Наугад

— Подожди, я должен понимать. Андрей тебе помогает?

— Там была договоренность, что будет напрямую письмо в обком из Сорбонны. В институт и министерство. Но что то поменялось. И тогда я попросил его посодействовать. А так- совершенно реальный международный проект Сорбоннского университета по международным контактам. Они там, со многими странами так сотрудничают. С Кубой, с Польшей и Венгрией. Только мы не охвачены. Правда, я не очень понимаю, орготдел то причем?

— Он теперь называется — общий отдел. Я начальник этого отдела. Каждое утро докладываю первому секретарю список вопросов, что требует решения. Готовлю список вопросов к рассмотрению бюро.

— Прямо каждое утро? — мы чокнулись

— Ежедневно, кроме воскресенья, в восемь двадцать, я докладываю первому секретарю положение дел в городе, кладу на стол сводку КГБ и милиции, по происшествиям, и примерный график на день. В девять тридцать рабочий день начинается по утвержденному графику.

— И наш вопрос доложили?

Пришла Вика. Принесла два бокала и блюдце с нарезанным лимоном. Нас промели с коньяком, но решили не обострять, а дать спокойно поговорить. Я налил в бокалы, и поставил бутылку на стол. Борис Иванович чокнулся со мной, и сказал:

— В понедельник доложу. Решим положительно, а то я поначалу не понял. Думал у вас там, в ректорате совсем из ума выжили.

Вика засмеялась:

— Папа, расскажи лучше Коле, что ты подполковник КГБ.

— Даааа? Знаете, Борис Иванович, Виктория- практически эталон и идеал. За исключением одного недостатка. Высокопоставленные родители.

— Ничего, Коля, привыкнешь.

— Так вы в обкоме от КГБ присматриваете?

— Нет конечно, ты, Ви, слышала звон, а не знаешь. Я подполковник запаса. И никакой романтики, шифрование и спецсвязь. По гражданской специальности. Иногда подумываю уйти из обкома. В КГБ сказали, только заявление напиши. У тебя шашлык не подгорит?

Я попрыскал на угли водой. Запах стал одуряющий.

— Что, в обкоме так тяжело?

— Гм. Моего предшественника, увезли из кабинета Романова с инфарктом. В больницу, где он и скончался спустя десять часов. А тут- родная дочь нервы треплет. Ты вот, при ней, расскажи, что у тебя, Коля за история с Вайнштейном случилась?

— А пускай она вам сама расскажет. Я стесняюсь.

Потом Вичка с удовольствием рассказала отцу историю «Битвы при Океане». С моими скупыми комментариями. Осознав, что им пытался манипулировать главмент, Лишов рассвирепел:

— Ну все. Горошко достукался.

— Не стоит, Борис Иванович. Мы, когда эту историю с Фредом, тоесть с Андреем Александровым обсуждали, решили не возбухать. Пусть теперь будет.

Впервые начальник общего отдела Ленинградского обкома КПСС взглянул на меня как на равного.

— Хм. Ты прав, Коля. Вот же… Может и правда уйти в КГБ?

— Да ладно вам, Борис Иванович. Сейчас они вам каждое утро докладывают. А уйдете- будете вы по утрам докладывать.

— Вика, а ты сразу поняла, что твой парень специально дураком прикидывается?

— Я, папа, думаю, что ему просто везет. А так, у него по политэкономии четверка.

— Трудно тебе, Коль, будет. Но — сам напросился. Не говори потом, что я тебя не предупреждал.

Больше о серьезных вещах не разговаривали. Провели приятные выходные загородом. Викина мама совершенно спокойно сообщила, что в комнате Виктории теперь двуспальная кровать. Заставив Вику краснеть, а ее отца прятать ухмылку. Вечером, когда мы оказались со Светланой Артуровной наедине на веранде, она проронила:

— Я хотела бы, что бы ты, Коля, понимал. После ухода Зайкова в Москву, новый первый секретарь может решить, поменять главу важнейшего отдела. Ты теперь человек нам не чужой, поэтому, постарайся не дать повод товарищам упрекать Бориса Ивановича хоть в чем то.

Видимо, это было посвящение в свои. Потому что после этого она стала совсем обычной, приятной теткой. Потащила нас к соседям, на именины внука. Как и все именины маленьких внуков — это был всего лишь повод устроить вечеринку. Хотя бы потому, что внуку всего два годика. Народ, что веселился- разного рода номенклатура. Приятные, веселые люди. С пару часов публику развлекал Михаил Боярский. Как я понял, это был своего рода корпоратив. По кране мере, именно так это и выглядело. Он, отпев, выпил и закусил на кухне, и уехал. А мы еще долго танцевали и тусовались.

На следующий день, долго гуляли с Борисом Ивановичем. Я так понял, он хотел получше меня узнать. А еще, я чувствовал, что он мне благодарен за неожиданные выходные. Да и то, уезжает спозаранку, возвращается поздно, и почти без выходных. В воскресенье вечером мы уехали. Вика призналась, что страшно переживала. От тебя, Коля, чего хочешь можно ожидать…

Вернувшись с пробежки, я не был удивлен. Именно так я представляю себе разруху. Все шкафы были раскрыты для инспекции. Вика с Тамарой оживленно обсуждали разложенные в гостевой комнате наряды, и меня едва заметили. Впрочем, пока я был в душе, дамы устроились на кухне, продолжая малопонятную мне дискуссию. Я решительно не понимал, что было не в порядке в моем быте, если пара чемоданов с женскими вещами требовали столько разговоров. О чем и заявил, налив кофе. Дамы на мгновение потеряли дар речи.

— Какой же ты придурок, Колька! — пришла в себя Тамара — как ты только Вику нашел, с таким умишком?

— Да уж, чистая случайность. Винтить некого.

Хорошо что мне дали булочек. Но, все же, выгнали в кабинет. Я конечно орал, что меня обманули. Что Лишова, только прикидывалась идеалом, который что не наденет- и прекрасна. А на самом деле…

Тем не менее, устроившись за столом, я достал справочник по спектрометрии, и приступил к вдумчивому изучению. Да так увлекся, что всеостальное шло фоном. Какой-то уборочный шум в квартире, телефонные звонки… пока Вика не засунула голову в кабинет, и не сказала, что это меня. Какой-то Полянский. Я снял трубку. И мы с ним, как то совершенно не заметно, договорились встретиться. В два часа в этой рюмочной, где ты часто заседаешь. Я договорился, Коля, нам никто не помешает…

И вот, войдя в рюмочную, я понял, что Виктор Иванович имел ввиду. В заведении никого не было. Лишь Валентина Марковна, скучала за стойкой.

— Здрасьте, Валентина Марковна!

— Это для тебя, что ли, Коля, мне закрыться приказали?

— Это как?

— Позвонили, и сказали, что будет частное мероприятие. Какой-то Полянский мне все расскажет. А тот позвонил, час назад, и сказал что задержится, пусть Коля Андреев подождет.

Я мысленно почесал затылок. Я думал, что будет короткий финальный разговор. Махнем по рюмке и расстанемся. Меня пугнут карой за разглашение, я заверю что ни-ни. По глотку коньяку и адью. Но, похоже, все не так. Не стал задумываться. Скоро все проясниться.

— Не переживайте, Валентина Марковна! Смотрите как у вас теперь уютно! Говорю же, поставьте красивую кофе — машину. Мороженое опять же. От студенток будет не протолкнуться.

— Нет уж, Коля. Я это видела уже. Сначала студентки толпами, потом на них интуристы слетятся, а потом мне в КГБ скажут, что меня зовут не Валентина, а «Овод». Потому что я теперь тайный агент.

Открылась дверь и вошел Полянский. Все в том же простеньком костюмчике, с портфелем, и весь из себя такой незамысловатый. Поздоровался со мной, кивнул Марковне, и повел меня за столик у стены. Хозяйка, пока мы устраивались и закуривали, принесла бутылку коньяка, кофе, пепельницу. Я уставился на Полянского, вопросительно подняв бровь. Типо- чего звал?

Он, для начала, рассказал, что лишний раз о произошедшем лучше не распространяться. И что наша с Серегой акция произвела хорошее впечатление. В связи с этим в МинОбороны принято решение.

— Вам обоим, в связи с тем, что ваше образование уже можно считать неоконченным высшим, присваивается звание лейтенант. Учебные сборы считаются пройденными. Вот, ознакомься и распишись.

На стол легла папка. Открыв, я удивился. Мало того, что там было мое фото. Хотя я не фотографировался. Там, не нескольких листках, были весьма подробно изложены все мои кондиции, и навыки. Все этапы обучения, подготовки, и результаты зачетных мероприятий. Скрупулезно перечислены все мои особые приметы, то есть шрамы. В кармашке на внутренней стороне лежал жетон с личным номером. Только, в случае призыва, я был прикреплен не к военкомату, а к конкретной в/ч 54607. Куда и должен самостоятельно добраться, а случае мобилизации. Где то в Рязанской области. Я поднял глаза.