Кому ты нужен

Томас помог Алле перейти через проезд между машинами, открыл переднюю пассажирскую дверь и усадил Аллу.

– Я перенесу покупки? – спросил разрешения Томас.

«Догадливый», – подумала Алла.

Томас положил покупки Аллы и её сумочку на заднее сидение, показав ей каждую перенесённую сумку. «Пусть успокоится», – подумал Томас. Потом он сел на водительское сидение и выдохнул, словно приходя в себя окончательно.

– Ого! – только и смог сказать Томас.

– Я в шоке.

– Хорошо, что я тут замешкался. А если бы никого рядом? – начал нагонять жути Томас. С детства девочки знают из сказок, что кто их от смерти спас, тот и… Тому и полцарства в придачу. Алла должна была понять роль и значение Томаса.

– Получается, Вы спасли меня! – догадалась Алла.

– Да, ерунда. Любой бы на моём месте…

– Не любой! Не любой! – словно убеждая себя в чём-то, сказала Алла.

Томас посмотрел на Аллу, и в его глазах мелькнуло узнавание, на которое так надеялась Алла ещё десять минут назад, когда только шла к своей машине. Но узнавание только промелькнуло на лице Томаса. Алла заметила эту мимолётную эмоцию. Она подумала, что молодой человек вспомнил её лицо, но не вспомнил, кто она. Он просто вспомнил, что где-то видел её лицо. «Ну хоть так», – решила для себя Алла.

Томас рассмеялся, стыдливо отводя взгляд от лица Аллы.

– Чего? Ну, чего ты? – спросила Алла, понимая, что ничего плохого не происходит.

Томас украдкой посмотрел на Аллу и повернул к ней зеркало заднего вида.

Алла потянулась к зеркалу, и поскольку для нее это было не удобно, ей пришлось опереться на правую ногу Томаса. Нога Томаса не шелохнулась, словно говоря: «Опирайся сколько угодно» и «Да, детка, на меня можно опереться».

Алла посмотрела на себя в зеркало и поняла причину смеха. Всё её лицо было в чёрной липкой саже.

– Твою дивизию!

Томас вскинул брови: неожиданная формулировка. Чувствуется словарный запас Брагина.

– Давай я помогу, – сказал Томас и полез на заднее сиденье за своим рюкзаком. Чтобы достать рюкзак, он должен был приблизить своё лицо к лицу Аллы и сначала смутился этого приближения, а потом со словами «я быстро» достал рюкзак.

– Не надо быстро, – повелась на уловку Алла, и Томас это заметил.

Томас достал влажную салфетку. Потом снова посмотрел на лицо Аллы и, демонстративно сдерживая даже не улыбку, а смех, стал примеряться, какими конкретно движениями можно вытереть сажу. Потом что-то понял, одумался и с испугом спросил, показывая взглядом на салфетку: «А можно? Она же на спирту, наверное».

– В подобной ситуации – можно, – разрешила Алла и удовлетворённо отметила про себя: «Внимательный».

Томас протёр ей лоб, протёр правую щёку, подбородок. Алла свободно подставляла лицо спасителю, словно процесс доставлял её удовольствие.

– Ничего не выходит, – сказал Томас и разочаровал Аллу тем, что прекратил процесс, который явно был ей по душе. Стресс от случившегося пожара проходил, и адреналин требовал разрядки.

Томас взглядом показал на зеркало и предложил Алле убедиться в этом самой. «Непросто сделать так, чтобы девушка разрешила тебе проводить ее до дома. Но можно сделать так, чтобы девушка сама захотела, чтобы ты проводил её до дома», – говорил инструктор на занятиях.

– Ты далеко живёшь? – спросил Томас причитающую Аллу, которая взяла свежую салфетку и стала сама размазывать сажу по лицу.

– Минут пятнадцать, – сказала Алла и показала, в какую сторону надо пятнадцать минут ехать.

– Давай довезу. А то как ты по улице пойдёшь… – сказал Томас, и тут на его лице появилось узнавание уже в полной мере. – Ты – Катюша?! В самом деле?!

Катюша – сценический псевдоним Аллы Брагиной.

Алла, которая всё это время ждала и хотела, чтобы её узнали, смутилась.

– Откуда ты меня знаешь?

– Так клип ведь… – начал сбивчиво объяснять Томас; но он сказал ключевое слово, и Алле было этого достаточно. Вот она слава!

2.7.

– Да нет ничего особенного в том, как я со своей познакомился, – сказал Леонтий, давая всем видом понять, что не хотел бы говорить на эту тему.

– Ну же, – сказал Станислав и подошёл к кровати товарища по несчастью, – расскажи.

– Да нечего рассказывать, – отмахнулся Леонтий.

– Леонтий! Освобожу от тренировки, – накинул козырей до кучи Марсель, и Леонтий сдался.

– Это же моя вторая жена. С первой я разошёлся, – Леонтий хохотнул, – да как разошёлся! Моя первая с еённой мамой решили меня в гроб свести. Только я с работы прихожу домой – и начинается пилка и колка дров, да всё об мою голову. Я уж и на вторую работу устроился, чтобы дома не бывать, но и это их не успокоило. Раз я жив, значит, дело не закончили; а они обе были такие… Как это… Целеустремлённые, вот! Дело кончилось тем, что на второй работе познакомился я с Лёхой.

– Это твоя вторая? – подколол Станислав.

– Перебьёшь ещё раз – замолчу, – предупредил Леонтий, и Марсель шикнул на коренного москвича во втором поколении.

– Леонтий, не обращай внимания, – предложил Марсель и уже этим задел Станислава. Как это – «не обращай внимания»? Станислав затаил обиду.

– Познакомился я с Лёхой, а тот турист. Ну такой, настоящий, профессиональный. С картами, с маршрутом, с планированием. Если вы не сталкивались с профессиональными туристами, то вам этого не понять. Вот, допустим, поход на три дня. Тогда планирование похода может занять месяц. Потому что успех похода определяется именно в момент планирования. И мы с Лёхой стали ходить в походы, так сказать, выходного дня. Соответственно, дома я стал бывать реже, и на душе у меня стало спокойнее. Бывало, сидим мы дома у Лёхи . Жил он с матерью, тоже, конечно, не сахар, однако ни в какое сравнение с мамой моей жены не идёт: тут тебе и биточки, и блинчики, и пирожки с капустой и с яйцом и луком… Хотя, конечно, пилит. Без этого, видимо, у них нельзя.

– Леонтий! – гаркнул Станислав и тем самым вернул Леонтия на правильный путь повествования.

– Короче, если у вас есть выбор, то мама лучше, чем мама жены. Обобщать не хочется, но у меня опыт такой, – Леонтий заметил, что все хотят продолжения основной истории, и вернулся к ней. – Сидим, планируем, сколько взять снаряжения. Консервы рыбные – 4 банки, лосось в собственному соку. Две банки шпрот. Мясная тушёнка – четыре банки. Рис…

– Леонтий! – прикрикнул Марсель. Все знали, что Леонтий легче всего вязнет в теме еды; потом его заклинит, и он не сможет ни о чём другом говорить и думать. Так что эту тему в его историях всегда приходилось преодолевать на силе воли и на окриках.

– Лёхе нравилось планировать походы чуть ли не больше, чем ходить в них. Как развернём мы карту: вот точка старта, вот родник, вот первый привал. И мы возьмём две банки рыбных консервов…

– Леонтий!

– В тот раз мы запланировали недельный переход по зимней Ладоге. У нас обоих был отпуск. Жене я про отпуск говорить не стал: она предложила бы найти какую-нибудь подработку, чтобы я не валялся на диване. За месяц, если не больше, мы стали планировать поход. Что возьмём из одежды? Какая обувь? Спальники? Как будем греться в палатке? Как сушить одежду? Сколько взять консервов?

Леонтий заметил, как строго на него все смотрят, и, не останавливаясь подробно на питании, продолжил.

– За три дня до выхода Лёха заболел.

– Коронавирус? – спросил Станислав.

– Да, но тогда ещё его называли по-старому: простуда. Заболел, значит. Что делать? Отказываться от похода? Но мы всё уже спланировали. Всё закупили. Всё дома у Лёхи складировано. Отказываться и обрекать себя на неделю в аду? Я на это не мог пойти. Взять кого-то неподготовленного в такой поход – убийство. Посоветовавшись с Лёхой, я решился идти один. Стартовать мы планировали от посёлка Питкяранта, затем идти мимо Валаама, не заходя на остров, далее с направлением на Приозёрск и оттуда электричкой до Ленинграда.

– Когда ж это было? При Советах? – спросил Станислав.