Глазами пришельца

Его подозрения оправдались. На кухне сразу произошло движение, а в зале Афанасий Николаевич прибавил громкость телевизора. Но, взглянув на девушку, Рад тут же пожалел о своих словах: лицо Оли сделалось под цвет пальто.

— Извини, — поспешно сказал. — Не хотел тебя обидеть.

— Я не обиделась, — тихо ответила девушка.

— И не надо никакой революции, — улыбнулся Рад. — Я сам решил уйти.

— Вас вынудили! А вы… Вы… — от волнения Оля не находила слов. — Если вы сдадитесь, то тем самым дадите повод подумать, что всё, что о вас говорили, правда! — наконец горячо воскликнула. — И ещё! Надо бороться за свою индивидуальность!

— Даже если меня оправдают в глазах общественности, то где гарантия, что вскоре не поползут новые слухи? — Раду понравилась горячность ученицы. — Да взять хотя бы твой визит. Придя ко мне, ты совершила опрометчивый поступок. Дала повод для подтверждения старых и рождения новых сплетен. А там, глядишь, найдутся свидетели, утверждающие, что собственными глазами видели нас наедине где-нибудь в укромном местечке. Я правильно рассуждаю?

— Наверное, правильно, — согласилась Оля, но тут же твёрдо сжала губы. — Я готова ко всему. Пусть говорят!

— Я не готов, — Рад задумчиво посмотрел на Олю.

— Это потому, что вы не любите меня, — Оля замерла, поняв, что выдала свою тайну.

Наступило неловкое молчание. На помощь пришла Полина Фёдоровна, которая всё-таки не отказалась от возможности подслушать разговор квартиранта с ученицей. Она поняла, что Рад оказался в затруднительном положении, и поспешила на выручку.

— Кончайте разговоры! Ужин стынет! — громко возвестила. — Оленька, сядешь с нами за стол?

— Нет, мне домой пора, — запинаясь, ответила Оля и быстро откланялась.

— У тебя осталась девушка в Красноярске? — спросила Полина Фёдоровна, наливая борщ.

— Нет, — Рад, зачерпнув сметану из вазочки, стал размешивать её в тарелке.

— Оля тебе не нравится? — хозяйка продолжала проявлять настойчивое любопытство.

— Она ещё маленькая, — сдержанно ответил Рад.

— Я в семнадцать лет уже была невестой, — сказала Полина Фёдоровна.

— Представляешь, Родион, — Афанасий Николаевич вышел из зала и услышал конец разговора. — Двадцать лет уже с Полинушкой мучаюсь! То есть хотел сказать, живу душа в душу. А ты не торопись с женитьбой. Поживи в своё удовольствие. И жену выбирай не моложе двадцати. Чтобы всяких там метаний не было. А то молодёжь сейчас безответственная пошла. Не успеют расписаться, как уже разводиться бегут.

— Ешь давай, — недовольно сказала Полина Федоровна. — Борщ стынет.

— А вот и ещё гости, — услышал шаги на крыльце Афанасий Николаевич. — Чувствую, без бутылки ужин не обойдётся.

— Уж на это у тебя чутья хватает, — сердито заметила Полина Фёдоровна.

— Здрасте всем, — поздоровался гость с порога и добавил: — Мы к вам, Родион… — и, немного замявшись, докончил: — Родионович.

— Трезвый? — спокойно спросил Рад.

— Трезвее не бывает, — уверил Николай, своей мощной фигурой сжав пространство кухни. Сбоку несмело выглядывала Вера. — Вот, при всех, здесь присутствующих прошу прощения, Родион Родионович. За выходку свою.

— Долго думал? — сурово спросил Афанасий Николаевич и передразнил: — При всех здесь присутствующих!.. Кто здесь присутствует? Ты же при учениках учителя оскорбил!

— Ладно вам кричать! — Полина Фёдоровна сняла пальтишко с Веры и провела девочку в зал.

— Я кругом виноват, — склонил голову Николай. — Но не обо мне речь, Родион Родионович. Ради дочери я здесь. Она мне не простит, если вы не закончите лечение. Сегодня надо начинать курс массажа. Мы вас весь день караулим.

Рад молча ел борщ. Но это не значило, что он игнорировал Николая. Он мучительно решал про себя вопрос: имеет ли право пренебрегать доверием майора Федина, вновь разворачивая преступную в глазах общественности деятельность? И в то же время видел полные напряжённого ожидания глаза девочки, смотрящие на него из зала. Глаза, которые в случае отказа наверняка наполнятся слезами.

— Если вы боитесь огласки, то, слово даю, никто не узнает. Могила. Только помогите дочке. Я же вижу, что ей намного лучше, чем было.

— А раньше не видел? — упрекнула верзилу Полина Фёдоровна.

— Раньше глаза водкой залиты были. А тут один человек мне сказал, что если учитель не поможет, то уже никто моей дочке не поможет.

— И кто такое сказал? — поинтересовался Афанасий Николаевич.

— Я ему тоже могилой поклялся не выдавать.

— Хорошо, — Рад встал. Он догадался, кто направил сюда Николая. Майор Федин. Больше некому. Но если он сам так поступает, значит, придётся ещё раз рискнуть.

— Начнём прямо сейчас?

— Да, конечно, — обрадовался Николай.

— Есть будешь? — не совсем приветливо спросила Полина Фёдоровна гостя, когда Рад с Верой ушли в комнату.

— Не откажусь, — Николай скинул кожаную куртку и присел к столу.

— Мать, наливай! — скомандовал Афанасий Николаевич.

— Я не буду, — замахал рукой Николай. — Дочке обещал при учителе пьяным не показываться.

— Ну, как знаешь, — потянулся к рюмке Афанасий Николаевич.

— Тогда и ты перебьёшься, — осадила мужа Полина Фёдоровна.

— Надо же, — невесело усмехнулся Афанасий Николаевич. — Впервые чутьё подвело.

***

— Должен сказать, не ожидал, Родион Родионович, — признался редактор. — Написано грамотно и жутко интересно. Очень правдоподобно. Будто очевидец писал.

— Будете печатать? — обрадовался Рад, который уже отчаялся ждать, когда же редактор прочитает его рукопись.

— Буду. Но, — Владимир Владимирович замялся. — Язык суховатый. Художественности не хватает. Больше похоже на документальную повесть. Жизни надо вдохнуть в ваше произведение. И название. Его надо сменить. Ну, что такое — «Мир гиен»? Гиена — противное, вонючее животное. Отрицательный персонаж всех без исключения литературных произведений. А у вас ассоциируется с женщиной.

— Но ведь это в другом, фантастическом мире, — возразил Рад.

— Какая разница? — продолжал гнуть свою линию редактор. — Женщина, она и в Африке женщина. Ну, подумаешь, захватили они власть. Если оглянуться вокруг, не такая уж это и фантастика. Тем более в деревне, где от поведения женщины зависит практически всё. И семейное счастье, и домашнее хозяйство и счастливое детство сыновей и дочерей. А председатель профкома у нас кто? Женщина. Главврач больницы? Женщина! Оба директора школ? Женщины! А в совхозе, кроме директора-мужчины кто правит бал? Опять же — женщины! И в парткоме женщины есть. Так что ваша фантастика почти отражает нашу советскую действительность. Кстати, и вашу повесть, в основном, будут читать женщины. И они могут обидеться на гиен. А что если — «Приключения Героя»! Как вам такое название?

— Хорошо, — не стал спорить Рад.

— Вот и замечательно. А то некоторые пытливые читатели могут разглядеть в вашей повести нежелательные аналогии с нашим миром. — Какие аналогии?

— Я же сказал: нежелательные. Кто правит в выдуманном вами мире?

— Женщины.

— Я не о том. Правит партия женщин. Одна-единственная. И у нас в Советском Союзе партия одна — коммунистическая. Называя женщин гиенами, вы тем самым проводите аналогию с партией! Получается партия гиен. Улавливаете?

— С трудом.

— Это потому, что жизнь ещё не успела столкнуть вас с таким понятием, как сверх бдительность. Когда в каждой фразе пытаются отыскать покушение на моральные и политические устои нашего общества.

Они шли по центральной улице Луганово, обходя лужи, которые возникли на тротуаре после утреннего дождя.

— Печатать будем, — ещё раз уверил редактор. — Газета у нас узкополосная. Так что целый месяц, а то и больше, весь район будет зачитываться вашей повестью. Да, кстати, хотелось бы узнать: продолжение напишите?

— А надо?

— Обязательно! — уверил Владимир Владимирович. — Мне и самому интересно узнать, что там дальше. Я вашу повесть залпом прочитал.