Страница 9 из 24
Меж тем Помпеян рассуждает об управлении объединенной Дакией. Его необходимо улучшить. Три провинции под властью Клавдия Фронтона выглядят спорным моментом: коммуникации растянуты, гарнизоны приграничного лимеса требуют пополнений людьми, а в некоторых местах нужен срочный ремонт земляных рвов, деревянных и кирпичных стен. Фронтон не может уследить за всем. Поэтому Помпеян предлагает послать ему на помощь Макриния Виндекса, так великолепно проявившего себя во время вторжения лангобардов пару лет назад. Марк не возражает.
Далее Помпеян посвящает императора в план предстоящей компании, описывает состав и дислокацию подразделений, которые отправятся сокрушать варваров. Римляне поднакопили сил. В операции будут участвовать два легиона из Верхней Мезии и тринадцатый Парный легион, расположенный в Дакии. Кроме того, предыдущие столкновения с германцами показали пользу небольших маневренных отрядов, усиленных конницей. Поэтому из других мест уже затребованы вексилляции17. Как всегда, в таких случаях Помпеян краток, точен, не упускает ни одной детали.
«Ты поедешь в Карнунт со мной, – заключает Марк. – Возьмем также Понтия Леллиана, Туллия Туска, и сына покойного Приска. Еще отправь послание Юлию Веру, я хочу получить от него помощь как от уроженца Далмации, которая близка к местам будущих сражений. Пусть собирается в дорогу!»
Кроме хороших администраторов и опытных в военном деле людей, Марк планировал захватить с собой и Галена, приехавшего из Рима в Перенесту, чтобы осмотреть Коммода. Фаустина теперь трепетно относилась к его здоровью, каждый чих сына вызывал у нее панику. «Мне нужна будет твоя помощь, Гален, – обратился Марк к медику. – В начале октября мы отправимся в Карнунт».
Гален, которому предыдущая поездка в Аквилею вместе с двумя императора совсем не понравилась, предпочел уклониться от такой чести.
«Великий цезарь, – сказал он, – мой покровитель и бог отцов моих Асклепий запрещает мне ехать. Он просит меня присматривать за твоим сыном».
Марк внимательно посмотрел на него и отступил:
«Хорошо, оставайся! Я рассчитываю на то, что в следующем году война окончится, мы все вернемся с победой благодаря нашим богам».
И Гален с облегчением покинул кабинет императора. Марк же, помедлил, а затем отправился в покои Фаустины. Им предстоял нелегкий разговор.
Зависть Пиепора
Накануне нового года неожиданно заболел вождь германцев Балломар. Все началось с пустяка. Ему сообщили, что в одно из селений маркоманнов повадился ходить медведь, который по какой-то причине не залег в зимнюю спячку. Медведь донимал германцев, убивая скот, пугая детей, а однажды снес череп огромной лапой зазевавшемуся в зимнем лесу охотнику.
Вместе с охраной Балломар отправился за звериной шкурой. По медвежьим следам он выследил хищника, даже почувствовал его запах, словно сам был зверем и все-таки к его внезапному появлению оказался не готов. Медведь опрокинул Балломара на снег, прижал всей тушей к земле, роняя на лицо вождя германцев слюну из клыкастой пасти, громко ревел – от его рева, казалось, трещали замерзшие деревья. А рядом беспомощно прыгали воины, пытаясь пиками отогнать зверюгу.
Только недюжинная сила и опыт охотника спасли Балломара. Он изловчился, вырвал из-за пояса длинный кинжал, с размаха вонзил его в мохнатую медвежью шею. На него хлынула кровь, заливая одежду, а опасный враг обмяк и превратился в обычную тушу, мясо которой германцы сушили на зиму про запас, опасаясь голодных месяцев. И все же, перед гибелью огромный зверь успел разодрать на Балломаре одежду, поранив острыми когтями его бок. Рана была неглубокой, но одна беда – она стала гноиться, не помогали ни отвары знахарей, ни молитвы жрецов.
Через несколько дней его охватил жар, быстро распространившийся по всему телу, Балломар начал впадать в беспамятство, и разум возвращался к нему все реже и реже. Ему виделся медведь, скалящий пасть, размахивающий лапами. Однако страшный зверь не угрожал, наоборот, вел его вглубь чащи: пройдет немного, остановиться, посмотрит назад, проверяя идет ли следом Балломар. Так могучий вождь маркоманнов понял, что Один призывает его в Валгаллу.
И вот, в очередной раз вынырнув из вещего сна и поняв, что его конец близок, он приказал собрать вождей союзных племен для прощания.
В числе прочих весть от маркоманнов пришла к вождю костобоков Пиепору. Все это время тот жил, не ввязываясь в распри между германцами и римлянами, выжидал удобного момента по совету верховной жрицы племени Тиреи. Сражаться с римлянами Пиепору не хотелось, к тому же только недавно он избавил от плена у них свою жену. Жена была нелюбимой, но авторитет вождя требовал каких-то действий, и он послал на переговоры рыжебородого Ангуса, ставшего одним из самых близких его советников. Пиепор подозревал, что Ангус имеет свои интересы, давно связан с Римом, но терпел его до поры до времени пока он и его жена-жрица Тирея были полезны.
К Балломару они отправились вдвоем.
В доме вождя маркоманнов Пиепор и Ангус обнаружили Балломара лежащим на деревянной узкой кровати прямо посреди зала, где обычно проходил совет племен, а потом пировали. По стенам были развешаны звериные шкуры, головы убитых волков, медведей, кабанов. В углу стояли красные штандарты, пики, лежали мечи и щиты, отнятые у римлян в бою.
Балломар был в сознании, он обводил всех мутными глазами. Огромная волосатая грудь его, с которой сползли теплые волчьи шкуры, была обнаженной, она с трудом вздымалась и опускалась. На правом боку Балломара Ангус заметил окровавленные тряпки. Рядом сидел лекарь, время от времени поправляя их, и готовя новую мазь. На соседней стене, неподалеку, висела бурая медвежья голова с едва приоткрытой пастью. Видимо, это был виновник случившегося с вождем маркоманнов – последний трофей умирающего.
В доме стоял тошнотворный запах крови и гниющей плоти.
– Слава Одину! – прохрипел Балломар, здороваясь с вошедшими. – Я скоро покину свое племя и уйду в Валгаллу к бессмертным воинам…
Он замолчал, переводя дух – речь давалась ему нелегко. В груди у него хрипело, клокотало, он надсадно кашлял. Лекарь поднялся с места, наклонился над ним, протирая его лицо.
– Пусти! – вождь оттолкнул руку знахаря. – Я знаю, что все вы здесь непримиримые враги римлян. Наши верные люди сообщали, что император Антонин хочет выступить на нас в поход. Он сейчас в Карнунте, готовился всю зиму. Мы должны похоронить римлян в наших лесах и да поможет нам Один!
Балломар хотел сказать что-то еще, но силы его оставили, он замолчал, тяжело дыша. Верный помощник предводителя маркоманн Готфрид Железная рука выступил вперед.
– Балломар назначил меня вождем, – заявил он, свысока оглядывая всех. – Теперь я поведу вас в бой!
Хвастливого, самоуверенного Готфрида никто не любил и не уважал, поэтому его остановил вождь квадов Фуртий.
– Ты слишком торопишься, Готфрид! – произнес Фуртий. – У Балломара есть сын, он может стать достойным вождем.
Фуртий взял за руку невысокого мальчика, стоявшего в первых рядах, и вывел вперед.
– Баттарий слишком мал, – обронил Готфрид, бросив пренебрежительный взгляд на сына Балломара.
– Ничего! – не сдавался Фуртий. – Мы ему поможем!
В эту минуту все зависело от того, чью сторону примут вожди других племен. Балломар уже ничего не слышал, он, видимо, потерял сознание и лежал с закрытыми глазами. Только вздымающаяся и опадающая грудь свидетельствовала, что некогда могучий вождь варваров оставался еще живым.
– А ты Готфрид, не говори за Балломара, – вмешался вождь племени наристиев воинственный Валай. Он был горячим, несдержанным, с ним боялись ссорится другие. То, что Валай пусть не прямо, но занял сторону Фуртия говорило о слабом авторитете Готфрида у других вождей.
– Я всего лишь передаю слова вождя Балломара, – смешался Готфрид, не ожидавший возражений.
– Может для тебя он и вождь, – счел нужным внести свою лепту в разговор предводитель диких роксоланов Тарб, грузный, ширококостный мужчина с красным лицом, любитель застолий, – но у нас союз. Здесь вожди, которые сами выбирают первого среди нас. Прежде мы выбрали Балломара. Тебя мы не выбирали, Готфрид. Можешь раздуваться перед своими маркоманнами, а у нас есть свое пузо, чтобы надувать его. Я правильно говорю, братья?