Страница 19 из 24
– Мне на земле Италии никто не смеет угрожать, – высокомерно ответила старшая дочь императора Марка. – А если и найдутся такие глупцы, то, для чего тогда вас приставил мой муж?
Олкас приложил руку к груди в знак согласия со словами Луциллы; этому жесту он недавно научился у римлян и теперь с удовольствием пользовался им вместо слов.
Узнав, кто собирается остановиться у него, хозяин гостиницы – услужливый и разговорчивый Теократ, бросился готовить комнату для Августы, по пути пиная слуг. Через мгновение все было устроено для размещения.
– Я не прочь бы поесть, – попросила Луцилла, ощутив голод. Видимо, дорожная езда способствовала пробуждению аппетита, а может причиной был ребенок, которого она носила в утробе.
– Пойдем за мной Августа, – предложил Теократ, проводя ее в небольшую комнату, которая насквозь пропиталась запахом еды. Поначалу резкий аромат жареного мяса, острый рыбьей приправы гарума, вызвал у нее приступ тошноты, но потом спазмы ушли, а желание поесть осталось. – У нас здесь хорошее место, – хвалился меж тем Теократ, говоря громким гнусавым голосом. – Боги смилостивились над нами и с прошлого года ни одного больного чумой в этих краях мы не видали.
– Это хорошо для госпожи, – согласилась идущая следом Нумерция.
В комнате почти все столы оказались свободны и только возле одного, находящегося у самого окна, стоял молодой человек. Он был военным, что можно понять по одежде: панцирю на груди, украшенному фалерами, красному плащу, скрепленному на плече специальной пряжкой-фибулой, и мечу в ножнах. Еще на нем была туника с двумя пурпурными полосами как у сенаторов – молодой мужчина был трибуном латиклавием, вторым лицом после легата в одном из легионов.
Слугам он сказал, что снимет амуницию и вернется поужинать. Заметив, что Луцилла его внимательно рассматривает, он вдруг ей кивнул, как будто они были знакомы прежде.
«Наверное, он меня видел с Помпеяном в Карнунте, – подумала Луцилла. – Туда приезжало много командиров на совещание к отцу. Но я его не заметила».
Незнакомец ушел, а на стол подали еду. Проголодавшаяся Луцилла начала торопливо есть, точно испытывала голод уже несколько суток подряд, севшие рядом служанки тоже принялись насыщаться.
– Где наша охрана? – спросила Луцилла, заметив отсутствие Олкаса и его людей.
– Они остановились рядом, – с трудом ответила Клара из-за набитого едой рта.
– Разбили палатки в поле. Их главный скиф попросил у хозяина гостиницы бычью ногу, и они начали обжаривать ее на костре, – добавила Нумерция.
Тем временем вернулся трибун, переодевшийся в белую тунику. Он ел немного и потому быстрее закончил ужин. Уходя, он прошел мимо Луциллы, что дало ей возможность получше его рассмотреть. Трибун оказался высоким, широкоплечим, в чем-то похожим на ее первого мужа. Мужчина имел такой же небольшой лоб как у Луция Вера, сросшиеся над переносицей брови. Он также улыбался добродушной улыбкой и если бы не его прямые волосы на голове – у Луция они курчавились, – то сходство было бы полным. Глядя на него, Луцилла могла бы поклясться, что боги прислали на землю второго Вера.
«Кто этот мужчина? Узнай о нем побольше, Нумерция!» – с любопытством попросила она.
Пока хозяин отводил Луциллу в свободную спальню, Нумерция отправилась на разведку. Она быстро нашла слугу молодого трибуна, которого звали Урия. Тот оказался весьма словоохотливым.
– Мы едем в Рим, – сказал тот повитухе, ласково прикасаясь к ее плечам, поглаживая руки.
– Но-но, – строго произнесла Нумерция, – я не такая. У меня есть муж и дети.
– И что с того? – возразил Урия. Он был моложе Нумерции, и по лицу его было видно, что перед ней тертый калач, ловкий тип, которые часто встречаются у господ для оказания разного рода сомнительных услуг. – Что с того? У меня тоже есть жена. Только сейчас их тут нет, ничего не мешает нам развлечься.
– Ты чемерицы опился? Отстань от меня! Лучше расскажи о своем господине.
– Может тебе нужны деньжата? У меня завалялось несколько ассов, – не унимался слуга. – Окажешь мне внимание, и я расскажу все, что захочешь.
– Какой же ты наглый! – возмутилась Нумерция, впрочем, в голосе ее не хватало былой твердости, что сразу уловил ловкий пройдоха.
– Пойдем, пойдем сюда! – он повлек ее в одну из пустовавших комнатушек под лестницей, где Нумерция с досадой вздохнув, начала стягивать с себя длинную тунику.
После торопливых объятий и бурного соития, которое, однако же, понравилось повитухе, ведь муж ее был уже стар и не годился для любовных дел, Урия рассказал ей о своем господине. Тот являлся представителем славной и знаменитой семьи Фабиев, которые несколько десятилетий назад породнились с Цейониями. Отсюда пошло их двойное имя Фабии Цейонии. А господин его звался Квинтом Фабием Агриппином.
Император Марк Антонин назначил Агриппина трибуном латиклавием в первом Вспомогательном легионе в расчете на то, что за пару лет тот хорошо покажет себя на военном поприще, а затем его вернут на гражданскую службу в столицу. В Рим же он ехал, чтобы повидать родных, перед тем как отправиться в Тигитанскую Мавретанию, куда его перебросили вместе с вексилляцией легиона. Там начали разбойничать мавры, появившиеся как злые духи прямо из пекла песков.
«Так вот почему он меня знает, – подумала Луцилла, после того как Нумерция сообщила ей новости на другой день. – Первый легион расположен по соседству со вторым, которым командует Помпеян. Он видел меня, когда мы приезжали в лагерь».
По просьбе Олкаса они поднялись рано, предстояло проделать еще немалый путь по Аврелиевой дороге, прежде чем Луцилла попадет в Рим. Заспанная и неумытая Клара принесла в тазике теплой воды Августе, чтобы та ополоснула лицо, они наскоро перекусили внизу, в помещении, где ужинали вчера и отправились в путь. К сожалению Луциллы, Квинта Агриппина она не застала. Может быть, он выехал раньше, а может еще и сладко дремал в кровати после ночных похождений с женщинами. В том, что у такого молодца их должно быть много, она не сомневалась, помня о покойном муже. Мужчины из Фабиев и Цейониев и все, кто был с ними в родстве, оказались весьма любвеобильными. Легкая ревность кольнула ее сердце, хотя они даже не знали близко друг друга.
Забравшись в повозку, Луцилла прилегла на мягкие подушки, взгляд ее упал на букет, подаренный вчера Помпеяном. «Клара, – позвала она, – выкинь эти цветы, они завяли».
Квинт на самом деле никуда не уехал и уже не спал. Он вообще привык рано вставать. С утра толкнув пройдоху Урия в бок, он отправил его седлать коня, а потом поскакал по полям и лугам, наслаждаясь прохладным воздухом, звонким пением птиц, шелестом прибрежных волн, набегающих на желтый песок. Мочить копыта коня в воде было нетрудно – дорога в Рим пролегала неподалеку от побережья, в некоторых местах подходя близко к берегу.
Проскакав несколько миль, он все-таки не выдержал, быстро скинул тунику и снял набедренную повязку, оставшись полностью голым. Море приятно охлаждало тело, поддерживая, покачивая его на воде, словно маленький кораблик, плывущий в гавань. Агриппину вспомнился вчерашний вечер, взгляды старшей дочери императора Луциллы, которые та бросала на него. Она его так внимательно разглядывала, как будто он был какой-то диковинкой, неким духом, явившимся неожиданно из подземного царства.
Он улыбнулся над тем, что сумел произвести впечатление на Августу. Агриппин, как и все слышал, что император выдал ее замуж за своего ближайшего советника Помпеяна. Среди Цейониев тогда осуждалась такая неприличная поспешность, ведь после смерти ее первого мужа Луция Вера прошло не так уж и много времени, меньше девяти месяцев. И сейчас он, Агриппин, неожиданно для себя встретился с Луциллой в какой-то отдаленной гостинице на проезжем пути, словно покровитель дорог Меркурий специально это подстроил. Занятый собственными мыслями Агриппин поначалу не обратил внимания на путников, зашедших перекусить после долгой дороги, и лишь потом понял, кого судьба свела с ним под одной крышей.