Интим не предлагать!

— Богдан! Оденься! — шиплю, но тот лишь отмахивается и берёт из тарелки оладушек. Наклонившись над плитой, с упоением втягивает аромат бурлящего мясного соуса.

— Пахнет супер, обожаю болоньезе. Приготовите его послезавтра?

— А почему именно послезавтра? — мама утирает набежавшие слёзы и отправляет горку мелко нарезанного лука в сотейник.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌— Потому что у меня послезавтра день рождения.

Мама охает и тут же бросает все дела.

— День рождения? В эту субботу? Женя, почему ты молчала?!

— Э-э, я не знала, — глупо улыбаюсь и глаза мамы округляются.

— Ты не знаешь, когда у твоего мужа день рождения? Бог мой, что за времена пошли!

— Мама, тебе всего лишь сорок, а ты ворчишь, будто тебе все девяносто.

— Алла Глебовна, вам сорок? — наигранно удивляется Малиновский. — Я думал, что не больше тридцати восьми.

— А почему не Хлебовна, подхалим?

— Ладно, тридцати семи с половиной, — сдаётся Богдан и посылает одну из своих самых обезоруживающих улыбок.

— Женя, последи за соусом, через пять минут его нужно будет выключить и оставить томиться под закрытой крышкой, — борясь с узлом за спиной, мама спешно стягивает фартук.

— А ты куда? — удивлённо слежу за её торопливыми манипуляциями.

— А я наверх, составлять список блюд для праздничного ужина. Надо же чем-то кормить приглашённых гостей!

— Праздничный ужин? — оживляется Малиновский и тут же интенсивно машет головой. — Нет, не надо ужин. Вернее, ужин пусть остаётся, но только без гостей, хорошо? Меня жутко напрягают все эти сборища. В качестве приглашённого гостя — да, но чтобы терпеть это всё в своём доме? Ну уж нет, спасибо.

— В каком это смысле — ну уж нет? Наши родственники очень любят поесть! — парирует мама и раздосадованно цокает языком. — Дядя Валя у нас на бессолевой диете, придётся готовить для него отдельные блюда. Женя, ты знала, что у Вали обнаружили хронический пиелонефрит?

— Мама, какой дядя Валя, какие гости! — вскакиваю и тяну её за руку обратно на кухню. — Не нужны никакие вечеринки, Богдан же сказал! Это очень накладно, да и некогда нам веселиться, ты же знаешь, что на носу защита диплома!

— Ничего даже не хочу слышать! — категорично отрезает мама. — День рождения раз в году, к тому же вы, — по очереди тычет в нас пальцем, — тихушники! Поженились никому ничего не сказав, даже с родственниками будущего мужа не познакомила, бессовестная.

— Ма-ам, ну только не начинай.

— Всё, празднику быть! Побежала меню составлять и обзванивать гостей, про соус не забудь, — не слушая возражений мама легко бежит по ступеням наверх, а я виновато оборачиваюсь на Малиновского:

— Извини. Если мама что-то решила, её не переспорить.

— Теперь я понимаю, в кого ты.

— Вот не надо только, ладно, — беру лопатку и интенсивно мешаю соус. Тёплые руки обвивают мою талию сзади.

— Мне никто никогда не устраивал праздников в день рождения. Может, только в раннем детстве, и то, приглашёнными были не друзья из школы, а папины и мамины коллеги.

— Серьёзно? — откладываю лопатку и оборачиваюсь. — А как же именинный торт, свечи, разноцветные праздничные колпачки?

— Как-то не сложилось. Маме было не “до этих глупостей”, отцу вообще было ни до чего — вечно на работе пропадал, — он прижимается ещё теснее и, наклонившись, кладёт подбородок на моё плечо. — Так что если Алла Хлебовна хочет устроить шумную заварушку — я, в общем-то, не против.

— Её отчество Глебовна!

— А меня зовут Богдан, но ты же называешь меня Малиновский.

— А ты меня — Ромашкина.

— А я маму — Хлебовна. Круговорот коверканья имён в природе.

Он абсолютно невыносим! Прежняя Ромашкина бы точно не спустила подобное с рук, и надавала лопаткой по наглым щам. Но я уже давно не прежняя: вместо членовредительства я льну к нему ближе и тону в водовороте нахлынувших низменных инстинктов.

Часть 36

Весь следующий день творится какое-то сумасшедшее безумие: в кухню невозможно зайти — дым стоит коромыслом, мама что-то парит, жарит, тушит, запекает. В службу организации праздников звонить уже поздно, поэтому решено было устроить всё собственными силами.

Я хочу, чтобы у Малиновского был самый настоящий день рождения: с огромным именным тортом, свечами, поздравительной растяжкой и даже ненавистными мною воздушными шарами. Всё то, чем был обделён в детстве. И самое сложное организовать всё это тайно, сюрпризом.

Я хотела уже было взять себе в помощницы Цветкову, но у неё после занятий неожиданно образовались какие-то неотложные дела, говорить о которых она отказалась, списав на то, что “да там совсем ничего интересного”. Когда я сказала, что могу постоять у входа в библиотеку и подождать, когда она сдаст книги, она ответила, что идёт не в библиотеку.

А это уже совсем ввело меня в ступор: какие у Цветковой могут быть дела помимо учёбы? Но долго размышлять не было времени — нужно было бежать и закупать всю праздничную атрибутику. Николай Филиппович выдал свою кредитную карту на расходы и велел не возвращаться, пока она не опустеет, так что оторвалась я на славу.

В день Х гости начали прибывать раньше назначенного срока аж на целых два часа и, конечно, это мои любимые родственники из Иваново. Любимые без кавычек, я правда тепло отношусь ко всей своей родне и в любом другом случае была бы рада их видеть, но только не сегодня и не в этой ситуации.

Наша афера с браком неожиданно приобрела устрашающий размах — свадьба из фиктивной, ради корыстной помощи друг другу, перешла в братание двух семей, неприкрытому флирту родителей и нашей с Малиновским бешеной тягой друг к другу.

Джон, Америка, миллионы — кажется, что всё это было так давно…

Почему-то именно сегодня, в день рождения Богдана я ощущаю особо острую тоску, хотя и стараюсь задрапировать её приподнятым настроением и улыбками.

— Как я выгляжу? — Малиновский отворачивается от зеркала, демонстрируя идеально сидящую бледно-розовую рубашку с закатанными до локтя рукавами и утрамодные зауженные тёмные брюки с тяжёлым ремнём и немного укороченными штанинами.

— Если моя бабушка увидит, что ты обул туфли без носок, её хватит удар, — тщательно разглаживаю невидимые складки на новом, купленном специально к празднику платье.

Ярко-жёлтое, с оголённой спиной и милой брошью в виде крошечных вишенок на груди. Жаль, что малинок не было.

— Ну ладно, если я не заслужил комплиментов, то в свою очередь хочу сказать — вау! — лапуля, ты потрясна.

— Прекрати!

— Я серьёзно, — он обнимает меня за талию и мы вместе смотрим на себя в огромное зеркало.

Без ложной скромности — смотримся мы отпад, чета Бэкхемов отдыхает.

Рука за моей спиной плавно съезжает на ягодицы:

— Ты что, не надела трусики? Шалунья. Я хотя бы проигнорировал носки.

— С ума сошёл? Надела, конечно!

— Покажешь?

— Малиновский, а как же осознанный целибат? Кто-то хотел мне доказать, что секс для него совсем не важен, — я хочу добавить что-то ещё, но он не даёт мне договорить — поворачивает к себе и впивается в губы нетерпеливым поцелуем. Одним из тех, из-за которых хочется вскинуть белый флаг своим опасениям и узнать, наконец, правы ли были главные сплетницы универа, распускающие слухи о неконтролируемом либидо Малиновского.

Вчера, бегая по магазинам и судорожно придумывая, что бы подарить Богдану на день рождения, на меня снизошло озарение, что подарок, который он точно не откажется получить не будет стоить мне совершенно ничего, разве что в будущем разбитого вдребезги сердца.

Но я всё равно твёрдо решила — подарку быть. Сегодняшнюю ночь мы проведём вместе. И не просто под одним одеялом.

А что будет потом… Это же будет потом.

— Малиновский, пошли, слышишь звуки? Это дядя Валя затянул “Только мы с конём”. Ещё полчаса — и ты познакомишься с ним храпящим.