Буря

— Не свадьба, — покачала головой Аудроне. — А действие, которое произойдет во время нашей свадьбы. Или моих похорон, — поспешно добавила она. — Или вообще не произойдет, если мы погибнем, и контрольная точка обнулится.

— И какое действие я должен совершить? — Киаран пристально смотрел на нее.

— Я пока не знаю, — она пожала плечами. — И точного времени тоже не знаю. Диапазон — целые сутки. Но я вычислю и время, и действие. Обязательно, — она кивнула.

— Я очень не люблю, когда меня используют против моей воли, — он наклонился и заглянул в ее лицо, все так же сверля взглядом черных, поглощающих свет глаз. — Беспомощность — одно из самых страшных состояний. Тебе позволено лишь терпеть и ждать, что будет с тобой дальше. Если ты действительно знаешь способ, как остановить эту проклятую войну, я тебе помогу. Но если ты всего лишь борешься за сохранной собственной шкуры и возможность сбежать от этой войны подальше, знай, ни одному из эфонцев на службе Альянса такой привилегии никогда не предоставят.

— То есть ты все еще со мной, — подытожила его тираду Аудроне.

— Пока я буду тебе подыгрывать, — уточнил Киаран. — Но если пойму, что ты водишь меня за нос, не даю гарантии, что не посещу твоих похорон через три месяца.

— Я тебя поняла, — Аудроне кивнула. — Не мог бы ты показать мне записи, которые есть на носителе?

— Нет, — отрезал он. — Тартас знает твой секрет?

— Конечно же нет! — рассмеялась она.

— То есть знаешь только ты, а теперь и я?

— Совершенно верно, — Аудроне устало опустила плечи и отвернулась.

— Не боишься, что я тебя сдам? — спросил ее Киаран.

— Такая вероятность существует, — без обиняков ответила она. — Но она крайне низкая, ведь за свою безопасность ты тоже беспокоишься. Сомнения — это нормальная реакция человека на информацию, которую ему представляют. Особенно, когда эти сведения усложняют ему жизнь. Одно дело быть Десницей и не знать об этом, и совершенно другое знать, что ты Десница, — она взглянула на него. — Я не завидую тебе. Слишком тяжелая у тебя ноша. Поэтому ты будешь всеми правдами и неправдами отрицать тот факт, что от тебя что-то зависит. Но рано или поздно ты смиришься, Киаран. Так же, как смирился с гибелью матери и предательством отца. Так же, как и я смирилась с тем, что я — убийца невинных людей.

— Почему в провале своего эксперимента ты винишь только себя?

— Потому что не сделала все от меня зависящее, чтобы его остановить.

— А ты пыталась? — Киаран прищурился.

— Да, — она кивнула. — Но недостаточно усердно.

— Они бы и без тебя его провели, — Киаран отвернулся. — Вон, профессор Робертсон все повторил и погиб только тогда, когда мы пытались его перехватить у эфонцев!

— Робертсону просто повезло не попасть в ноль целых три десятых процента негативного прогноза, — с презрением сообщила Аудроне, — в отличие от меня.

— Как же с тобой тяжело, — Киаран отступил к двери. — Правду разбавляешь ложью и не понятно, как одно отделить от другого. Слишком усложняешь, как будто специально запутываешь, но при этом точно знаешь, что и зачем делаешь. Тебе же известно, как дженерийцы относятся к браку? — внезапно уточнил Киаран.

— Не волнуйся. Женщин во Вселенной еще очень много. Когда-нибудь ты встретишь ту единственную, на которой женишься по-настоящему, — она произнесла это с грустной улыбкой на устах, в глубине души жалея, что предложила ему фиктивный брак.

— Может ты и имя ее знаешь, чтобы после развода с тобой долго искать не пришлось?

— Когда узнаю, подскажу, — ответила она. — Давай, для начала, выживем.

Киаран закрыл глаза, а когда открыл их, они больше не светились.

— Пожалуй, дам тебе возможность отдохнуть, — он растрепал свои волосы и помял костюм на груди, чтобы выглядеть более неряшливо.

— Расстегни немного комбинезон, а в коридоре застегнешь, — вздохнула Аудроне. — Я схожу за чистыми полотенцами в прачечную и покрасуюсь на камеры, — она небрежно завязала хвост на затылке и расстегнула ворот комбинезона.

Киаран потянулся к датчику на стене, чтобы открыть дверь, но его рука замерла у сенсорной панели.

— Почему ты спросила, мог бы я влюбиться в такую, как ты? — произнес он, держа руку на весу.

— А ты бы мог? — тут же забросила невод Аудроне.

— Наверное, зависит от того, насколько ты хороша в постели.

— Думаешь, навыки в постели влияют на нашу способность влюбляться? — Аудроне удивилась его параллелям. — Бедные девственницы! Они вообще в курсе, что пока не прокачают навыки, любви им не видать?

— Ты знаешь, что я не об этом, — Киаран снова начал злиться.

— Нет, Киаран! — вспылила Аудроне. — Ты как раз об этом и говоришь! Да, физическое влечение и «сочетание», если так можно выразиться, конечно важны. Но мне всегда казалось, что секс с тем, к кому испытываешь эмоции, всегда более запоминающийся, чем проходной трах!

Киаран обернулся к ней и уронил руку.

— И много ты знаешь о «проходном трахе»?

— Ну, я же шлюха! — Аудроне развела руками. — Моему экспертному мнению можно доверять!

Аудроне показалось, что она слышит скрежет зубов.

— Или с двух раз ты все же не смог разобраться? — она округлила глаза и прижала ладонь к губам, изображая крайнюю степень удивления.

Киаран напряженно смотрел на нее. Казалось, вот-вот, и его зубы раскрошатся в пыль.

— О чем ты говоришь? — прозвучал его голос.

Аудроне прищурилась.

— Ты знаешь, о чем я говорю.

— Нет, не знаю. Так что ты имеешь в виду? — он сказал это с таким искренним удивлением в голосе, что Аудроне усомнилась, в своем ли она уме.

Улыбка сползла с лица, и Аудроне виновато поджала губы.

— Ни о чем. Забудь, — она махнула рукой и отвернулась к иллюминатору.

— Мой ответ «нет», — произнес Киаран.

— Ответ? — она нахмурилась.

— Ответ на твой вопрос «нет», — Киаран хлопнул по сенсорному датчику и вышел.

Дверь за ним закрылась, а Аудроне осталась сидеть на кровати, пустым взором пялясь в иллюминатор. Отчего-то слезы навернулись на глаза. Она быстро стерла их и помахала рукой у носа, чтобы прийти в себя. Захотелось перед финалом в любовь сыграть? Вот тебе и ответ. И это он еще всей правды о ней не знает. А что будет, когда узнает?

Аудроне встала и медленно выдохнула.

— «Не жалеть. Не сожалеть. Не тлеть, а жечь» — вслух произнесла она, чтобы успокоиться и взять себя в руки.

Хоть ее приемный папаша и был козлом, вроде Грэма Стокса, но правило трех «не», придуманное им, не раз позволяло Аудроне собраться и перестать ныть. Номер Двадцать Девять все еще жива. И пока она жива, жалеть себя у нее нет права.

Глава 17

Тартас не стал продолжать лечение в медотсеке и вернулся в свою каюту. Сорок минут, проведенных в медитации с амортиром, помогли ему немного восстановить силы и перестать держаться за стену при ходьбе. Оставалось только поговорить с Аудроне и предупредить ее о неприятностях.

К счастью Тартаса, Аудроне пришла к нему сама.

— Не была уверена, что ты так скоро вернешься, но решила проверить, — она обняла его прямо на пороге, и он едва не упал. — Э-э-эй! — Аудроне вовремя подхватила друга и довела его до койки. — А у тебя каюта попросторнее моей! — она огляделась и плюхнулась рядом с ним на кровать. — Правда, не на много.

— Они знают, — Тартас достал из кармана амортир и показал Аудроне. — Вильям рылся в моих вещах и обратил внимание на икону.

— Не переживай, — Аудроне потрепала Тартаса по волосам, — Киаран уже устроил мне выволочку. Но он довольно быстро отходит, так что день-два — и они с Вильямом перестанут на нас косо смотреть. Расскажи, лучше, как у тебя дела? Чувствуешь ты себя явно не очень.

— Слабость в течение суток устраню. И с тобой поработать еще нужно.

— Я подожду, — она вытянула ноги и опустила голову. — Восстанавливайся сам.

— Ты не рассказала, кто из службы внутреннего контроля нас навещал.