Страница 2 из 5
И счастлив был он с ним поныне,
Но время шло из года в год…
Стал поговаривать народ,
Что мать мальцу нужна скорей,
Что будет лучше средь детей
Ему расти и развиваться,
Придется все же ведь расстаться
Ему со стариком своим…
Не жить всю жизнь же им одним?
Да и вельможе нужно, чтобы рядом,
Как только вырастет его отрада,
Покинет отчий дом и старика,
О нем заботилась надёжная рука…
И посоветовав ему со всем смириться,
Пришли все к выводу, что надобно жениться.
Вельможа знатный так и поступил,
С дамой благородною в брак быстрей вступил,
Взял ее с богатствами, с землями, с детьми,
Что б не стыдно было ему перед людьми.
Бывшая вдова милою была,
Хоть красотой своею в народе не слыла̍,
Но хозяйство смело на себя взяла,
Без дела не сидела и отчёт вела.
Очень уж по нраву ей пришлось богатство,
Муж пришелся новый и его «аббатство»,
Но вот только сын ей не был его нужен,
«Ты простолюдин!» – Она его утюжила.
Мальца возненавидела. В его руках наследие…
«Как забрать наследство?» – Идеей этой бредила.
И своих детей желая обеспечить,
Она стала злобной, дитя стала калечить.
Но как бы не старалась, пасынок здоров,
Его всегда хранила отцовская любовь.
А вот хозяйка новая резко заболела
И на одре предсмертном что-то прохрипела.
С ее губ холодных сорвало̍сь проклятие,
Ночью, в полнолунье, и на крови заклятое:
«Я желаю, чтобы ты был словно зверь,
Уродливый и страшный, чтоб пугал людей,
Чтобы в жизни счастья не было ни грамм,
В твоей жизни не̍ было благородных дам.
Оплот из одиночества тебе я лишь желаю,
Ведь вина твоя, что я сейчас страдаю.
А еще кляну весь будущий твой род,
Пока последний отпрыск в муках не умрет…» -
На словах на этих вдова захохотала,
Пока в её глазах жизнь быстро угасала.
Вдову похоронили в склепе у поместья,
Но пришли потом недобрые изве̍стья…
После этой ночи, в каждую луну,
Что на небе гонит сумрачную тьму,
Пасынок той ведьмы шерстью обрастал,
Он в два размера больше чудом вырастал.
Его лицо менялось, вытягивался нос,
Когти вырастали, а сзади волчий хвост.
Зубы заострялись, а в глазах огонь,
Своим жутким взглядом, он грозил «не тронь!».
На затылке уши и лапы вместо рук,
Он бедняга корчился от телесных мук,
Что его ломали, заставляли пасть…
Что же это было? Что же за напа̍сть?
И что же за болезнь могла его свалить,
Лик его прекрасный так резко изменить?
И вот, когда парнишка волчонком представал
И злобными звериными глазищами сверкал,
Отец его вельможа мучился не хуже,
Ведь понимал, что сыну лекарь срочно нужен,
Но ни врачеватель, ни маг им не помог…
Повзрослев немного, парнишка занемог.
Его в лес тянуло под полною луной,
За охотой страстной, за мрачной тишиной,
Где в лесу он мог порезвиться в волю,
Где комфортно волку под небом на раздолье.
Отец его вельможа, любящий отрока,
Он убитый горем, грустный, одинокий,
Боясь, что сына-волка охотники убьют
И в земле холодной дадут ему приют,
Он сыночка в башне заточил в своей,
И стеречь заставил храбрейших из людей.
II
Ветер по округе вьется,
Ликантроп в цепях все бьется.
В башне замка он закрыт
Караул за ним следит.
Вот один из караульных
Устав от снов своих разгульных,
Решил косточки размять
И немного погулять.
Услышав, как их пленник в клетке
Скребется и рычит на на це̍пке,
Глазочком в щелку заглянул,
Да и к напарнику рванул:
– Там герцог наш, как зверь в силках,
Запутался в своих цепя̍х.
Он задыхается в удавке,
Умрёт – нам не видать добавки
К получке нашей, к медякам,
Снесут бошку̍ нам дуракам! –
И вот, двое из конвоя
Пошли освобождать вульф-бо̍я.
Засов открыли, в логово вошли,
И тело зверя бездыханное нашли:
Поросший шерстью, когти сабли,
И зубы острые, как грабли,
Торчат из мерзкой пасти монстра.
Клык каждый умещался в горсти.
– Иди проверь-ка, дышит ли,
Иль поздно мы сюда пришли? –
Толкает в бок мечом напарник,
Себя ведёт он, как начальник.
– А чё так сразу я смотреть?
Проверь-ка сам, хорош звиздеть!
Не помню, чтоб хмыря такого,
Повышали до старшо̍го.
Чего ж командуешь ты здесь?
Хорош бухтеть и сам залезь! –
Напарник строго говорил
И врозь ладони разводил.
– Я не могу, боюсь до дрожи
Огромной этой волчьей рожи.
Ноги мне откажут сразу,
Коль ближе подойду к заразе.
Вот, смотри! Уже размякли.
Не чую их, они как пакли. -
Показывал один другому,
Мечтая убежать до до̍му.
– Я сам признаюсь, что страшусь…
Поверь! И я его боюсь…
Лишь только я к нему ступил,
В штанину лужу напустил! -
– Пока с тобою мы тут мнёмся
Вервольф в цепях совсем загнётся.
Тогда вельмож нам старший даст…
В ручище смерти передаст.
А за спасенье сына своего,
Не пожалеет ничего:
Мы обретём богатство, славу,
Коль угодим отцову нраву…
Отговорки все потом,
Совместно разберемся со ското̍м.
Иди за мной, держись-ка ближе,
Вдруг, чего я не увижу… -
Конвойный первый говорил
И к зверю ближе подходил.
И одновременно нагнувшись,
Дрожа и матом чертыхнувшись,
Они его освободили
И по-быстрому свалили…
Но только к двери добежали,
Их, зубы оборотня догнали.
Порвал их монстр на клочки,
Сорвал засовы он с петли
И выбрался из башни этой,
Свободный побежал по свету.
И мчался зверь, как ли̍хий ветер
В след оставляя кро̍ви реки.
Молва пошла с тех пор в округе,
Мол: «не ходите в леса, дру̍ги!
Там зверь ужасный и свирепый,
Он человеков ест, как репу.
И целиком он вас сожрет,
При этом глазом не моргнет!»
И снова страх на люд нашёл,
Что монстр в их леса пришёл.
Народ стал деньги собирать,
Чтобы охотника нанять.
Минули месяцы, что б прежде
Охотников сманить с земель прибрежных,
Что силой славились своей,
Готовых выручить людей.
Их к берегу причалило с десятка:
Свирепые, угрюмые и смотрят все с оглядкой
И чуть заслышат они шорохи в кустах,
Стреляют так, что наступает зверю крах.
С собой они оружие смертельное несут
И им они уверенно в руках своих трясут.
Досу̍жие до девок, боя и питья
И меж собою они ро̍дные братья̍.
Условия им сообщили, злата дали
И только пыль из-под их пят вида̍ли…
Наемники гурьбой всей в лес вломились,
А люди о удачи их молились…
Серьезная охота в лесах тех развернулась
И много хищников тогда загнулось,
Но братья своё дело четко знали
И оборотня в скором времени загнали.
Стреляли его пушками, рубили топорами,
Огнём палили, дырявили гвоздями…
Всё ни почём проклятому чертяке,
На нём все раны заживают, как на собаке.
Ну вот, один из всей охотничьей династии
Зуб серебряный изъял из своей пасти,
Вложил его в мушкет, поджог фитиль
И выстрелил он в зверя с полумиль.
Пробил легкое серебряный зубок
И из раны зверя заклубил дымок.
Зверь тут же ринулся спасать свою густую шкуру,
С утеса в реку скинул он свою фигуру.
– Вот гад! Мы упустили зверя!
Он сдох, иль нет? Надо бы проверить! –
Молвил всем старшо̍й из братьев: