Лаборантка

Спустя один день Дана посетила занятия в университете, а после навестила меня с ещё более интересным вопросом: "Стоит ли использовать второй компонент в такой высокой концентрации?" Я подумал, что её дотошному предчувствию позавидовала бы любая собака-ищейка и даже подметил, что это делает лаборантку ещё более заманчивым и лакомым десертом в моих глазах. Скромнице было к лицу подозревать, неуверенно прятать блестящий взгляд за вздрагивающими густыми ресницами. Информации по теме было катастрофически мало, но Дана словно знала, где нужно искать, и не без волнения пришла предупредить, что прочитала о токсических свойствах возможных продуктов синтеза. Наверняка она не могла знать с чем будет работать до сих пор… Но отыскала среди тысяч страниц именно ту, на которой мы сами задерживались не раз. И тогда уже мне пришлось с ней согласиться.

Я сказал девушке, что она права, и позволил снизить концентрацию вдвое. Дана была в восторге от этой затеи и, кажется, усмирила подозрения, а мы с Максимом, как бы нам этого не хотелось, связали себя ещё одним маленьким враньем, незаметно поменяв этикетки на банках. Сегодняшним ранним утром лаборантка поставила дебютный синтез, к вечеру занялась очисткой, сушкой, и на выходе получила около десяти миллилитров чарующе пахнущей жидкости.

По рассказам Максима это должно быть нечто пряное, травянистое, с насыщенной сладостью и кислинкой, словно от лимонного эфирного масла. Запах, непохожий на что-то определенное, но похожий сразу на многие оттенки и вызывающий дикое желание вдыхать его, пока голова не начнет приятно тяжелеть, а язык — плести несусветную чушь. Во рту играла сахарная сладость, веки опускались сами. К моему мерзкому сожалению, в этих симптомах я и застал Дану прилегшей на стол.

К историям Максима о крышесносных приходах я относился равнодушно, но не мог терпеть, когда он догонялся на работе. Наверное, дело было в том, что лучший друг представал передо мной в виде бесформенной размазни, далекой от образа здорового человека, и это было гораздо убедительнее любых рассказов о его приключениях. Я смеялся, хохотал вместе с ним, но когда уличал вживую, в груди что-то болезненно и гулко сдавливало. Новый проект позволил ему делать это как бы легально, в моем присутствии, и я не хотел принимать роль воспитателя, бубнить бесполезные предостережения… Я увидел лишь, что его желание расслабиться зашло слишком далеко. Затем узнал о долгах и стал жалеть — хотя до последнего считал, что мне сопереживание чуждо.

Но даже эту странную гадость перебила презрительная досада при виде невменяемой лаборантки. Я закрыл колбу пробкой, воздержавшись от того, чтобы оценить результат, открыл настежь окна и укрыл девушку её верхней одеждой, чтобы хоть как-то облегчить муки обострившейся совести. Алёна и Максим уехали домой, а я ещё несколько часов напряженно ждал в кабинете, когда она очнётся. В девятом часу со стеклянными глазами девушка раскрыла дверь, чуть напугав меня, и сказала, что почему-то заснула, но уже собирается домой. Напрочь отказавшись от моего предложения подвезти её, Дана заказала такси, а мне ничего не осталось, как ехать в полном одиночестве.

Нет, я по-прежнему не жалел, что мы всё это заварили. Физически и документально мы имели мало отношения к тому, что делаем, и в нужный момент могли притвориться, что занимались разработкой отдушек, а любые совпадения случайны. На кону были огромные суммы. Существовал ещё самый крайний аварийный план, думать о котором все эти дни я сопротивлялся, но, как бы грустно это не было, у нас была Дана, выполняющая всю грязную работу…

И вот уже как три часа я лежал в кровати не сомкнув напряженных глаз — "не сожалея" и "ничуть не задумываясь о последствиях". Было трудно совладать с нагнетающим предчувствием того, что после нашей авантюры нуждаться в лечении будет не один Максим… На её месте мог быть какой-то крепкий здоровый парнишка: мы бы поулыбались, пока он лежал мордой в стол, получили бы с его помощью необходимые объемы для партии и распрощались. Но всё же, она была девушкой… Странно об этом думать, но — чьей-то дочерью… Обезличенный блекло-зеленый взгляд и зачарованные бредом пухлые губы произвели на меня тяжкое впечатление.

Я узнал, что такое бессонница чуть ли не впервые в жизни. Всё пялился в телефон, ища внутри светящегося экрана утешение от гигантских скверных мыслей. На меня накатывали поочередно все самые безобразные опасения, казавшиеся в темноте неодолимым злом, пока вдруг мобильник надрывно не завибрировал в моих руках. Час ночи…

На секунду я опешил при виде знакомого имени и медленно приподнялся с холодной кровати. Сообщение было от лаборантки.

Но уведомление тут же пропало. Недоуменно рассматривая точку, где только что тянулся исчезнувший объемный текст, в который я не успел даже вчитаться, я ощутил, как меня заколотило от тревожного недоброго любопытства. Там было что-то про пальто и лабораторию, поэтому первое, что проскользнуло в моей смятенной голове, что Дана спрашивала про сегодняшний вечер. И это было плохо для нашего дела…

Я засуетился. Решил перезвонить девушке и разузнать, о чём она хотела поделиться, почему передумала, но сам стал колебаться, всматриваясь в числа её номера телефона. Если сейчас услышу подозрения в трубку, смогу ли я их отвести?.. И пока я придумывал правдоподобную речь, в чёрной тихой спальне раздался звонок. Дана сама мне перезванивала.

Это выглядело странно, и я взволновался не на шутку. Словно озяб изнутри от ночного холода. Что если у неё не всё в порядке после сегодняшнего синтеза… Я тут же принял звонок, а когда поднёс телефон к уху, отмахиваясь от ужасных догадок, перебивающих одну другую, услышал короткий скомканный звук и понял, что звонок сброшен.

— Что происходит…

Угнетающая шипящая тишина насела мне на голову и сдавленную тревогой грудь. Я и без того потратил вечер на самосуд, пытаясь придушить навязчивую мораль, но ночные звонки и сообщения от подчиненных не могли означать добрый или случайный знак… От неё?.. Я понял, что у Даны что-то случилось, и к этому мы имели непосредственное отношение.

Скинув на пол домашнюю одежду, я снял со спинки стула брюки и принялся собираться, до конца ещё не понимая, куда. Зачем-то глянул на настенные часы, по-прежнему отчаянно бьющиеся на одном месте. Кинул дозвон, но теперь её телефон был отключен. Гнусное пиликанье я встретил со злобным недовольством и, когда потянулся за рубашкой, вдруг замер, обернувшись в строну коридора. Кто-то позвонил в дверь…

Глава 8

Полиция… Синие острые фуражки в моей квартире, унизительный обыск и компрометирующие вопросы. Собаки обнюхивают ящики, а молодой оперуполномоченный кривовато улыбается и косится в мою сторону, надрывно потроша документы. С такой яркой фантазией — стоило ли вообще начинать дело?! Я с силой взлохматил волосы, пытаясь добиться от себя хладнокровия, и тяжело вздохнул. Дана была такая тихая, скромная, отзывчивая на невинную ласку: неужели она бы и поняв что-то успела донести на красавчика-начальника за один короткий вечер… От очередного настырного звонка в дверь я опомнился посреди комнаты с расстегнутыми штанами и, взяв рубашку с собой, направился в коридор. Ночного загадочного гостя я собирался встретить с как всегда непревзойдённым равнодушием.

На пороге я рассчитывал увидеть бухого соседа или, на крайний случай, невменяемого Максима с прицепом неприятностей. Склонился над дверным глазком и всмотрелся в непроницаемую темноту на лестничной клетке: кажется, перегорела лампочка. Я затаился, тщетно стараясь вслушаться в шорохи и выкроить ещё немного времени, чтобы собраться с духом.

Ночная таинственная тишина наедине с заунывным выдыхающимся звонком. Ещё чуть-чуть и проснутся соседи. Некто продолжал настырно меня «будить», и от злого любопытства я порывисто включил в коридоре свет, затем провернул щеколду и дёрнул за ручку.

— Ты?.. — распахнув дверь шире, я ошарашено уставился на фигуру, вырисовывающуюся в темноте. — Что ты здесь делаешь? Что случилось? — расположившись спиной ко входу, девушка облокотилась о стену головой и бедром, безнадежно, словно бесцельно дотягиваясь до кнопки и выжимая её. Я сразу понял, что это она, узнав длинные чёрные кудри и тёмно-синее пальто, облегающее аппетитные формы. Жёлтый свет лампы, выглядывающий из-за двери, окружил женский силуэт. От девушки пахло промозглым уличным холодом и узнаваемо приторной терпковатой вишней. Я до сих пор не знал что это: духи, шампунь или атрибут косметики… — Дана?!