Страница 12 из 13
Доклад старика Шутта, совмещавшего обязанности сторожа, привратника и носильщика, Наифа встретила недовольно:
– Кого там вьюга принесла? Переодеваться не буду. Гостей не звала, нечего и рядиться. Варка! – позвала она молоденькую служанку, внучку Шутта, – неси шаль! Прикрою заплатки.
Увидев молодого человека в дорожном костюме, округлила глаза, едва заметно привстала в кресле и, упав обратно, потянула руки навстречу:
– Виттушка, мальчик мой, ты ли это?
– Я, тётушка! – принц, широко шагая, пересёк гостиную и опустился на колени, целуя морщинистые ладони женщины.
– Варенька, – ласково пропела баронесса, приготовь комнату дорогому гостю. Обратила слезящиеся глаза на племянника: – да как же ты решился навестить меня, Ветерок. Неужто король сжалился над старухой и позволил увидеть тебя. Сколько лет носа не велел показывать!
– Десять, – ответил принц. – Последний раз мы с матушкой приезжали, когда мне было двенадцать. Думал, не узнаешь меня.
– Как же! Как же не узнаю, милый мой мальчик? Рада, очень-очень рада тебе! Не понимаю только, как сумел уговорить Жозефина, зол на меня зять.
Виттер встал, осмотрелся, куда бы сесть. Тётушка указала на стул около стола, сама подкатила ближе к нему, позвонила в колокольчик, приказывая кухарке подавать ужин. Расположившись за столом, принц пожал плечами с виноватым видом и признался:
– Сбежал я, тётушка.
– Не пойму, – округлила она глаза, – что значит, сбежал? Разве наследника не стерегут? И погони не организовали?
Виттер улыбнулся:
– Если хватились, то не сразу. Вместо меня в покоях камердинер остался. Мы похожи с ним, сразу и не поймёшь, что принц подменный.
– Это который, – нахмурилась тётушка, – Исидор?
– Он. Я поручил Сиду второй этап отбора провести. Справится, я уверен.
– Зря, ой зря ты так… – качала головой Наифа. – Рискуешь.
– Чем же? Друг невесту уведёт? – засмеялся принц. – Обрадуюсь и только! Я жениться не собираюсь пока.
Баронесса дала знак молчать, дождалась, когда служанка расставит принесённые блюда и уйдёт.
– Угощайся, гостюшка дорогой, потом обсудим. Кухарка у меня золотая. Скудно живу, а на еде не экономлю. Последняя радость осталась.
Виттер с аппетитом ел жаркое, пахнущее пряными специями, мычал от удовольствия, потом пил вишнёвый компот с бисквитами, нахваливал. За ужином успел забыть недовольство тётушки его признанием. Разговор продолжили на веранде, откуда открывался вид на заснеженный сад. Здесь было прохладней, чем в доме. Баронесса куталась в меховой палантин, Виттер набросил на плечи плащ с шерстяной подкладкой. Тётушка сидела в кресле, смотрела на покрытые изморозью ветки вишнёвых деревьев и смородиновых кустов. Его высочество стоял по правую сторону от неё и тоже любовался зимними кружевами.
– Здесь никто не подслушает, – начала разговор Наифа.
– Так и некому, – усмехнулся принц. Он заметил, что слуг у тётушки мало.
– Любопытные везде найдутся, – вздохнула баронесса. Она покачала головой, взглянула на племянника и сказала с укором: – напрасно ты сбежал, да ещё брата вместо себя оставил. Как бы Жозефин не рассердился. Вздумает чего доброго признать бастарда.
– Что? Не-е-ет, – воскликнул принц.
– Он ведь постарше тебя месяца на два.
Поражённый неприятной новостью Виттер шагнул вперёд, встал перед тётушкой и посмотрел ей в лицо, ища лукавинку в её взгляде. Обиженная на зятя баронесса решила так зло пошутить? Принц хорошо знал отца друга. Герцог – добродушный, весёлый человек, преданный королю всей душой – обожал Исидора. Души не чаял в нём. Они стали особенно близки после смерти герцогини. Неужели не он настоящий отец Сида? Герцог – рогоносец! В это не хотелось верить.
– Тётя, зачем вы наговариваете? – от волнения Виттер перешёл на привычное обращение к старшим, хотя всегда говорил тёте Наифе «ты».
– Не знал? – баронесса покачала головой. – Прости, не хотела стать чёрным вестником. Однако прошу тебя впредь не поступать так легкомысленно. Ты не единственный сын короля.
***
Тётушка настойчиво убеждала Виттера возвращаться во дворец. Доводы приводила разумные, принц видел это, но не мог отказаться он намерений выяснить, зачем восемнадцать лет назад его обручили с маленькой девочкой.
– Поеду к её родителям, надеюсь, они смогут мне что-нибудь объяснить.
– О, нет! – воскликнула баронесса и даже потянулась к племяннику обеими руками, словно преграждая путь, – умоляю, не делай этого! Нельзя доставлять графине новые страдания.
Виттер наморщил лоб, припоминая, кто из отцовских подданных, проживающих в этих местах, носит графский титул:
– Хорошо, приеду инкогнито, побеседую с графом, больше никому не открою цели визита.
Взгляд тётушки стал холодным, а голос будто заледенел:
– Граф погиб ещё тогда. Он отправился в погоню, настиг похитителей, пробрался на их корабль. Это всё, что известно. Сопровождавшие графа слуги остались на берегу и не смогли рассказать, что же произошло. Через три дня графине доставили окоченевшее мёртвое тело. Женщина потеряла в один день ребёнка и мужа.
– Она сошла с ума? – робко предположил принц.
– К счастью, графиня погоревала-погоревала и утешилась, взяв на воспитание сироту. Удочерила, вырастила как родную. Не тревожь их, милый мой крестник, прислушайся к словам любящей тебя тёти. Графиня не расскажет больше, чем я, не разрушай мир, с таким трудом созданный ею.
Виттер кивнул и, немного помолчав, задал следующий вопрос:
– В таком случае, поведай, кто сумеет объяснить суть того обряда? Зачем его проводили, почему выбрали меня и ту девочку?
– Теперь это не имеет никакого значения! Твоя истинная пара погибла, ищи другую невесту и не морочь людям головы.
– Она не погибла! – принц потянулся за стоявшим у стены свёртком, достал из него картину: – Взгляни! Она снится мне. Так часто, что я запомнил каждую чёрточку, выражение глаз, улыбку. Видел девушку печальной и строгой. Никого не смогу полюбить сильнее.
Глаза баронессы расширились, она так резко приблизилась к портрету, что палантин соскользнул с узких плеч, пришлось поправлять его.
– Что говорит? – спросила тётушка, удивив Виттера тем, что единственная, если не считать друга, восприняла его «мазню» всерьёз. – Расспроси, где её искать.
– Увы, – вздохнул принц, пряча картину в холщёвый футляр, – я не слышу голоса.
Баронесса вздохнула, кутаясь в меха, и сокрушённо покачала головой: – Многих ты посвятил в эту тайну?
– Родителей, камердинера, тебя.
– Больше никому ни слова, заклинаю!
– Почему? – в голосе принца звучала досада, он намеревался показывать портрет людям, расспрашивая, не встречалась ли им изображённая на холсте девушка.
– Если твоя наречённая и жива, лишь потому, что её считают мёртвой. Будь осторожен, мой мальчик.
– Э-э-а-а… – Виттер приободрился, – ты расскажешь мне, откуда взялась идея обручить нас?
Баронесса так глубоко задумалась, что подождав с минуту, Виттер провёл рукой перед её глазами, проверяя: не уснула ли.
– Так и быть, – заговорила она, очнувшись, – слушай! В двух часах езды на север, это верхами, в карете чуть дольше, стоит сосновый бор. В самом центре этого бора – полянка с крепкой избушкой. Живёт в этой избушке отшельница. Идти по лесу нужно пешком, иначе не примет.
– Зачем к ней идти? – удивился принц. – Отшельница что-то знает обо мне?
– Восемнадцать лет назад, в тот самый день, когда родилась графская дочь, подвижнице той было откровение. Она поднялась и пошла на поиски девочки. Один единственный раз отшельница покинула свой скит, люди отнеслись к этому с трепетом. Помогали. Уже через неделю путница добралась до графа, а потом и до меня, как твоей крёстной.
– Хочешь сказать, что затеяла всё, поверив какой-то полоумной бабке?
Баронесса покачала головой, посмотрев на племянника с укором:
– Вовсе не бабке. Отшельница тогда была ещё довольно молодой, лет тридцати от роду.