Утраченное наследие

– Софья Ильинична, можно я приеду к вам сегодня вечером опять?

– С ночевкой? – рассмеялась женщина, и красивые глаза ее засверкали озорной добротой.

– Нет, ну что вы! Я не такой наглец, как вы могли подумать, – улыбаясь, но все-таки покраснев, ответил Гриша.

– Можно, Григорий. Приезжайте! Хоть и с ночевкой. Я ведь сегодня впервые за много лет спокойно спала. Одной в доме, знаете ли, жутковато, хоть я и знаю в нем каждый скрип, каждый шорох… – вздохнула женщина. – Одиночество – несладкая вещь… Я почти привыкла толком не спать. А тут я знала, что в доме не одна, и выспалась как никогда, да еще под дождичек.

– Я обязательно приеду пораньше, чтобы мы могли поболтать, – дружески заявил Григорий и поднялся, чтобы идти. Она проводила его до парадного входа.

По улице Гриша шел в некой прострации от минувших суток. Все ему казалось вокруг каким-то другим. Даже утренний солнечный свет был иным. Он не знал, что за чувства посещали его душу, но понимал, что это меняет что-то внутри него.

Так в задумчивости он дошел до машины и увидел, что вчера припарковал ее напротив торговой лавки с надписью: «Предметы старинного обихода». С интересом он направился в магазин.

Но, зайдя внутрь, тут же разочаровался… Предметы были только сделаны под старину, а выглядели как-то не очень солидно. Правда, были здесь вещи довольно красивые. Грише приглянулся канделябр из какого-то блестящего материала, напоминающего хромированный металл. На нем было тоже пять подсвечников, как и на том, что стоял в гостиной в доме Курагиных. Гриша взял и купил его.

Выйдя на улицу, он посмотрел на него недоуменно: зачем он его приобрел? Вся его квартира обставлена в современном стиле. А тут… канделябр. Растерянный, он подошел к машине с обновкой в руках и перед тем, как положить ее на заднее сидение, перевернул изделие вверх ногами. На обратной стороне подставки увидел знакомое всем и каждому «Made in China».

Глава 9. К переменам в душе…

В кабинете Анатолия Валентиновича повисла пелена от сигаретного дыма. Он стоял у окна в свойственной ему в последнее время задумчивости. Казалось, мужчина нервничает и ждет чего-то.

Григорий зашел и сел, не поздоровавшись. Практически шлепнулся в кресло. Он был в хорошем расположении духа все утро, но, как только вошел в здание администрации, сделался мрачным. Было тяжело выходить из состояния, в котором он пребывал в доме Курагиных. Более того, необходимость идти к начальнику напомнила о том, что этот мир, который так ему нравился, мир прошлого, хотят разрушить, не оставив никакого следа.

Он в сотый раз задавался одним и тем же вопросом: почему другим людям не дорого то, что вызывает в нем такие чувства? Ведь это так интересно: другая эпоха, другой уклад жизни. Это история родного города. Это история целой страны…

В таком хмуром и задумчивом настроении он сидел теперь в кресле напротив начальника, стоявшего к нему спиной и курившего свои неизменные черные сигариллы с золотистым фильтром. Анатолий Валентинович еще некоторое время молчал, как будто накалял осознанно настроение своего подчиненного. И он чувствовал, что Григорий злится, хоть и сдерживается.

– Опять будет дождь. Смотри, как быстро заволакивает тучами небо! – наконец заговорил начальник, не оборачиваясь к Грише.

Гриша поднял глаза на окно, у которого стоял Круглов. Небо действительно покрывали темные тучи. Хотя еще десять минут назад, когда он заходил в здание, было солнечно и светло.

– Что-то зарядили дожди в этом году. Весь август льет как из ведра, – продолжил бормотать Анатолий Валентинович, как будто разговаривал сам с собой. Он вздохнул, затушил окурок и засунул руки в карманы брюк. Потом как-то странно поежился, будто ему что-то неприятно кололо тело, и наконец обернулся к Григорию.

– Что-то ты не весел? Как идут дела? – медленно погружая себя в кресло, начал он свой расспрос и старался произвести впечатление искренне заинтересованного человека. Безусловно, заинтересованность у него была, но уж, конечно, не в успехе Григория…

Гриша поднял глаза на руководителя и почувствовал острую неприязнь к его сладковатому голосу и наигранному тону. Да и к нему самому… Он никогда не относился плохо к этому человеку. Даже когда понимал, что стал для Анатолия Валентиновича соперником, угрожающим лишить его руководящего поста. Он скорее сочувствовал ему. Жалел, что такая ситуация произошла между ними. Сейчас же он впервые ощутил негатив по отношению к этому трусливому и лицемерному типу.

– Что ты мрачный такой, Григорий? Кофе хочешь? – продолжал Анатолий Валентинович.

– Нет, благодарю! Что-то не хочется, – тихо ответил молодой человек.

– Да что с тобой? Рассказывай! Состоялось знакомство с хозяйкой злополучного дома? – уже раздраженно спросил начальник.

– Состоялось, – кратко отвечал Гриша.

– Ну и что? Не тяни ты! Что-нибудь удалось сделать?

Гриша вспыхнул неожиданно для себя самого:

– Анатолий Валентинович, что можно сделать за два дня? Ну, познакомились. Она все поняла сразу. Цель моего прихода… – Гриша говорил так, словно у него ныло что-то внутри. Он всем своим видом показывал, что ничего существенного все равно не расскажет и очень хочет поскорее уйти.

– Ну, подожди, подожди! Не нервничай! Расскажи толком, что она? Стоит на своем? – продолжал упорный расспрос Анатолий Валентинович.

– Да. Я не знаю пока, как буду действовать дальше… – ответил Гриша и снова умолк.

Анатолий Валентинович понял, что бесполезно даже пытаться вытащить что-то еще из этого парня.

– Странный ты какой-то сегодня, – разочарованно заметил он. – А мне что прикажешь докладывать руководству? – попытался еще раз начальник.

Тут Гриша начал выходить из себя. Он помнил о том, что мэр велел ему лично докладывать про ситуацию с домом, и понял, что Круглов сейчас преувеличивает свою ответственность. Скорее всего, там, наверху, никто и не ждет от него никакого доклада.

Григорий никогда не позволял себе резко говорить ни с кем на работе, а тем более с руководителем, но тут осмелел:

– Да ничего не докладывать! – почти рявкнул он. – Вы сами дали мне возможность свободного передвижения, не ограничивали во времени и средствах… И вообще, это задание я получил от мэра, а не от вас. Поэтому извините, но я сам решу, как мне работать!.. – и он оборвал сам себя. Лицо Гриши при этом выражало уверенность и решимость дать отпор любому возражению.

Начальник не ожидал такой реакции. Но не оскорбился ею. Скорее отметил, что всегда спокойный и учтивый заместитель его сегодня явно не в духе. «Не иначе как не ладится дело с бабушкой. Психует…»

Анатолий Валентинович весь был поглощен желанием, чтобы у парня ничего не получилось. А то, в каком тоне Григорий говорил с ним сейчас, ему было не важно. Опираясь на свой опыт и силу своего характера, он и не ждал теперь уважительного отношения к себе. И был уверен, что коварный и нахальный молодой Серов уже спит и видит себя в его кресле. Круглова занимало только то, как скоро Григорий провалит задание. Поэтому негативная реакция Гриши ободряла его. Это вселяло надежду, что мэр одумается и выберет для дальнейшей работы его – опытного и заслуженного, каковым он, без сомнения, себя считал. Он уже планировал, как напросится на прием к мэру в течение дня и скажет… так, между делом, что Григорий был сегодня у него и похвастаться продвижением в деле не смог…

– Я могу идти? – нетерпеливо спросил Гриша. Ему уже невыносимо было присутствие в кабинете начальника, которому он впервые решился отвечать таким тоном.

– Иди! – ответил руководитель. – Не пытать же тебя, в конце концов. Но все-таки звони хоть иногда! Так, из уважения хотя бы… – съязвил напоследок Анатолий Валентинович.

Не медля ни секунды, Григорий покинул его кабинет.

Он прошел через весь свой офис, не сказав никому ни слова и даже не отвечая на приветствия коллег. Внутри него все кипело.