в настоящее время прячется за вашей спиной, эрт…

— Линнель. Можете называть меня Николас Линнель. Позвольте представить, наша колдунья — Ниэль Корно. И ведьмачка. Ее, я так полагаю, представлять не нужно.

— Вы — командир этой тройки?

— Совершенно верно, нэл Норие. У вас имеются какие-то претензии к моим подчиненным?

— Еще какие, — проворчал здоровяк, подходя ближе, а потом обвинительно ткнул пальцем в Ланку. — Три с половиной года назад вот эта упрямая пигалица изволила сбежать из дому и без спросу отправилась поступать на боевой факультет. Три года эта бессовестная нахалка не соизволяла даже известить родного отца о том, где она, с кем и жива ли вообще! Хорошо еще, что многоуважаемый эрт Торано, узнав, что она по возрасту не подходит даже для первогодки, отправил мне официальный запрос. А то я бы до сих пор мучился догадками, куда подевалось мое непокорное чадо и не пора ли бежать его спасать!

— Я сбежала потому, что была тебе не нужна, — буркнула из-за спины Ника Ланка, пока мы с магом переваривали неожиданную новость.

Вот так-так. Похоже, подруга кое-чего нам недоговорила, когда жаловалась на трудное детство и сурового отца. Вот почему она на самом деле раньше времени решила поступать в академию и вот почему так не хотела нас приглашать к себе домой. Впрочем, если ее отношения с отцом действительно были настолько напряженными, может, оно и правильно, что подруга сбежала. Вот только, глядя на полное искреннего изумления, огорчения и растерянности лицо ее отца, я отчего-то усомнилась в том, что понимала ситуацию правильно.

В ответ на обвинение дочери он едва не отшатнулся.

— Лана! Да кто тебе сказал эту несусветную глупость?!

— Ты сам сказал, что больше не хочешь меня видеть! — чуть ли не в голос выкрикнула Ланка.

— Конечно сказал, — так же внезапно успокоился господин Норие, когда от обиды у нее слезы навернулись на глаза. — После того, как ты раскурочила нам приемный зал, затеяла драку с гостями, поломала им об колено церемониальное оружие и довела до полуобморочного состояния потенциального жениха, я был просто вынужден велеть тебе не показываться мне на глаза, иначе велика была вероятность, что я забуду все обещания, данные твоей покойной матушке, и вопреки своим принципам возьмусь за розги.

— А кто тебя просил звать мне каких-то там женихов?! Я об этом просила? Ты хотя бы мнение мое узнал?!

— Таков порядок, — непреклонно отозвался ее батюшка. — Смотрины устраиваются по достижении определенного возраста. Это традиция нашего рода. Традиция наших краев. Тебе ли об этом не знать? К тому же смотрины — это даже не помолвка. Не понравится — никто тебя замуж за нелюбимого не отдаст.

— В прошлый раз ты говорил другое! Ты пообещал меня выдать за первого встречного!

— Если бы ты не перестала вести себя как малолетняя дурочка — да. Пригрозил. И даже сам занялся бы поисками подходящего человека… где-нибудь в Дамане. Среди толковых, зрелых и мудрых ребят, способных утихомирить твой буйный нрав. Но вместо того, чтобы одуматься и хотя бы сказать, чем тебя не устроили кандидаты, ты что сделала? Пошла бить им… прости, богини… морды! А мне потом пришлось приносить извинения сразу трем соседям из-за того, что моя единственная дочь, видите ли, дурно воспитана!

Я мысленно крякнула.

Ах вот в чем там было дело… То-то Ланка так нервно реагировала на подколки Ника насчет мужей. А оно вон как. Оказывается, нэл решил заняться немаловажным для отца подрастающей девушки вопросом, но немного не угадал с кандидатами и, наверное, со временем, после чего Ланка… даже сейчас совсем незрелая, а уж тогда-то совсем была дитя-дитем… разобиделась на весь белый свет, разнесла ему ползамка, испортила дорогое вооружение и тут же сбежала, испугавшись, что ее выдадут замуж насильно…

Ох, да что же она такая дикая-то?! Обычно оборотни и их потомки рано созревают, а она как не в отца пошла. До сих пор в некоторых вопросах не разбирается, да и вообще взрослеть, откровенно говоря, не торопится.

— Ланка, — странным голосом произнес Ник. — Ты что, правда поверила, что тебя могут выдать замуж силой?

— А что? — шмыгнула носом рыжая, так и не показываясь батюшке на глаза. — У него слова с делом не расходятся, так что когда он сказал… в общем, я и так была на него зла за то, что он мне биться на равных со своими дружинниками запрещал, а после этого решила — гори все огнем. Замуж за первого встречного не пойду! Лучше — в академию. С колдуньей, магичкой или ведьмачкой он бы так гнусно не обошелся!

Линнель закатил глаза и отошел в сторону, за руку вытаскивая эту дуреху и выставляя пред очи строгого батюшки.

— Барашек, твоя вопиющая необразованность в житейских вопросах меня порой поражает.

Ланка настороженно покосилась на отца, но тот благоразумно остановился.

— Это еще почему?

— Потому, рыжик, что в имперских законах уже лет двести прописан запрет на варварские обычаи. Согласия, правда, можно добиться разными способами. Обещаниями, угрозами, шантажом… но, Саан тебя побери… Лариана Норие! Когда мы вернемся, я лично засажу тебя за учебники, и ты мне наизусть прочитаешь все параграфы, в которые я тебя ткну носом. Твоя вопиющая безграмотность — это пятно на репутации не только твоего отца, но и на мне, как на командире. Поэтому по возвращении ты плотно засядешь в библиотеке и не вылезешь из нее, пока я не разрешу! Приказ понятен?!

— Так точно, — понурилась рыжая.

— Отлично. Нэл Норие, она ваша.

— Что?! — тут же вскинулась Ланка. — Линнель, ты что, отдашь меня ему на растерзание?!

— Дурочка, — неожиданно улыбнулся господин Норие и, быстро подойдя, крепко обнял блудную дочь. — Никому я тебя не отдам, глупышка ты моя. И замуж силком тебя никто не выдаст. Кого выберешь, тому я и буду рад. А если ты мне внуков родишь, я и вовсе буду счастлив.

— Ч-чего? — пролепетала растерявшаяся подруга, подняв на него ошеломленный взгляд. — Что ты сказал?!

— Я дал согласие на твою учебу и даже просил эрта Торано принять тебя раньше времени только ради того, чтобы ты хотя бы семь лет была под присмотром. Далеко от дома, да, но чего только не сделаешь ради ребенка? — ласково погладил ее по голове отец. — Ну? Что? Теперь веришь мне, чудо мое ясноглазое?

— П-папа! П-прости, я… я такая дура… наверное…