Белая ведьма Азеила

Он позволил ей уговорить себя лишь потому, что спорить означало терять драгоценное время. Кларий не доверял Гвидо, но понадеялся, что тот справится со столь простым делом, как довести экипаж до выхода из ущелья. И бросился в бой, с головой окунаясь в привычную стихию.

Здесь он мог не беспокоиться о прошлом и будущем, мог не думать о правильности своих поступков или о чувствах. Бой — его призвание, он — оружие, а меч — продолжение его тела. Есть только противники и стремление уничтожить их всех, обратить в пыль… А за спиной — белая ведьма, и он чувствует ее поддержку, колдовской щит наполняет его уверенностью в собственной неуязвимости, и сердце бьется радостью: она с ним, она — на его стороне! И значит, у них точно все получится.

Все действительно могло получиться, если бы не Гвидо.

Подлый трусливый человечишка — он бросил их на произвол судьбы, просто сбежав. Гвидо лишил их единственного шанса на спасение, и Кларий пожалел, что не убил его, когда была такая возможность. Гнев и ярость затмили разум, как много раз до этого, и потому он не сразу заметил опасность. А когда опомнился, было поздно.

Никем не сдерживаемые, големы добрались до защитников Вейланы, и, когда Кларий бросился на помощь, на девушку уже напали. Он ощутил момент, когда спал ее щит. Ему вдруг стало трудно дышать, воздух обжигал, от него мутилось сознание, а силы стремительно утекали в никуда.

А затем на сознание обрушалась тьма.

Она шептала, шипела, дразнила; тьма убеждала его в никчемности и бесполезности, она смеялась над ним, а Кларий не находил слов, чтобы защитить себя. И очнулся он, подавленный и разбитый, все еще слыша этот мерзкий голосок.

Место, где он очутился, выглядело незнакомым. Каменная комната, грубый лежак, запертая дверь — похоже на камеру для заключения, но где такие находятся, он представления не имел. В замке отца подобные помещения снабжены орудиями пыток, но здесь из знакомого — лишь цепи, которыми он прикован к стене. Но собственное положение не особо тревожит Клария. Все, что его беспокоит — это что стало с Вейланой. Жива ли она?

Кларий дернулся, пытаясь освободиться из цепей, но те держали крепко. И, будто в ответ на громкий их звон дверь распахнулась.

Не впервой ему встречать отца вот так — запертым и скованным.

Колдун вошел неторопливо, с достоинством истинного владыки, бесстрастный и отстраненный, как всегда. Долгие годы Кларий пытался добиться его одобрения, все дальше уходя по пути жестокости и ненависти.

Но сейчас все иначе. Кларий больше не чувствовал себя обязанным этому человеку — если его все еще можно считать человеком. Он больше не разделял его взглядов и полагал черного колдуна своим врагом — равно как и врагом всего мира.

А значит, его ждала смерть. Черный колдун не пощадит его только потому, что Кларий — его сын.

Кларий не боялся смерти.

До недавнего времени он вообще не знал, что такое страх. И за себя бояться он так и не научился. Но вот Вейлана… Он должен знать, что с ней.

Он должен выжить, чтобы спасти ее.

Черный колдун замер напротив него, вперив в сына изучающий взгляд. Клария так и подмывало спросить, что сталось с Вейланой, но он молчал, не желая давать отцу оружие против себя. И тишину первым нарушил колдун:

— Видел бы ты себя, мальчик, — покачал он головой. — Жалкое зрелище. А ведь я предупреждал тебя держаться подальше от этой девчонки.

— Я ни о чем не жалею, — сквозь зубы ответил Кларий.

— Ни о чем? — словно бы удивился колдун. — Не лги мне, сын. И тем более не пытайся обмануть себя.

— По-твоему, только у тебя есть право лгать? — усмехнулся он зло.

Колдун смерил его непроницаемым взглядом:

— Побег не пошел тебе на пользу. Ты никогда не отличался послушанием, но подобную дерзость я не потерплю.

— Мне все равно.

— И тебя совсем не беспокоит судьба беглянки? — по губам колдуна скользнула змеиная усмешка.

Кларий не сумел сохранить невозмутимый вид, выдавая себя с головой. Увы, отец слишком хорошо его знал, и ему хватило этой минутной слабости, чтобы обо всем догадаться. Колдун отступил на шаг и покачал головой:

— Ты совершил ошибку, сын. Королева Вейлана — красивая юная женщина, но она — не для тебя.

Странно, но в его голосе не было насмешки. Казалось, он искренне огорчен выбором сына. И потому Кларий непроизвольно кивнул, сбитый с толку:

— Я знаю.

— Ты не рожден для любви, — будто и не услышал его отец. — Ни одна женщина в мире не способна полюбить такого, как ты. А ты еще и выбрал из всех ту, кто менее всего для этого подходит. Посмотри на себя. Кто ты? Мальчишка без роду без племени. Я вытащил тебя из грязи, научил выживать и возвысил над всеми прочими людьми. Без меня ты — никто. Все тот же бездомный оборвыш, каким я тебя нашел.

Кларий хотел возразить, что его мать не могла быть безродной, что колдун лгал о его происхождении… Но сейчас тот говорил правду. Без отца он — никто. Бездомный нищий сирота, каким и был в детстве. Замок, в котором он вырос, принадлежит колдуну. Кларий не работал ни единого дня в жизни и никогда ни за что не платил, предпочитая все брать силой, потому что знал — за ним стоит владетель земель, и нет никого, кто мог бы противиться его воле. Отец — единственная семья, которую он знал, его мать едва ли пережила его рождение, и, отказавшись от этого родства, Кларий останется ни с чем. Он больше не будет на равных с Вейланой, гордо предъявляя ей свой титул наследника империи. Их разделит такая пропасть, что он не посмеет даже претендовать называться ее другом.

Да и кто пустит во дворец оборванца и преступника?

Он почувствовал странное давление на сознание и упрямо нахмурился. Нет, что бы ни говорил отец, он никогда не вернется на сторону черного колдуна. Пусть он понесет кару за свои преступления, но не предаст Вейлану.

А черный колдун продолжил:

— И взгляни на королеву Вейлану. Она — аристократка во многих поколениях, ее кровь благородна без меры, а душа чиста и невинна. Белая ведьма, рожденная, чтобы защищать людей. Она — словно нетронутый белый снег, и что ты можешь ей предложить, кроме этой своей грязи и всей той крови, что пролил? Она ведь не знает, что ты за человек, верно? Ты не рассказывал ей, как резал, убивал, пытал мирных, ни в чем не повинных людей? А обо всех тех женщинах, что ты насиловал и принуждал разделить с тобой постель? О них она знает, эта красивая нежная девушка? Едва ли. А если узнает, насколько ненавистен и отвратителен ты ей станешь? Так на что ты надеешься, мальчик?

Кларий и сам все это знал. Об этом он думал в последние дни, не пытаясь себя оправдать. Но слышать это от кого-то еще… Он не хотел слушать отца, но никуда не мог уйти, не мог заставить его замолчать. И каждое слово — словно нож по сердцу, и без того страдающему. Отчаяние заполняло его, черное и беспросветное, и сил сопротивляться просто не оказалось. Вместе с голосом черного колдуна под кожу Клария проникало его колдовство. Оно туманило сознание, лишало воли, выстужало чувства.

А затем Кларию стало все равно.

Безразлично он смотрел на торжествующую улыбку отца, с которой тот освободил его из цепей. Равнодушно выслушал все указания, и столь же безучастно подчинился.

Кларию не составило труда найти выбранные для себя покои в королевском дворце Авендейма, пусть даже он побывал там лишь однажды. Привести себя в порядок и одеться, как подобает наследнику императора и его главнокомандующему — чисто механическими движениями. Подождать, сколько было велено — неподвижно стоя посреди комнаты — и снова идти, на этот раз в тронный зал.

Найти туда дорогу тоже оказалось несложно.

Двери перед ним распахнулись словно сами собой. Кларий шел к своему отцу и господину, в голове не осталось никаких мыслей, кроме необходимости исполнить приказ. Условная фраза — и Кларий опустился на колени, произнося ничего не значащие слова. Нет нужды думать и размышлять — достаточно следовать полученным инструкциям. Еще одна условная фраза, которая заставляет его подняться и взять в руки оружие.