Трое в долине

— Они же сами попадут под проклятие, — непонимающе посмотрела на Вестника Ана. — Неужто император этого не понимает? Как только их коснется дыхание живущего там зла, вся его армия обратится в ту самую нежить, с которой они пытаются бороться.

— Жрецы помогут им выстоять. Говорят, они достигли кое-каких успехов в изучении проклятий.

— Не без твоей помощи, хочешь сказать? — прищурилась вдруг бабушка.

— Естественно, — хмыкнул мальчик. — Я ведь слово дал. И всеми силами стараюсь исполнить свое обещание.

Мне неожиданно стало душно и так тоскливо, что хоть вой. Просто накатило волной и принесло с собой чувства, которые я старательно гнала от себя последние полчаса.

Быть может, я просто устала? Последние дни выдались у нас особенно сложными. Всего два дня назад мы опасались за сохранность столицы, потом угодили в ловушку Гнора, чуть не погибли в пещерах, чудом выкарабкались, завернули в гости к химерам в надежде хоть немного передохнуть от этой сумасшедшей гонки… однако легче не стало. За два дня, что мы провели в Норне, я столько всего узнала и так много пережила, что, наверное, это действительно усталость. Проклятие долины, обретение пары, теперь вот это…

А еще вдобавок мне было плохо без Ника и Ланки. Все время казалось, что не хватает чего-то важного. Ощущение было таким, как если ты вдруг лишился правой руки и потерял возможность жить как обычно. Оно вроде и не болит, только поднывает временами тихонько, но как только пытаешься начать что-то сделать, сразу понимаешь, что стал калекой.

Вот и я так же. Страдаю, мечусь мыслями от одного к другому, старательно глушу в себе чувство потери, однако оно не утихает. Напротив, с каждой минутой становится все сильнее, а я даже с места сдвинуться не могу, потому что мастера Миррта здесь одного не оставлю.

— Ниэль, ты куда? — встрепенулась бабушка, когда я встала из-за стола и направилась к двери.

— Воздухом подышу. Что-то мне тяжко в доме.

— С мроном побудь, — посоветовал Норр. — С ним тебе должно быть полегче: золотая нить всегда сильнее серебряной.

Я рассеянно кивнула и, накинув на плечи куртку, вышла на улицу. Все равно туда собиралась — за разговорами время летит быстро, на улице уже стало вечереть. Да и прав призрак — меня тянуло в сарай с неменьшей силой, чем в Норн. Просто Норейские горы далеко, а сарай — вот он, под боком. И я совершенно точно знаю, что одна уже не засну. А так хоть оборотня покараулю на случай, если что-то пойдет не так.

Когда я вошла в стойло бедняги Маркиза, мастер Миррт все еще крепко спал, свернувшись по-кошачьи в клубок. Однако при моем приближении явственно замер, потом задышал чаще, а как только я остановилась рядом, мохнатый клубок развернулся, и между могучих лап образовалось достаточное место, чтобы я могла там с комфортом устроиться.

О том, что это не совсем прилично, я в тот момент уже не думала — потребность быть рядом была настолько острой, что я даже не могла ей сопротивляться. А когда уселась на широкую лапу и ощутила горячее дыхание на шее, то быстро успокоилась.

Все было правильно. Именно так, как и должно было быть.

С этими мыслями я снова взялась перебирать густую шерсть и неожиданно сама для себя заговорила. Обо всем подряд — о собственном детстве, о Мурлыке, о верном Маркизе и строгой, но все равно горячо любимой бабушке… Не знаю, слышал ли меня мастер Миррт, но это в общем-то было неважно. Главное, что мне хотелось ему об этом рассказать, а он, даже если был против, оказался не в состоянии возражать.

Я так и уснула там, в сарае, полусидя в кольце мохнатых лап и ощущая на щеке и на шее чужое дыхание. А во сне мне почему-то привиделся Норн. Грифоньи скалы. Ворчливый аму Нарин. Улыбчивая нэла Арти… а еще Ланка. И Ник, настойчиво пытающийся до меня дотянуться сквозь далекую и густую тьму.

Его я, правда, не видела, а скорее чувствовала. Как незримого друга… то самое теплое одеяло, в которое хотелось завернуться и задремать до утра. Кажется, он тоже меня ощущал. Тянулся сквозь ночь. Настойчиво звал. А серебряная нить, которая нас связывала, с каждым мгновением становилась все толще и светилась во тьме все ярче.

Коснувшись ее кончиками пальцев, я неожиданно остро ощутила, насколько сильно она напряжена. И как звенит, как буквально поет серебряная струна, покой которой я потревожила. У нее, как оказалось, была своя, совершенно особенная мелодия — тонкая, высокая, чистая… совсем не то, что зов вожака или осторожное прикосновение пары.

Услышав ее, я знала, что больше ни за что ее не перепутаю, и настойчиво потянулась навстречу. Вперед. В темноту, точно так же, как Ник, протягивая навстречу руки. Мне было очень важно до него дотянуться. Важно, чтобы он услышал, нащупал…

И он действительно меня услышал!

— Ниэль! — с неимоверным облегчением выдохнул кто-то совсем рядом.

Я вздрогнула, ощутив, как мои руки обхватили теплые пальцы.

Сжала их в ответ.

Только потом проснулась и в немом изумлении воззрилась на уставшее, откровенно осунувшееся лицо Ника, который сидел напротив меня на корточках и, как во сне, крепко держал меня за руки.