Путь Хранителя. Финал

Глава 27

— Как это возможно... — сглотнул я ком в горле, когда между ребят грациозно выпорхнула Катя, которую мы оставили на секретном аэродроме-бункере Коня в Подмосковье.

Во время сражения с боярским советом младшая Богданова дважды была при смерти, и я не собирался рисковать ее жизнью еще больше и брать в Карелию.

О местоположении бункера никто не знал. Его невозможно было взломать, а сама Катя на момент нашего отлета находилась без сознания под защитой сильнейшего статичного барьера в империи.

Но проблема не в этом, и даже не в идеальном физическом состоянии, черной обтягивающей форме или серебристом браслете, как на всех остальных.

Проблема в пугающе знакомой изящной пульсации нежно-розовых потоков.

Проблема во всепроникающем остром взгляде обманчиво игривых глаз, способном поглотить тебя словно бездонный океан.

Проблема в прическе из оголенной левой стороны до самого виска, переходящей в три тонко плетеные косички и спадающую вправо розово-черной волной волос.

Проблема в пульсирующем на этой оголенной части цветке розы, плавно уходящем к плечу и вниз по телу. Цветке, что идеально повторяет уникальное плетение верхних энергоканалов Розовой Ведьмы и проступает сквозь кожу в виде мерцающей татуировки.

Проблема в украшающих оголенное ушко Богдановой семи кольцах из лирия и розового золота и пятилистном артефакте-цветке, сделанном тремя лучшими мастерами рода Фаберже под заказ.

Мой заказ.

Мой подарок на двадцатипятилетие Кати.

Нет, не так.

На двадцатипятилетие Розовой Ведьмы.

Этого татуировки не должно быть в этом мире. Как артефакта-цветка, и каждого из семнадцати остальных украшений, что я успел подарить Кате за свои тридцать лет жизни.

— Сама пытаюсь разобраться, — облизнула розовые губки младшая Богданова и бросила короткий взгляд на неприлично веселого Коновницына, — но разве для дяди Бори существует что-то невозможное?

— Заставить тебя надеть мои подарки — это чересчур даже для него, — убежденно заявил я, — да еще и все разом.

— Я прощала проступки тысяч людей, — не согласилась Катя, и с едва уловимой искоркой тепла провела кончиком указательного пальца по сережке-артефакту в виде пятилистного золотого цветка.

— Посмертно, — посчитал я нужным уточнить.

— Так ты и умер, — грустно улыбнулась младшая Богданова и встретилась глазами с матерью.

Василису все еще трясло от последствий голоса Императора, перегруженный мозг отказывался работать над чем-то кроме выполнения приказа, мысли с огромным трудом собирались в слова, но природное упрямство Богдановых справлялось и не с таким.

— Дядя... Боря? Подарки? Тысячи... людей? Что это значит... Катенька? Что он с тобой сделал?!

— Ничего, мам, все хорошо, — тепло отозвалась Катя, обняла дрожащую женщину, что изо всех сил пыталась сопротивляться воле Слова Императора.

Бережно провела по растрепанным волосам. Розовые искорки в считанные мгновения восстановили внутреннюю структуру потоков Василисы и та вздрогнула от неожиданности.

Но теперь была абсолютно уверена, что перед ней стоит ее настоящая дочь и смогла облегченно выдохнуть.

Остальное для Василисы не так важно. Выпытает у Марка, когда все закончится. Время доверия прошло. В тот миг, когда мальчишка втянул в это Катю он перешел черту.

— Катя закроет Прорыв, оперативное управление тоже на ней, — жестко пресек я начавшиеся шепотки.

— Она ведь... — попыталась было возразить Василиса, но осеклась под подавляюще уверенным взглядом собственной дочери.

— Будете слушать ее и выживете, — чуть мягче добавил я, натягивая переданный мне серебристый браслет, — мне вы нужны здоровенькие.

В этот момент, Арсений, на которого пришлась основная мощь Силы Императора, оклемался и начал подниматься с колена.

— РАНО! СИДЕТЬ! — гаркнул я, позабыв что артефакт уже убрал в карман, но Арсений повиновался, и я перевел взгляд на Катю, после чего добавил так чтобы слышала только она, — будь осторожна.

— Хранитель при исполнении не имеет права на чувства, — на зубок процитировала Катя одно из правил деда, — размяк ты в этом мире, ребенок войны.

— Кто бы говорил, — не сдержал я улыбку, — впервые видел как ты обнимала маму.

— Иди уже, Хранитель, — смутилась младшая Богданова и пихнула меня в спину.

Я ничего не ответил и быстрым шагом пошел вперед, поймал взгляд Коновницына, хлопнул по плечу покорно сидевшего Арсения, после чего поднял руку и выкрикнул: — ВПЕРЕД!

Черное облако среагировало на Лазурь моего тела и мгновенно закрыло путь к Зеркальному, но тут же взорвалось яркой розовой вспышкой изнутри, раскрыв нам проход.

Две мягко-изумрудных паутины обрушились на облако Хаоса, не позволяя ему восстановиться.

В тени появившейся вспышки энергии промелькнули плотные шипящие черные сгустки Хаоса, но им на пути встала отливающая серебристым сиянием стена льда и мы с Конем и Арсением вырвались из окружения.

Краем глаза я заметил Катю, что короткими взмахами ладоней играючи расщепляла розовыми вспышками одинокие сгустки Хаоса на пути и двигалась в сторону Прорыва.

В полуметре позади нее бежал Олег Голицын, активно размахивая рукой. Подчиняясь его воле и багряным потокам, земля вокруг Прорыва вздымалась, не позволяя Хаосу растекаться вглубь леса. Еще в метре позади несся Семен Болдырев с искрящимися тысячей желтых точек руками, готовился усилить плотину Голицына своим барьером.

— Они справятся, — спокойно сказал Конь, поравнявшись со мной.

— Разумеется, благодаря ей, — кивнул я с холодным взглядом.

— Так было нужно, — меланхолично проговорил боярин и сбросил цилиндр на ходу.

Я машинально отвел глаза на считанные мгновения, а когда вернул, то Коня рядом со мной уже не было.

Боярин телепортом скакнул вперед и оказался прямо за спиной у Зеркального. Вторжение Страж почуял сразу и Лазурная пыльца вокруг него закружилась восьмеркой, а за ней устремились и десятки волн Хаоса.

Будто дрессированные, частицы Хаоса мгновенно окружили Коновницына и набросились на него со всех сторон. Фиолетовая вспышка и боярин без единой царапины уже под правым плечом Зеркального.

Страж ждал этого и из-под земли выстрелил фонтан Хаотической энергии. Тело даже не дрогнувшего боярина мигнуло бордовым и попавшие на него частицы Хаоса растаяли словно снежинки на солнце.

Короткий замах правой руки и однорукий Зеркальный пропустил удар в открытый бок. Яркий мутно-оранжевый взрыв смел четырехметровое существо с места словно пушинку и отправил в полет.