Страница 26 из 29
Долгое время о сне не было и речи – слишком много событий произошло за день. Однако понемногу задремали Кастор, Полидевк, Меланион и Нестор, усталость брала свое. Не отдыхал Ясон, вызвавшись быть сторожем. Не смог сомкнуть глаз и Одиссей.
Этой ночью они были лишены возможности передохнуть. Один потерял приятеля, которого знал всю свою короткую жизнь. Второй видел, как страшно умер этот человек, а вместе с ним и прочие, что были рядом. Под покровом темноты двух мальчиков объединяло ощущение смерти. Казалось, ее сухие бледные ладони лежали на детских плечах.
Тихо потрескивал костер, где-то поодаль стрекотали насекомые. Других звуков не раздавалось – страшный зверь либо затаился в ночи, либо был уже далеко.
Ясон старался не смотреть на огонь. Меланион упоминал об этом: если сразу перевести взгляд из света в темноту, долго ничего не сможешь разглядеть, как ни старайся. Однако пляшущие язычки пламени против воли приковывали внимание царевича. Он ощущал: если не будет наблюдать хоть за чем-то, ночь поглотит его чувства, сожмет и раздавит их – тогда он начнет плакать. Или сломается, утратив волю к борьбе.
Сейчас именно дрожащее пламя костра давало ему силы держаться и не оплакивать Адмета в жуткой тишине, под покровом которой мог скрываться хищник.
Рядом находился Одиссей, и это было очень неловко. С одной стороны, они с самого начала не испытывали друг к другу приязни. А с другой, сейчас оказались близки как никогда.
«Подскажите мне, что делать. Как же не хватает сейчас отца, Хирона или кого-то из взрослых…»
Поразмыслив, Ясон решил, что не будет даже пытаться разговаривать с итакийцем. Ну что он мог сейчас сказать?
К его удивлению, тот сам неожиданно подал голос:
– Знаешь, я хочу тебя поблагодарить.
– Мм? – Ясон неопределенно качнул головой. Он чувствовал на себе пристальный взгляд Одиссея и оттого испытывал еще большую неловкость.
– Не надо… наверное. Любой бы так сделал. И вообще, тебе надо тогда сказать это всем остальным.
– Так и поступлю. А заодно извинюсь перед Полидевком. Я же правильно запомнил его имя?
Ясон быстро глянул в лицо Одиссея, тускло освещенное светом костра. Нет, тот явно говорил всерьез. Он действительно хотел это сделать.
– Ага. Думаю, так будет лучше всего.
Два царевича обменялись бледными улыбками. Казалось, между ними вспыхнула слабая искорка взаимопонимания. Однако ночь была мрачной, а воспоминания – слишком свежими, поэтому улыбки быстро погасли. Оба в сотый раз принялись вслушиваться в тишину: не хрустнет ли куст, не раздастся ли поблизости рычание?
Все было спокойно. Ясон вновь посмотрел на Одиссея. Тот выглядел больным и измученным, но в глазах уже не отражалось того безумия, когда они подобрали его в овраге.
– Я должен кое-что тебе сказать. Мы не сразу пойдем в Иолк.
– Почему? – итакиец нахмурился.
– В одном из отрядов была моя подруга. Я хочу узнать, что с ней стало. И другие согласились помочь.
– Подруга? Девчонка? Не припомню такого… Это против правил.
– Ты ее уже видел. Это она опередила Кастора в беге. Для участия в играх Аталанта переоделась мальчишкой… Сам помнишь, девочек не допускают к соревнованиям.
– Вот как? Удивительно. Но знаешь, этот поступок заслуживает уважения. Такой храбрый человек наверняка сможет выжить. Познакомь меня с ней, когда все закончится!
Ясон вскинул брови. Казалось странным, что Одиссей столь легко принял новости, поразившие остальных ребят. Этот надменный подросток – неужели он оказался способен понять нечто подобное?
«Да, люди разные. Те, что кажутся негодяями или глупцами, могут в чем-то оказаться лучше тебя… Еще один полезный урок, не так ли, Хирон?»
Они помолчали. Одиссей взял палку и слегка поворошил начинающие тлеть головешки. Дождавшись, когда язычки огня взметнутся с новой силой, мальчик подкинул в костер немного хвороста. Пламя ожило и весело принялось пожирать добычу. Света вокруг стало больше, а легкий треск от сгорающего дерева ласкал уши. Так было всегда – с древних времен, когда люди открыли величие и силу огня, употребив их себе на пользу.
На душе у мальчиков стало теплее. Ясон вдруг ощутил желание поговорить еще и каким-то образом понял, что и Одиссей склонен к общению.
– Ты не хотел ехать на игры, да? Мне показалось, твое поведение могло быть связано с этим…
– Ага, – царевич Итаки кивнул, – я изначально никуда не собирался. Все мой отец, Лаэрт. Он настоял.
– Не любишь долгие поездки?
– Да не в этом дело. Просто не нужно мне такое «счастье».
– Вот как?
– Ага. Мой родитель ждет от меня слишком многого. Хочет, чтобы я во всем был лучшим и доказал это. Он мечтает, чтобы наша маленькая Итака прославилась, вошла в историю. Жаждет, чтобы я непременно стал знаменитым и могучим царем… Моего мнения, конечно, особо не спрашивали.
Ясон криво улыбнулся. Он начал понимать, в чем было дело.
– И вот я здесь. Победы даются легко, способностями не обделен. Только с людьми нормально общаться не умею. Отец говорил, что именно таков порядок вещей, – он учил, что я всегда должен быть выше окружающих. Не гнуть головы даже перед другими царями… Ощущать превосходство над всеми, кто слабее, и доказывать его при любом удобном случае.
Одиссей сложил руки на груди. Сейчас он выглядел старше своих лет. Глядя на него, Ясон внезапно задумался:
«Наверное, вот так понемногу и взрослеют. Через разочарования. Через дела, которых мы не хотим совершать. Через волю, которая отличается от нашей…»
– Знаешь, я тебя понимаю, – вдруг сказал он. Одиссей бросил на него насмешливый взгляд:
– Непохоже. Ты ходишь в окружении приятелей. И судя по тому, что я видел, они тебе доверяют. Считают своим другом. Это совсем не то, о чем я говорю.
– А ты что, завидуешь?
– Да, немного.
Неожиданное признание итакийца озадачило Ясона. Тот ненадолго замялся, подыскивая нужные слова:
– Может, ты и не поверишь, но до недавнего времени я почти всегда был одинок. Вокруг только слуги, наставники, царедворцы… Честно говоря, я держался еще хуже, чем ты. Был обиженным, избалованным ребенком. Научился хорошо драться на деревянных мечах, да и только. Даже счет толком не осилил, представляешь? Еще недавно мне казалась великим бедствием порванная обувь. Я стыжусь, когда оглядываюсь назад, на самого себя. Но теперь все по-другому, разве не так?
Одиссей выглядел удивленным, а затем рассмеялся:
– Ну и ну. Судя по твоим словам, ты был тот еще изнеженный сопляк.
– Ага, – мальчик решил не обращать внимания на оскорбительные слова. В конце концов, итакийский царевич впервые сумел хоть немного развеселиться.
– Тогда что заставило тебя измениться? – наконец спросил Одиссей.
– Сложно сказать… – задумчиво протянул Ясон. – Но думаю, что на меня повлияла Аталанта.
– Та самая девочка, бегунья?
– Верно. Она единственная, кто не видел во мне лишь будущего властелина. Поэтому не стеснялась подшучивать, бранить, подталкивать… С ее помощью я сумел посмотреть на мир немного иначе. И когда на игры приехали все они, – Ясон указал рукой в сторону спящих ребят, – мне удалось найти общий язык с каждым. Только вот с тобой оказалось трудно!
– Да уж, обязательно познакомь меня с этой девочкой, – кивнул Одиссей, словно не заметив подколки в конце. – И еще… надеюсь, мы с тобой более не будем враждовать, Ясон.
– Конечно, – царевич Иолка без колебаний положил руку на плечо своего недавнего соперника.
Чуть помешкав, итакиец сделал то же самое в ответ. Некоторое время они ничего не говорили, а затем с неловкостью отодвинулись друг от друга. Но чувство дружеской привязанности будто замерло в ночном воздухе.
– Жаль твоего друга, – негромко сказал Одиссей спустя какое-то время. – Мне стыдно, что я не смог ему помочь.
– Он был хорошим человеком. Не вини себя. Ты ведь ничего не мог сделать. Только погиб бы вместе со всеми.
Ясону было непросто сказать подобное. Долгое время вопрос: «Почему именно Адмет, а не этот выскочка?» – жег ему грудь. Но теперь он понимал, что это обвинение несправедливо. Юный итакиец был не способен противостоять разъяренному льву…